– Кое-как успокоил Ивана Никитича, у него просветление наступило. Несколько минут, не больше. Он меня узнал по голосу, прежде чем опять в буйство впал. Сказал, четыре дня назад у них мальчик появился. С реки пришел. Чей, кто, откуда – никто не знал. Красивый, как картинка, беленький. Ни слова не говорил. Вся деревня словно завороженная сделалась. Люди не отходили от него, ангелом чистым звали. Только это, сказал Максимов, не ангел никакой, а оборотень. Бес в обличье невинного ребенка, нежить речная. Меньше чем за два дня всю деревню извел, подчистую. Ну это я и сам видел. Началось с животных. При приближении оборотня собаки с цепей рвались, кошки шипели и царапались. Люди не чувствовали беды, а животные – они другие. Некоторые убежали, до сих пор, наверное, бродят в лесу. Другие передохли. Куры, коровы, козы – никого не осталось. Утром хозяева проснулись, а всюду трупы. В другое время плач бы стоял, беда немыслимая, но всем было все равно. За мальчиком, как привязанные, ходили, касались его, ждали, кому он улыбнется. На хозяйство плевать, на родных, лишь бы «ангел» рядом был. Внушал он им безусловную любовь. Никакого страха у людей не было, только обожание и ревность, если он чуть дольше на другого посмотрит. А он не просто смотрел – внушал плохие, смертоносные мысли. Заставлял идти на смерть, убивать близких. И радоваться, и думать, что это благое дело. Я спросил, не знает ли Иван Никитич, как в Еремеевке дела, он ответил, там все то же. Съездил, говорит, туда в первый же день, как животные погибли. Максимов почувствовал, что оборотень будто бы щупальцами к нему в голову лезет. В Еремеевке у него брат жил. Но не застал Иван Никитич никого живого, была деревня – стало кладбище. Догадался он, кто деревни одну за другой выкашивает. Понял, что не остановится нежить! Бросился назад, хотел рассказать все, предостеречь, но не успел. Жена его, как я понял, утопилась. Когда Иван Никитич вспомнил об этом в разговоре со мной, у него опять помутнение случилось, больше я ничего от старика не добился. Собственно, мне и без того все ясно было. Глаза он себе выковырял, чтобы не смотреть на оборотня. Чтобы тот на него не влиял. Так и спасся. Только это разве спасение?

– Почему вы поверили человеку, который, по вашим же собственным словам, пребывал в невменяемом состоянии?

– А как не поверить? Я видел, как тот ребенок на людей воздействует. Ивана Никитича всю жизнь знаю, человек он степенный, рассудительный. Уж точно не допился до синих чертей, до такого состояния его ужасные события довели. И своим глазам, знаете, я тоже верить привык. Сам видел эту бойню.

– Выходит, поговорив с Иваном Никитичем, вы решили вернуться в Аверьяново?

– А как? Надо было спасти людей, предупредить, чтобы близко не подходили к чудищу. Дело к вечеру шло. Пока я добрался, стемнело, еще и дождь опять пошел. Ехал по главной улице – пустота, тишина, но свет в окнах был. Непогода, все сидят по домам. Я подумал, не успел оборотень дел наворотить, в Речном тоже не в первый день все случилось. Заехал на работу.

– Зачем? Вы думали, мальчика приведут туда переночевать?

– Нет. Люди наверняка сражались за право предоставить кров «ангелу».

– Тогда зачем?

– Оружие взял. Табельный пистолет.

– То есть вы признаете, что заранее решили убить ребенка? Спланировали убийство?

– Говорю вам, это не ребенок!

– Хорошо, успокойтесь, пожалуйста. Скажите, зачем вы взяли оружие?

– Защищаться. Если будет сопротивляться, думал с помощью оружия заставить поехать со мной в центр.

– Уточним. Вы собирались перевезти мальчика в райцентр, верно?

– Да. Но сначала надо было его найти. Дом Мити Колыванова, который нашел лодку и мальчика, ближе всех. Там мальчишки не было. Колыванов сказал, он все еще у Маруси Савиной, Митя тоже там был, под окнами стоял, как и все. А потом дождь пошел, им велели пока по домам идти. Спрашиваю, кто велел? Тебе, здоровому мужику пятидесяти лет, кто мог велеть? Молчит, а глаза странные. Митя будто со мной говорил, но при этом смотрел сквозь меня, точно и не видел. И по-прежнему не заикался ни капельки.

– Вы направились к Марусе?

