– В Алмазной. Группа рейдила горных львов, выбивая из них Панцирь Гнева, и Аркадий Ветлицкий (никнейм Арк_Ан) заметил какую-то тень у скалы. Указал на нее сокланникам. Далее, по версии пострадавшего, в его загородном коттедже «коротнуло проводку, падла». Дом был полностью обесточен, а когда супруга Ветлицкого с фонарем вошла в кабинет, она увидела мужа, выпавшего из кресла, без сознания, в луже крови. И без пальца на правой руке. Окно в комнате было открыто, но следов в палисаднике мы не нашли.

– И где палец?

– Так нет больше пальца. Исчез. Его срезало, будто лазером, посередине фаланги – вы увидите: ровный спил по кости и обугленные части тканей. Вот пытаемся разобраться – извините, что ночью подняли. Но Ветлицкий – зампредседателя банка, вся система их безопасности построена на отпечатках. Наша задача – понять, как покушение на банкира связано с виртуальной игрой. И куда пропал его чертов палец.

Калмыков убрал повязку и внимательно осмотрел руку спящего: обрубок указательного пальца был тщательно обработан, обколот новокаином и действительно походил на срез какого-то драгоценного камня, ярко-алого, плотного посередине и буреющего к краям.

Он проверил реакцию на раздражители, считал показания датчиков. Потом принялся копаться в редеющей шевелюре Ветлицкого и нашел их – пять бугорков, красных, зудящих от воспаления, – пять точек для связи с нездешней реальностью. Он подошел к мониторам и подключился к Алмазной Долине. Долго смотрел на экран, потом подозвал Федосеева.

На самой вершине скалы, в окружении любопытного прайда, стоял, упираясь в небо, полупрозрачный кварцевый палец, указуя на далекое скопление туч.

Локация: Старогорск, квартира Калмыкова. Смена игрового персонажа.

Под столом, забившись к самому плинтусу, тоненько пищала крыса. Ника никак не могла подобраться к тощей, замученной твари: весь угол комнаты у окна, от карниза до нижних ящиков тумбочки, был оплетен паутиной – тонкой, едва заметной, мерцающей. Паутина меняла цвета, и от этого делалось жутко, точно это скопление нитей проникало в привычный мир из какой-то иной реальности.

«Нужно прорваться к крысе, – мрачно думала Ника. – Нужно ее прибить, как указано в соннике, тогда жизнь в реале наладится».

Она протянула руку и дернула паутину – та завибрировала, задрожала, заискрила, будто каждая нить была гранью параллельного мира. Ника дернула посильнее, крыса взвыла уже истерически, но упрямая нитка никак не рвалась, лишь звенела в ответ, как струна. Паутина во сне – сплошные потери, обман и предательство близких людей, нужно рвать ее, обязательно. Ника дернула изо всех сил, и вибрация достигла предела, войдя в резонанс с визгом крысы…

Локация: Столица, школа №3. Туалетная комната для девочек.

Время: полгода назад.

…Подтекала в унитазе вода, и закрывшей глаза Веронике казалось, что она очутилась в лесу у ручья, – только вот гулкое эхо билось о кафель, о покоцанный временем ржавый фаянс, эхо множило гнусное гуканье и глумливые охи Вовки Архипова, ненавистного Вовы Архаровца и его подлючей команды – Гоги Вантуза и Димона Донских по прозвищу Дима Дно. Ника спряталась от них в туалете – дура, на что надеялась, о чем вообще она думала, задержавшись в библиотеке, где был хороший доступ в инет? Караулила «мародеров» в Альтаре, чтоб сговориться на вечер, а за дверью дежурил садист Архипов в ожидании новой потехи. А теперь кричи, не кричи – школа давно опустела. Она стукнула Диму Дно рюкзаком и побежала по коридору, но какая им разница, где гнобить, в туалете для девочек – самый кайф!

Все началось в первый же день, когда Ника вошла в новый класс и замерла у магнитной доски. Класс пренебрежительно свистнул, разом, как один человек. Нефирмовая Вероника с потрепанным рюкзаком мейд-ин-чина, в скромном сером жакете и вязаной юбке ниже колен была здесь явно не к месту – нечесаная дворняжка на выставке модных гламурных собак. Кто-то шикнул: «От мышь недобитая!» Кто-то спросил: «Она что, из тюряги?» Кто-то внес рацпредложение: сразу добить, чтоб не мучилась. И по рядам понеслось: «Мышь», «Мышиная голова», «Слышал кликуху новенькой? Мышь!»

