В-четвертых, мама. Возможно, когда мама увидит ее лонгрид в «Эклектика. Story», она признает наконец, что выбранная Сашей специальность – настоящая профессия, которая позволит заниматься классными, прибыльными и интересными вещами. И возможно, мама перестанет вздыхать и уговаривать ее бросить МГИЖ и вернуться в Кавенецк, чтобы учиться на инженера-экономиста.

Саша представила, как мама показывает выпуск с ее статьей соседкам. Как сдержанно кивает в ответ на кудахтанье теть Ани и похвалы Светланы Владимировны. Как взахлеб обсуждает все с папой вечером за чаем. Саша улыбнулась своим мыслям… и снова вспомнила про голосовое в «Переиграй». Кольнуло, и внутри разлилось ледяное жжение: парализующее, щекочущее, отвратительно выбивающее из колеи.

Она коснулась ладонью лба, сжала и разжала пальцы, возвращая себе контроль. Это просто какой-то идиот. Мало ли их пасется в таких приложениях. Просто идиот. Закрыли, проехали и забыли. Зато – «Эклектика»! Сашу вновь затопила волна тепла. Она улыбнулась себе в зеркало. Быстро расплела косы, собрала волосы в хвост и отправилась в универ, и даже понедельник с шестью его парами больше не вызывал ни тоски, ни досады.

Арина! Меня позвали на второй этап, прикинь! Аринка, погнали в кафе после пар. Я сегодня поздно заканчиваю, но все равно – погнали! Только без коктейлей, а то…

Твоя фотография. Твои косы. Твои глаза.

Сашу замутило. Она попыталась выкинуть из головы слова и голос. Через силу дописала:

…а то я не хочу, чтобы меня опять мутило, как после прошлого раза.

* * *

Фотожурналистика, организация телевизионного эфира, отраслевая журналистика, обед (в честь «Эклектики» – аж из двух блюд), международная журналистика, организация работы редакции в печатных и интернет-СМИ, теория коммуникаций – и, наконец, свобода! Саша вырвалась из универа с гудящей головой – под прохладное звездное небо. Шагала к метро без шапки; ветер раздувал волосы. Нос и пальцы замерзли, но было так круто, так радостно на душе: наконец-то хотя бы первый этап поддался, она прошла, прошла, прошла!

В ботинках хлюпало, Саша скользила по подмерзшей грязи. Хрустел лед. Урчало в животе, и она с предвкушением думала о брауни в «Шоколаднице» на третьем этаже торгового центра. Добравшись вдоль пустынного шоссе до вестибюля «Каширской» – светлого, людного, недавно отремонтированного, – Саша уже не чувствовала пальцев ни на руках, ни на ногах. Из дверей пахну́ло знакомым теплым духом метро. Она вошла и расправила плечи. Ну наконец-то.

* * *

Вадим, привет! Я прошла во второй тур отбора на стажировку в Эклектике, представляешь?

Привет. Ого какая крутая новость. Поздравляю!

Помнишь, как мы в библиотеке на переменках читали развороты про кино?;) Прикинь, если меня возьмут, вдруг я буду заниматься этим разделом?

Круто. Когда второй тур?

5 марта

Тебе для этого реклама нужна была?

Не, не. Реклама – для проекта по медиакоммуникациям. А для Эклектики мне надо будет не фоткать рекламу, а освежить все знания за три курса;)

Удачи!

Спасибо:)

Саша топ:)

* * *

Фисташковый латте оказался горьким, едва теплым и в целом практически отвратительным… оказался бы в любой другой вечер. Но сегодня в Саше словно искрило что-то; и это что-то добавляло света полутемному залу, придавало сил после шести пар – словно она только-только проснулась; придавало даже паршивому кофе вкус прекрасного рафа из маленькой кофейни на улице Льва Толстого.

– Тащишь, – констатировала Арина, усаживаясь напротив. Выглядела она неважно: то ли не выспалась, то ли приболела. Но, как показалось Саше, подруга порадовалась за нее вполне искренне. – Что будем? Как обычно, пополам?

– Как обычно, пополам, – весело тряхнула хвостом Саша. Хвост за день успел растрепаться, пряди выбились и, наэлектризованные, липли к свитеру.

Твоя фотография. Твои косы. Твои глаза.

– Ты чего? Подавилась? – Арина привстала. – Саш?

– Все… нормально, – залпом допивая кофе, выговорила Саша. – Так. Просто.

