Они вышли на остановке и долго брели по разбитой лесной дороге. Сначала под ногами попадался кусками асфальт, потом его сменили выщербленные бетонные плиты. Склоны глубоких кюветов заросли борщевиком и крапивой выше Ули, а дальше начинался серый лес, полный тонких, дрожащих на ветру осин. Гулять в таком лесу не хотелось.

У калитки бабушка завозилась, отпирая замок. Полная женщина на соседнем участке пропалывала клубнику. Подоткнув платье, она, нагнувшись над грядками, медленно переступала бледными полными ногами и быстро-быстро обрывала сорняки и лишние усы в клубнике. Увидев бабушку и Ульяну, женщина выпрямилась, утёрла лоб и присмотрелась.

– Лера! – воскликнула она. – Это ты, что ли? Валерия Михална?

Бабушка нехотя повернулась и всплеснула руками.

– Нина?

– Ну точно, Лера. – Женщина бросила клубнику, подошла к забору. – А я думаю, кто это к Фёдорычу приехал. Это внучка твоя?

– Да, Ульяна. – Бабушка тронула её за рукав, и Ульяна вежливо поздоровалась.

– Надо же, какая большая! – восхитилась Нина. – А вы чего тут?

– Да вот Николай дачу отписал на Ульяну, приехали разбираться, – пояснила бабушка.

Нина посмотрела на девочку жадным любопытным взглядом.

– Да разве он её видел? Вы ж разошлись когда ещё!

– Не видел, но вот – отписал. – Бабушка покачала головой, словно и осуждая деда Николая за развод, и одновременно одобряя его последнее решение.

– Я открою пока, бабуль. – Ульяна взяла ключи и отвернулась к калитке. Нина ей не понравилась – болезненно полная, с толстыми щеками, вздёрнутым носом и липким взглядом бледно-синих глаз, она ей напоминала какое-то противное животное. Возможно, магическое.

Дача дедушки Николая Фёдоровича Ульяну не впечатлила. Шесть соток, небольшой дощатый домик, обитый сайдингом, с мансардной ломаной крышей. Небольшой сарай. Яблони и груши на участке. Мангал, дорожки из квадратной плитки. Ровная лужайка с невысокой шелковистой травой. Аккуратно сложенные поленья в дровнике. Топор, воткнутый в колоду. Возле колоды его и нашли, как говорили вполголоса родители. Дрова колол, и сердце прихватило. И вот топор в колоде, в отличие от дачи, Ульяну поразил – как будто дедушка знал, что сердце откажет, и воткнул его, чтобы не оставлять беспорядка. Хорошая деталь, подумала она, надо бы использовать.

В остальном ничего необычного, типичная пенсионерская дача. Только забор оказался странным: сетка, окружавшая его, не была похожа на привычную рабицу^[1]. На забор натянули тонкие серебристые листы со сложным, не повторяющимся рисунком. Словно сотни тонких расходящихся дорожек текли, сплетались и расходились вновь. В некоторых местах она находила логику и знакомые символы – как ни странно, символы магические и древние: многоконечные звёзды, магические квадраты, – в других будто бы проступали руны, но тут же превращались в древний кельтский огамический алфавит, клинопись и иероглифы. Конечно, всё это ей только казалось, просто игра воображения, но забор был очень загадочным. Уля указала бабушке на эту странность, когда та закончила погружение в прошлое и попрощалась с Ниной. Но бабуля только фыркнула.

– Да Господи, Улечка, эти дачи когда строились? В восьмидесятые! Я ж помню, ничего не достать было – люди тащили с работы всё что могли. Что охраняешь, то и имеешь.

– Как это?

– А так. У одного на производстве краска есть, много жёлтой краски, например, – он всё и выкрасит у себя на участке в жёлтый. А у другой друг в таксопарке, так у него полно старых покрышек, он из них и клумбы делает, и лебедей вырезает, и от зайцев деревья покрышками обшивает, и черепицу на сарай тоже из покрышек вырезает.

– Так они что, крали все эти вещи?