Чем она так зацепила Архаровца, Ника не поняла, но он стырил ее несчастный рюкзак и отправил в урну на улице, в окурки и чьи-то плевки, утверждая, что мусор нужно выкидывать. Нике пришлось рюкзак оттирать под довольный ржач всего класса, а Архаровец фоткал процесс и лыбился во всю харю. Через день все тетрадки Ники были исписаны разной похабщиной, матерными частушками, разрисованы картинками мужских гениталий.

Ника расплакалась от обиды, от нелепости происходящего; ее слезы заметила классная, взяла посмотреть тетрадь – и это был проигрыш. Капитуляция.

Классная без особых проблем вычислила вандалов, и был разговор у директора, которому скромник Володя Архипов поклялся, что больше не будет. Находчивый Гога Вантуз объяснил, растопырив пальцы, что это «типа флеш-моб», но если кто шуток не понимает и сразу стучит директору, тот не Мышь, а Крыса голимая, и ей слова больше не скажут. Директор остался доволен: Архаровец был генеральским сынком, мажором, как многие в школе.

Перемирие у директора обернулось всеобщим бойкотом. «Чтобы знала! – вещал Архаровец. – Чтоб понимала, Крыса чумная, что реальные чики своих не сдают!»

Ника шла на уроки, будто на казнь. Отличница, дочь ученого, не последнего человека в мире, ничего она не могла доказать отмороженным дуболомам, взявшим ее в оборот. Никогда раньше Нику не доставали с такой беспощадной точностью, навесив ярлык вечной жертвы и «крысы недрессированной».

Возможно, фирмовые шмотки исправили бы положение, но Ника, воспитанная в Старогорске, среди людей, увлеченных наукой, никак не могла понять, как модный прикид повысит скиллы и чем помогут лейблы на тряпках. Каждую ночь она плакала, зашивая одежду тайком от мамы, отмывая рюкзак и чехол р-фона, переписывая сочинения, чтобы вырвать листы с тайным творчеством ненавистного Вовки Архипова. А тот продолжал изгаляться: он рисовал ужасные комиксы, в которых забитая Ника тащила его в кровать, и совсем уж мерзкие вещи, от которых Нику тошнило. Она словно окуклилась от стыда за беспомощность, за покорность, за готовность плыть по течению, лишь бы ее не трогали. То ли дело Великий Альтар! «Мародеры» шли по локациям, побеждали, проходили сложнейшие квесты, и все ближе горел сто двадцатый дан – легендарный инст с Перевалом, за которым никто еще не бывал…

Ника прижалась к двери дальней кабинки в пустом туалете, от страха закрыв глаза и выставив руки в нелепой защите, а глумливая троица надвигалась – медленно, издевательски, будто играя с пойманной крысой.

– Сунем ее башкой в унитаз? А то шибко умная, стерва! Опустим, как бандюка? – предлагал Архаровцу Дима Дно.

– Она ж не авторитет! – фыркнул сознательный Вантуз. – В кинце такие парашу драили.

– Пусть драит парашу, че, будет зачетный видос!

– Ну ща, разбежались! – с испуга голос сорвался на писк, но возмущение пересилило, и Ника открыла глаза. – Сам отмывай унитазы, Вантуз ты или кто?

– Че сказала, уродка? – набычился Вантуз. – Архаровец, Крыса пищит, нужно давить тварюгу!

– А ну ша! – поднял руки Архаровец. – Что вы тут развели базар? Вы же в курсе: у меня грандиозный проект, творческий, а вы про бандитов. Я задумал, – уже Веронике, с медовой кривой улыбочкой, – издать небольшую газету, спецвыпуск «Из жизни Крысы». Газета будет с картинками, я присылал наброски. Но, как художник, хочу быть правдив. Слышь, модель моя ненаглядная? Заголяйся, а я заценю, есть ли грудь под этим мешком!

Кодла несмело гыгыкнула.

– Охренел? – прошептала Ника и прижала руки к груди. – Только тронь меня, ты, урод! Отвалите уже, недоноски!

– Крыса сопротивляется! – заулыбался Архаровец. – Нашей Крысе неловко. Так мы поможем, да, пацаны? А заодно и пощупаем!

