Разбила я таки стену молчания.

– Алла и так много намучилась… – давила на жалость я.

– Да, – смущенно проронила Лиля, и вдруг ее прорвало: – За последние два года она сильно изменилась. Уже не была такой веселой. Вроде бы рядом, даже пытается шутить, отвечает мне, а сама где-то в другом месте. А еще эти «хари кришны» мозги ей промыли. Она теперь вся в своих медитациях, мантрах и другой чепухе. Я ее спрашиваю: «Зачем?» Она такая: «Помогает». Хотела и меня втянуть туда, на какие-то собрания отвести, на какую-то дачу у реки, что ли, не помню точно. Навязывала какие-то масла, какую-то веревку хотела мне на руку намотать. Сама с ней ходила. Словно чокнулась.

Взволнованный монолог Вишневской меня тоже встревожил. Я позволила предвзятости вести себя по ложному пути. Не понравился мне толстяк с сайта знакомств, и я объявила его извращенцем, придумала, будто он удерживает Аллу. Но что, если они даже не встречались, а только потрепались часок-другой на камеру? Вполне возможно. Между тем исчезновение девушки связано с «хари кришнами», которые, со слов Лили, являлись всесильной сектой, опутавшей Тарасов незримыми цепями. Или непальскими красными нитями. Скорее всего, Вишневская преувеличивала, и все же у меня намечалась альтернативная линия расследования. Час от часу не легче!

– Вы за нее боитесь, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я.

– Не боюсь, но беспокоюсь. Мне кажется, вся эта восточная чушь ей ничем не поможет. Алюсик просто прячется от реальности, но долго прятаться нельзя, надо жить дальше.

«То есть «хари кришны» – это не секта? Что-то я ничего не понимаю».

– А эти «хари кришны»… кто они? – не выдержала я.

– Тупые чудики, – ни секунды не колеблясь, выдала Вишневская. – Придумывают дурацкие сказки про дурацкий круговорот энергии и верят в них. Забивают людям головы своим хламом. Алюсику нужна помощь друзей, помощь психолога, а не «потоки энергии».

Ясно, Лиля не считает фанатов восточных практик сектой, просто чудиками. Хоть какое-то облегчение. Впрочем, мне, так или иначе, требуется проверить их развеселую компанию.

Диалог с «морячкой» принес капельку облегчения, поскольку убеждал в правоте первичных догадок. Улики постепенно занимали законные места в реконструируемой цепочке событий. Книги, фотографии, татуировка, красная нить и, конечно, дом у реки – все получало объяснение.

– А вы можете связаться с Аллой? Или можете сказать, где проходят их собрания?

– Нет. – Ответ прозвучал быстрее и категоричнее, чем предыдущие. Слишком быстро и категорично. Девушка вновь замкнулась.

Допускаю, что она не в курсе насчет собраний, но место, где Алла укрывается, Вишневской известно. Спросить ли «морячку» прямо в лоб про Землянского? Нет, она не скажет, а зря раскрывать карты мне тоже не хотелось. Девчонка ушла в глухую защиту, и я решила до поры до времени не давить на нее. Потом подберу момент и возобновлю атаку. Может быть, прослежу за ее передвижениями, когда возникнет необходимость.

Пока же пришлось попрощаться и двинуться назад в офис.

Академия красоты находилась от офиса недалеко, поэтому сюда и обратно я шла пешком, чтобы поразмыслить о деле и проветриться. На обратном пути проветриться не получилось. Несмотря на заверения календаря, что сейчас май месяц, утренняя прохлада держалась недолго, сменяясь пыльной духотой, быстро обволакивавшей сонный Тарасов. Интересно, каким будет лето, если жара навалилась на город уже в мае?

Тень от деревьев пока еще спасала, и погода не мешала думать.

Мысли вернулись к фотографиям Олега Землянского, немногочисленным и однообразным. Вечная свекольная майка. Вечно включенный компьютер. Вечный беспорядок в комнате. Почти все фотки – селфи, сделанные с мобильника. Из этого ряда выбивался один снимок – постановочный, с восточным фоном, сразу завладевший моим вниманием. Вечерняя усталость в сочетании со злостью затуманили мне разум и помешали сделать логические выводы. Теперь, после недолгого купания в освежающем ветерке, голова начала соображать.