Арина села обратно, откинулась на спинку полукруглого кресла в пятнышках на бежевой обивке. Саша, стараясь успокоиться, вынула из подставки салфетку и принялась скручивать ее в жгут. Потом вспомнила, что за год в одной Москве на туалетную бумагу и одноразовые полотенца уходит участок леса площадью с внутренность МКАДа. Отложила салфетку. Сцепила под столом руки и улыбнулась.

– Пятого марта. Я уже планирую, как Гермиона, составить себе расписание, какие предметы повторять в оставшиеся дни.

Арина кивнула.

– Норм идея. Только не упорись.

– Да уж постараюсь, – рассеянно ответила Саша и открыла меню. – Так… Ужин же?

– Ужин, – снова кивнула Арина.

У подошедшего официанта они попросили комплексный ужин: теплый салат, блинчики и дополнительный кофе. И брауни, конечно. Официант принес блюда и два набора приборов. Арина тут же вынула из бумажного пакетика вилку и принялась за салат. Саша взяла ложечку от кофе и стала пилить блинчики ею.

– Так вот же вилка. Или что? Опять упаковка?

– Вилка в пакете, – кивнула Саша. – Я не буду трогать. Не хочу плодить лишнюю упаковку.

– Ты поехала уже немного на этой своей упаковке, мать, – вздохнула Арина, вылавливая в салате помидор.

– Тебе что, мешает? – резко спросила Саша.

– Эй! Ты чего? Я же не…

– Вот именно – смеешься и осуждаешь!

– Саш, да что с тобой? Только что веселая была, и на́ тебе – осторожно, злая собака! Что случилось?

Саша сглотнула. Сунула в рот полблина разом. Посмотрела на Арину исподлобья. Говорить? Или нет?

Когда захочешь встретиться, дай знать.

– Арин, – быстро сказала Саша. – Я…

Я рядом.

Арина оторвалась от салата, внимательно посмотрела на Сашу. И Саша поняла, что не сможет сказать. Слова застряли. Не сможет она признаться, что этот тип написал… вернее, наговорил такое.

Не заставляй меня ждать слишком долго.

– Саш? Саша?..

Кусок блина встал в горле. Саша закашлялась. У Арины зазвонил телефон.

– Сейчас, минутку… Не теряй мысль, – быстро сказала подруга, прижимая телефон к уху. – Да, приветик, Андрюш.

Саша выдохнула и обмякла в кресле. Сердце опять колотилось как безумное. Забыть. Закрыла и забыла, проехали. Всё. Всё. Забыли.

Когда Арина договорила, Саша уже взяла себя в руки. Постаралась вести себя непринужденно; в конце концов, и правда почти расслабилась. Арина проводила ее до общаги, Саша скинула одежду, кое-как умылась и, уставшая до предела, все же начала читать прошлогодние конспекты по теории журналистики. Как хорошо, что она сохранила все тетради. Строки плыли перед глазами, но она не сдавалась, пока не осилила три темы. А потом наконец выключила ночник – Ануш и Оля уже видели десятый сон – и, счастливая, напуганная, провалилась во тьму.

* * *

Наутро Саша снова первым делом проверила почту – вдруг пришло что-то еще от «Эклектики». В принципе, совершенно не с чего, да и что они могут прислать? Список тем для подготовки к собеседованию? Было бы круто, но такой щедрости Саша, несмотря на уносившие ее временами мечты, не ждала. Однако, открыв уведомления, она все-таки обнаружила кое-что новое. Не от «Эклектики». Во «Вконтакте». Сообщение от незнакомца с ником Overlord. Голосовое.

Что-то нехорошо дрогнуло внутри. Саша нажала «Плей».

Привет, Са-ша. Это я. Уверен, что ты узнала. Пожалуйста, не нервничай так сильно, ладно? Ты снилась мне сегодня… Надеюсь, ты хорошо выспалась перед парами. И я рад, что вчера ты была так счастлива и так хорошо провела время с подругой. Она вполне симпатичная, но до твоих яркости, смелости и харизмы ей далеко-далеко. Куда дальше, чем мне – до тебя.

Ты спросишь, откуда я знаю об этом?

Саша попыталась выключить сообщение, но пальцы дрожали и проскакивали мимо кнопки.

Возможно, я сидел вчера где-то рядом. Возможно, я и сейчас где-то совсем рядом с тобой. Пожалуйста, не бойся меня, Са-ша.