На «пощупаем» пацаны согласились без дурацких сомнений, разве только слюной не капали. Ника сжалась, кусая губы, привкус собственной крови ее отрезвил. До сих пор ей казалось, что все понарошку – погнобят, отнимут рюкзак… И отстанут, потеряв интерес. Но теперь она поняла, что дело куда серьезнее. На нее напирал Архаровец, потерявший края, а с боков подбирались Димон и Гога, чтобы убрать ее руки в стороны. Ника снова закрыла глаза и закричала, пронзительно, громко, завизжала на низкой ноте так, что подонки отпрянули. Под ногтями вдруг стало совсем горячо, будто вырос магический потенциал, угрожая упыркам ударами молний. Ника пнула Архаровца в пах, вырвалась из западни, но не сбежала, а встала у двери, скрючив горящие пальцы. Ей теперь было на все плевать, она на блаженный миг превратилась в грозную Хилари, а Хилари не умела бояться. Ника ударила Диму Дно ногой под колено, попав каблуком, увернулась от охреневшего Вантуза и метнула в Архаровца грязным обмылком, потом прихватила ершик и ткнула им в Гогу с воплем:

– Я вас почищу, унитазы проклятые, я вас надраю, будете помнить!

Кто-то еще вбежал в туалет, кто-то кричал, убеждал, но сознание дало трещину, а тело рвалось сражаться: Ника слилась с игровым персонажем. И в реальности провалилась в Альтар!

Локация: Старогорск, квартира Калмыкова. Спальня.

– Ника, проснись, – шептал Варькин голос, – чего ты меня пугаешь?

Ника хотела открыть глаза и не могла – так их слепило; свет проникал сквозь веки и резал радужку, точно лазер, проходя сквозь скопления слез.

– Крыса! Где ты увидела крысу?

– Варька, зачем столько света?

Варвара вдруг разрыдалась. Из ее истерики получалось, что Ника во сне завизжала и закричала про крыс, от этого Варька проснулась, вскочила: думала, крыса в постели; всю комнату перетряхнула, везде посмотрела, а крысы нет…

Раньше Варя с семьей жила в коммуналке, в маленькой комнатке в захолустном поселке. Дом был старой постройки, под снос, но его почему-то из года в год, от комиссии до комиссии, признавали пригодным для жизни и в упор не видели всех проблем: обвалившейся штукатурки, трещины поперек стены и многочисленных крыс, считавших территорию исконной обителью. Варька боялась ходить по квартире: если комната была безопасна, то снаружи, за прочной дверью, царствовали хвостатые монстры, наводя порядок на кухне и шебаршась под ванной. Однажды родители ушли на работу, а Варюха и братик остались в комнате, в их надежном уютном убежище, где сроду не было крыс. Потому-то сначала Варька не обратила внимания, что где-то шуршит и пищит, и скребет, и утробно повизгивает. Лишь когда заорал годовалый братик – в голос, надрывно, до одурения, – она подбежала к кроватке, а там была кровь, столько крови, что Варя потеряла сознание, лишь успела заметить, как серый комок юркнул в дыру под комодом.

Когда вернулись родители, Варька в шоковом отупении сидела у детской кроватки и шептала, что брата загрызла крыса, ее прекрасного братика, похожего на ангелочка. И наутро слегла в горячке.

Все это Варька смогла рассказать лишь в Альтаре, в Медвежьей пещере, где она упоенно рубила крыс без всякой необходимости. На фига? – спросили ее «мародеры». И Сова, подумав, ответила.

С братиком все обошлось, Ника его встречала – он вырос слегка заторможенным, но тоже играл в «Альтар», никнейм «Девятипалый»: крыса отгрызла младенцу мизинец, он потерял много крови и лечился от заражения. После этой трагедии семейству Смирновых сразу дали квартиру в городе, а еще через год Варькин папа получил приглашение в Старогорск.

– Варька, ты что, ну какие крысы? – успокаивала ее Вероника и решилась, чтобы отвлечь подругу от кошмарных воспоминаний: – Я не про животное, Варь, – про себя.

– В каком смысле? – всхлипнула Варька и пытливо взглянула Нике в лицо.

– Это меня звали Крысой. В новой школе.

– Да за что?

– Сама не пойму. Там за тряпку душу заложат – и я такая, в свитере сером. Они его называли «мешком». Ну а че, удобный, как раз для школы. А эти…

Постепенно Ника все рассказала: про травлю (модное слово «буллинг»), про издевки и про Архаровца с верными друганами. И про случай в женской уборной, когда ее попытались раздеть.

– Как же ты, Ника? Ты убежала? Правда же, ты убежала, Ник?

Вероника жадно смотрела в отчаянные глазищи Варвары, уже позабывшей о крысах, и думала, как ей весь год не хватало простого сочувствия.

Локация: Столица, школа №3. Кабинет информатики.

Время: полгода назад.