Неужели Олег соорудил эти декорации собственными руками у себя дома? Сомнительно. То есть он пошел на какую-то студию. Ой, не смешите мои «искандеры»! Уж не знаю, как в столице, но в нашей глубинке отродясь не водилось студий со столь красивыми, оригинальными помещениями. Независимо от прайса, который мог быть заоблачным, тарасовские фотостудии предлагали для съемок серую, облезлую, пошарпанную кирпичную стену. Наверное, у каждого коренного тарасовца отыщутся снимки с фотосессии в духе «бомж андеграунд».

Значит, снимок на фоне бамбуковых стеблей сделан не в студии. Где? В том месте, где собираются чудики, которых Вишневская обозвала «хари кришнами». Вот это уже более вероятно. Какой-то городской клуб. Что, если именно он называется домом у реки? Лиля называла этот дом дачей. Стало быть, Аллу и Олега пригласили на чью-то дачу, где чудики проводят свои собрания. Дача необычная, там не сажают «Бычье сердце». Интерьер говорит о том, что владелец – великий фанат культуры Востока – организовал внутреннее убранство строго по фэншую, дабы не мешать циркуляции потоков энергии. Как бы ее, эту дачку, найти?

Есть один авантюрный план. Надо с помощью компьютерных премудростей убрать Олега с фотографии, чтобы оставалось только помещение. С новой картинкой можно запустить поиск похожих изображений в интернете, и есть шанс, что кто-то нафоткал дачу у реки и выложил снимки у себя в блоге или еще где-нибудь. А что? Попади я на такую «фэншуйную» дачку, где люди не спину гнут на грядках, а медитируют в уюте и комфорте, тоже бы не устояла и запечатлела шикарные интерьеры.

Вопрос в том, как убрать жиробаса с изображения. Для этого нужно в совершенстве знать какие-то компьютерные программы, графические редакторы, наверное. Немного фотошопить я умею, но не настолько.

Внутренний голос подсказывал мне, что нейросеть в состоянии решить проблему, убрав фигуру человека и восстановив фон за его спиной. Временами я пользуюсь ИИ, чтобы нарисовать картинку, – для работы или для души. Но я понятия не имею, как дать искусственному интеллекту задание на дорисовку фона. «Сотри к чертовой бабушке этого жирдяя!» – так, что ли?

Значит, мне нужен айтишник. Среди моих знакомых такого не было. В смысле, айтишников я знаю много, частному детективу без контактов с матерыми компьютерщиками невозможно делать бизнес. Но мои знакомства включали специалистов по восстановлению файлов, по информационной безопасности и так далее. Здесь же требовался дизайнер компьютерной графики, в просторечии – рисовальщик.

Дизайнера несложно найти через биржу фриланса, но этот вариант меня мало устраивал, потому что проще с глазу на глаз объяснить, как нужно обработать фотографию. Писать занудное техзадание не хотелось. Вдобавок мне требовалось контролировать процесс и давать указания по ходу работы.

– Светуль, приветики! – пропела я, поднеся телефон к уху. – Не помешала?

– Нет, что ты! – защебетал голосок Светки-парикмахерши. – Зачем звонишь?

– Хочу ногти обновить, облупились местами. И поболтать с тобой. – После этих слов я выдержала секундную паузу и заговорщически уточнила: – О мужиках.

Светка, полная восторгов, захихикала. Бедняжка, она не знает всей правды. С другой стороны, подруге я не соврала. Ногти действительно нуждались в небольшом «ремонте». И поболтать о мужиках я на самом деле собиралась, так как вспомнила, что Светка одно время встречалась с каким-то дизайнером. Надеюсь, они расстались друзьями. И надеюсь, Светкин кавалер был дизайнером графики, а не дизайнером мебели.

Глава 2

Нет ничего более захватывающего, чем узнавать характеры и судьбы людей. Восхищения достойно то упорство, с которым человек строит жизнь наперекор неустроенности, хаосу и произволу слепого случая. Фортуна отворачивается от нас, трагедии безжалостно избивают душу, но мы, стараясь не думать про обманы завтрашнего дня, продолжаем мечтать и питать надежды. Порой надежды сбываются, потому что человеком положено много трудов к тому, чтобы в окружающем мире стало на крупицу больше любви и счастья.