Пальцы по-прежнему не слушались, словно принадлежали не ей. Вместо того чтобы заставить телефон замолчать, Саша случайно запустила сообщение с начала.

Привет, Са-ша. Это я. Уверен, что ты узнала…

Ее потряхивало от мерзости. Она резко убавила звук до нуля. Отшвырнула телефон. И замерла, полулежа в кровати, дрожа, боясь шевельнуться. Боясь, что он там – за окном. За дверью. Под кроватью.

Она инстинктивно подтянула ноги к груди. И кажется, впервые пожалела, что оказалась одна в комнате: рядом не было ни Ануш, ни Оли. Может быть, Оля отправилась на пробежку, а Ануш – на работу. А может, обе ушли на пары. А он… А он, возможно, прятался где-то здесь. Подглядывал, затаившись в шкафу между зимних курток. Или молча стоял за высоким холодильником, на котором к тому же громоздились микроволновка и хлебница; легко можно встать так, чтобы не было видно с кровати.

Саша попыталась рассмеяться вслух. Вышло сипло и глухо и больше походило на карканье, чем на смех. Но это, по крайней мере, был ее голос – испуганный, сухой, смазанный, но перебивавший голос из телефона.

Преодолевая отвращение, Саша дотянулась до телефона и, касаясь экрана кончиками пальцев, удалила голосовое. Потом, ошибаясь, вновь попадая не туда, закрыла личные сообщения – так, чтобы писать ей могли только друзья. Глубоко вдохнула. И рывком поднялась с кровати. Заставила себя подойти к подоконнику и выглянуть наружу. Никого; только стальной отлив в пятнах ржавчины, голубиного помета и белой краски, которой белили откосы. Засохший дубовый лист, прилипший к стене еще с прошлой осени. Паутина. И никого.

Тогда Саша подошла к шкафу и резко распахнула обе дверцы. С верхней полки упала шапочка Ануш, внизу пошатнулась пирамида из обувных коробок. Пальто, шарфы, пуховик, Олин кислотно-зеленый плащ и искусственная розовая шубка, Сашина куртка, красная болоньевая жилетка Ануш. Никого. Для верности – и оттягивая время – Саша пощупала куртки и несколько раз ударила кулаком в мягкое нутро шкафа. Нет; здесь определенно не мог спрятаться человек.

И тогда она наконец повернулась к холодильнику. Два шага на деревянных ногах. Полтора метра. Вечность и бесконечный простор для фантазий и страха.

– Естественно, там никого нет, – язвительно произнесла Саша.

Само собой, там никого не оказалось. Тумбочка, где хранилась всякая чепуха типа пустых коробок и старых тапок, и обувная полка. Всё.

– Никого, – вслух повторила Саша, а затем, пока страх не парализовал окончательно, рванулась к двери, распахнула ее – если кто-то подслушивает под дверью, ему здорово прилетит по лбу – и выглянула в коридор.

Чей-то смех из холла. Знакомая с параллельного потока идет с кухни, держа прихваткой кастрюлю; кивает Саше. Первокурсница расхаживает с тетрадью, беззвучно шевеля губами, – наверняка запоминает жанры и направления журналистики. Что ж, Саша на первом курсе тоже учила это до такого состояния, чтобы, разбуди среди ночи, отскакивало от зубов. Говорят, на истфаке так заставляют зубрить Рюриковичей.

Саша вернулась в комнату, аккуратно и плотно закрыла дверь и принялась собираться на пары. Отрицать бесполезно: из-за «Переиграй» она вляпалась в какое-то крайне неприятное дерьмо. Но подчиняться страху, собственным выдумкам и фантазиям какого-то больного идиота – нет. Нет и нет. Всё, она закрыла сообщения «ВКонтакте». Удалила «Переиграй». Больше он не…

Стоп. А как он нашел ее во «Вконтакте»?

Сашу снова пронзило ледяной иглой, она остановилась с чайником посреди комнаты. Пустой, легкий, давно не чищенный, он слегка подрагивал в руке.

Как этот ненормальный нашел ее?

Аватарка. Да. Она поставила одну и ту же аватарку и там, и там. Идиотка! Конечно, он просто нашел ее по поиску картинок. Совпадение сто процентов! Вот дура!

Саша поставила чайник, схватила телефон и быстро поменяла фото на первое, что нашлось в галерее, – какой-то случайный снимок из окна аудитории в главном корпусе: черные ветки на фоне зимнего заката.