– Не крали, а доставали! Купить невозможно ничего было! Я помню, один сосед себе дом из списанных железнодорожных шпал построил, они же раньше были деревянные, это сейчас стали бетонные. Ну и помер скоро.

– Почему?

– Потому что они креозотом пропитаны были, для сохранности. А он ядовитый.

Пальцы у Ульяны зачесались. Тетрадочка звала к себе. История человека, который построил себе ядовитый дом из украденных шпал, и дом его убил, засела у неё в голове. Никаким японским мангакам такие сюжеты не снились.

– А однажды, я в другом СНТ видела, один мужик себе забор поставил из алюминиевых листов. В которых были выбиты вилки.

– В каком смысле? – оторопела Уля.

– Ну ты же видела алюминиевые вилки? Как их делают? Из цельного тонкого листа выбивают прессом заготовки. Остаётся такая рамка из алюминия, в которой пустые места в форме вилок.

– Он построил себе забор из отсутствующих вилок? – сообразила Ульяна. – Такой антивилочный забор? Офиг… то есть удивительно. А дедушка тогда что охранял? Откуда у него… это?

Ульяна даже затруднялась с определением формы забора.

– Не знаю, – отмахнулась бабушка. – Давай в дом зайдём, чаю выпьем. Уболтала меня эта Нина, хочу передохнуть.

Они забрались на крыльцо (у входа лежал чёрный резиновый половик и стояли красные резиновые сапоги) и вошли внутрь.

С порога девочку ошеломила пустота и чистота этого дома.

Дедушка Николай жил скупо, даже аскетично. Комната, в которой они оказались, была одновременно прихожей и кухней. Слева от входа – вешалка, на которой три куртки: лёгкая льняная для лета, спортивная ветровка для осени-весны и дублёнка для зимы. Две кепки на крючках, обувь у стены. Холодильник, шкаф для посуды, плита, стол, два стула. Часы на стене. Дверь в соседнюю комнату, узкая лестница на мансардный этаж. Ни пылинки. Ни грязных чашек, ни непомытой посуды. Ни брошенного носка, ни забытых вещей на столе.

Уля заглянула в холодильник. Пусто.

– А тут кто-то убирался? После смерти дедушки?

– Да кто тут будет прибираться, – сказала бабушка, распахнув шкаф и разглядывая посуду. – Надо же, я помню эти чашки. Мы их в восемьдесят втором купили, югославский сервиз…

А ещё здесь не было телевизора. Нет, серьёзно. Какой пенсионер без телика?

Ульяна заглянула в две жилые комнаты, но там были только кровати, печки-буржуйки и книжные шкафы. Книг оказалось много, но все какие-то непонятные. Эволюционная биология, введение в структуры мозга, системные механизмы высшей нервной деятельности, проявления спонтанной биоэлектрической активности, какие-то звёздчатые ганглии и прочие гормоны и гипофизы. И отдельная полка с книгами про какую-то эзотерику – но не такую, какую любила Ульяна. Нет, там были старые, рассыпающиеся брошюры, блёклые от старости томики на плохой газетной бумаге и даже самодельные рукописные книги. Ульяна не поверила глазам – реально распечатанные на каком-то древнем принтере и вручную переплетённые книжечки про диагностику кармы, биолокацию, иглоукалывание и прочие битвы экстрасенсов.

Она подняла глаза и вздрогнула – со стены на неё смотрела чёрная маска резного дерева. Африканская? Австралийская? В общем, какая-то этническая. Жёсткие складки рта, хищный нос, высверленные зрачки в тёмном дереве и сложная, из переплетающихся жил, корона на голове. Очень странная вещь, совсем не подходящая для этого дома.

– Уля, чай готов! – позвала бабушка, и девочка с облегчением вышла из комнаты.

– А чем он вообще занимался? – спросила Ульяна, когда они сидели за столом, застланным старой клеёнкой в крупную красно-белую клетку. – Что охранял?