Обожаю изучать людей. Не стану скрывать, поначалу в профессию детектива меня привела жажда «экшена» и приключений. Со временем передо мной раскрылся другой, неожиданный плюс избранного пути. Работа научила меня читать человеческое сердце. Чтиво не всегда приятное, так как клиенты несут мне свои проблемы, негативные эмоции, темные мысли. Нередко узнаешь о людях такое, чего хотела бы никогда не знать или побыстрее забыть. И все-таки в любых трудных случаях я стойко держусь, потому что наблюдаю у многих потребность в справедливости и тягу к добру.

Светка-парикмахерша этого не понимает. В силу профессии она видит в людях собеседников, которые несут ей вагоны слухов и которым она раздает бесплатные советы. А почему бы и нет? После того как дашь сотню советов по уходу за волосами и ногтями, вполне естественно начать учить жизни. В конце концов забота женщины о кутикулах принципиально не отличается от заботы о муже или о детях. По крайней мере, в глазах Светки отличия напрочь отсутствуют.

Ремесло частного детектива Светке тоже видится – в целом справедливо – источником слухов, которые не заполучить иначе, как через прослушку, хакерство, погони и преследования. То есть абсолютно незаконные методы, которыми детективам вообще-то пользоваться не положено. Существенной разницей между моей работой и Светкиной, со Светкиных же слов, является то, что я слухи собираю более азартным способом. Мне не хочется переубеждать подругу. Мало того что ее мнение изменить непросто, так еще и ее специфический взгляд на мое ремесло изрядно меня забавляет.

– Ой, Танька! Ты меня вообще не слушаешь и не слышишь, – возмущалась Светка, разглядывая мои пальцы. Новенькая пышная завивка на ее голове затряслась от гнева. – Сто тыщ раз умоляла тебя не мазаться кремом перед маникюром. Как мне теперь работать, если у тебя руки жирные?

– Прости! Ну, не сердись. Я больше не буду…

– …И меньше тоже! – обиженным тоном проговорила Светка.

Я улыбалась, зная, что ее обиды не настоящие и быстро проходят. Мы сидели у нее на квартире, где Света принимала клиенток и подружек, делая стрижки или, как мне сейчас, маникюр.

– Танюш, сиди ты спокойно, не ерзай, – продолжала ворчать Светка, – будто первый раз на маникюре. Дай мне жир снять.

Неправда, вовсе я не ерзала, я абсолютно спокойна и расслабленна в душевной и уютной атмосфере, наполненной запахами лаков для волос и ногтей. Просто прежде чем пилить мне ногти, подружке было нужно попилить меня.

– Свет, а Свет?

– Чего? – Она старательно удаляла мицеляркой с кожи остатки крема, которым я машинально намазалась перед выходом из дома, потому что аномально жаркая погода, державшаяся последнюю неделю мая, сушила мне кисти.

– А помнишь, ты встречалась с дизайнером?

– Сто лет назад было.

«У нее что, интересно, год за пятьдесят считается?»

– Нет, не сто, – заспорила я. – Всего два года назад. Ты еще мне его фотки показывала. Где он с рыбой.

– Ах, Игорь-рыбак… – сообразила Светка. – А я-то думала, ты про Коленьку.

Уточнять, кто такой Коленька, я не стала, но на всякий случай имя запомнила. Честно сказать, вариант с Коленькой начал казаться мне более привлекательным. Игоря подруга едва вспомнила, причем он для нее всего лишь рыбак и просто Игорь, а не Игорек, например. Дизайнер Коленька – другое дело.

– Ты с кем-нибудь из них еще общаешься? Можешь связаться?

Взгляд подруги замер на моем лице.

– Мне нужен дизайнер! – поспешила объясниться я.

– Тьфу ты, а я уж понадеялась… – опять заворчала Светка. – Тань, тебе не дизайнер, мужик тебе нужен.

– Хочу походить в девках! – Я пыталась отшутиться.