– Ничего Николай не охранял, – сказала бабушка, устроившись в кресле. Она пила обжигающий чай мелкими глотками из старинной пузатой ребристой чашки. – Он в НИИ биологии мозга работал. Доцент был. Изучал эволюционные возможности. Оклад триста двадцать рублей и продуктовый набор на Новый год: сервелат «Финский» и конфеты «Мишка на Севере».

– Но ты же сказала: что охраняешь, то имеешь. А этот забор…

– Да забудь ты про него! – махнула бабушка. – Достал где-то по знакомству. Тогда всё так было: ты мне, я тебе. Договорился с кем-то на каком-нибудь производстве.

– А что он взамен дал? Чьи-то мозги?

Бабушка Лера поперхнулась чаем.

– Уля, что ты несёшь! Какие мозги. Заплатил, вот и всё. Дался тебе этот забор!

– Но…

– Хватит, – отрезала бабушка, и Уля послушно замолчала. Встала, чтобы сполоснуть чашку – водопровод дед Николай обустроил уже по стандартам двадцать первого века и поставил насосную станцию.

– Пойду разбирать сумки, – сказала бабушка.

Уля поставила чистую чашку обсыхать на полотенце, посмотрела на окно и поняла, почему дед Николай развёлся с бабушкой. На подоконнике стояли квадратные бумажные коробочки. В одной лежали спички. А в другой, так же аккуратно, обгоревшие. И ни одной на подоконнике. Для бабушки, которая не могла без суеты даже стол протереть, такого аккуратиста, конечно, вытерпеть было невозможно. Наверняка это она с ним развелась.

Уля прошлась по прихожей и поднялась в мансарду. Здесь тоже стояла печка, пристроенная к дымовой трубе, которая вылезала из пола и уходила в потолок. Одна кровать. И книжные шкафы вдоль стен. Уля провела пальцем по тёмным корешкам и наугад вытащила книгу – Джозеф Кэмпбелл «Тысячеликий герой».

Девочка открыла и прочла пару абзацев. Захлопнула книгу, положила её на журнальный стол, заботливо накрытый кружевной салфеткой, достала следующую. Александр Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу». В задумчивости спустилась на пару ступенек.

– Ба, а можно я буду наверху спать?

– Да пожалуйста, – отозвалась бабушка. Судя по звукам, она заполнила холодильник привезёнными продуктами и теперь разбиралась с посудой в шкафу.

Ульяна затащила наверх рюкзак, потом принесла чашку какао, распаковала все привезённые книжки, добавила к стопке на журнальном столике ещё пару дедовских, поставила планшет на зарядку и завалилась на кровать читать.

От старого тканого покрывала на кровати чуть пахло пылью, от стен – деревом. Свет из мансардного окна ложился на страницу тёплыми мазками.

Ульяна грызла карамельки и засовывала фантики в пустую чашку, плотно, чтобы ни один не выпал. Может, она и не зря приехала. Библиотека у деда любопытная. Зачем биологу книжки по фольклору и мифологии?

День прошёл, за ним опустилась ночь. Ульяна спала прекрасно и видела во сне свой мир – Эхинацею, которая почему-то была юной девочкой с зелёными волосами. И одновременно древней старухой. Девочка жила в странном доме, разделённом на две части, и, переходя из одной в другую, то старела, то молодела.

Ульяна бродила по её дому, где пол в каждой комнате менялся местами с потолком. По стенам текла тёмная чистая вода, и серебристые рыбки плавали вверх и вниз – от пола к потолку и обратно. Их было так много, что стены походили на заставку из старого фильма «Матрица», в котором герой видел, как всё в его мире было составлено из потоков зелёных цифр. А тут всё из рыбок. Но не страшно. Абсолютно.

Сон был необычный, но совсем не тревожный. Девочка вложила ей что-то в ладонь – непонятное, но очень важное. Ульяна проснулась и немедленно посмотрела, но в руке была лишь щепка, упавшая с потолка. Нельзя снам верить, всё это игры воображения и чушь полная.

Первую неделю Ульяна читала, писала, читала, выписывала какие-то удивительные факты, думая, как их пристроить в свою книжку, и снова читала. Она и не знала, что существует столько мифологических существ, богов и демонов.