– Направился. Только не дошел. Воздух был застывший, дождь вроде, но духота, тяжесть. Со стороны реки слышался звук. Бормотание – грубое, гортанное, а еще нечто похожее на вибрацию, которую ухом не услышишь, но кожей чувствуешь. Я понял, это связано с существом, что явилось в деревню. Бесполезно идти к Марусе, оно на берегу. И я пошел на берег.

– Что вы там увидели, Андрей Сергеевич?

– Страшное. Дождь резко прекратился. Луна выкатилась – громадная, белая, как лицо мертвеца. Низко висела над землей, а в ее свете стоял мальчик. Я его хорошо видел. Тот глухой звук от него шел. А вокруг – животные. Собаки, кошки, козы, белки, зайцы – живой ковер. Не знаю, с чем сравнить. Окружили его. Те, кто не успели спастись, со всей деревни, со всей округи пришли, приползли на брюхе, чтобы умереть. Питался он от них, что ли? Силу черпал. Сначала от зверей, потом от людей. Это мои предположения. Я потихоньку обогнул животных и мальчика, подальше прошел, чтобы он меня не заметил. Хотел на лицо его взглянуть. И взглянул. От луны свет шел, говорю же, я ясно видел: это был не мальчик. Точно говорю. У меня последние сомнения отпали в ту минуту, когда он повернулся ко мне, посмотрел. Лицо исказилось, стало меняться. Вытянулось вперед наподобие волчьей морды, глаза вспыхнули желтым огнем. Не человек, но и не животное. Я про волка сказал, но нет, на волка существо похоже тоже не было. Что-то жабье в нем было, и кожа вся буграми, бородавками покрылась. Шея укоротилась, голова ушла в плечи, спина согнулась, плечи сгорбились. А потом…

– Что было потом?

– Существо побежало ко мне. Рванулось, скачками понеслось, как зверь. Я не успел сообразить, я вообще ничего не успел, я…

– Вы выстрелили.

– Да, выстрелил.

– Выстрел был меткий, пуля попала в голову. Вы убили ребенка на месте.

– Это не ребенок. Я же говорю! Вы не слушаете. Не хотите слушать.

Животные…

– Не было животных, «живого ковра», о котором вы говорили.

– Ясное дело. Смерть оборотня их освободила. Животные ушли, выжили. И люди выжили.

– Вы сами видели мертвое тело. Это был не монстр, а ребенок.

– После смерти обличье вновь изменилось, как вы не понимаете!

– Знаете, что говорят ваши односельчане? Что это был прекрасный мальчик, несчастный глухонемой ребенок. Попал в деревню случайно, теперь уже не понять, как, хотя поиски родителей продолжаются. Малыш никому не сделал зла, а вы его убили.

– Люди не знают правды! Что еще им говорить?

– Пока вы не признаете свое преступление, процесс исцеления не начнется.

– Зачем, по-вашему, я убил его?

– Андрей Сергеевич, думаю, прямой вины нет. Вы больны, ваш разум пошатнулся из-за того, что вам довелось увидеть в Речном. Вы связали два не связанных между собой события, сделали неверные выводы и убили невинного. А когда поняли, то не смогли пережить свое преступление, вот и выдумали эту дикую историю. Ваш мозг так среагировал.

– Вам не убедить меня. Мальчик – это оборотень. Возможно, найдутся его родители, и я даже уверен, что когда-то это вправду был ребенок, но потом его телом завладела злая сущность. Я ее видел, как вижу вас.

– Вы не…

– Погодите, постойте! А события в Речном и Еремеевке? Кто это сотворил? С чего людям делать такое? Убивать себя и близких?

– Это трагедия, истоки которой, очевидно, имеют психологическую, экономическую подоплеку. Время сейчас непростое, в стране перемены, которые не все способны воспринять и пережить. Это тема для отдельного разговора, даже не одного. Важно другое. Следствие установило, что вмешательства сторонних лиц не было. В домах нет следов пребывания кого-либо, кроме хозяев. Известны же, например, случаи массовых самосожжений, закапывания раскольников. Очевидно, имело место нечто подобное, исследования в этом направлении ведутся. Но то, что мальчик ни при чем, абсолютно очевидно и…»

На этом запись прерывается.

Последний кадр – лицо Андрея Сергеевича крупным планом. Искаженное страданием, дергающееся, с трясущимися губами. Он плачет.

По кому он плачет? По людям, которых знал? По мальчику, которого убил? Или над своей судьбой, над тем, что никто ему не верит, а значит, он обречен провести оставшуюся жизнь в заточении, обвиненный в том, чего не совершал?

Возможно ли, что Андрей Сергеевич – это человек, спасший многие жизни, но потерявший при этом свою собственную?

Я не знаю. А вы?

Моя девушка – ведьма

День с самого утра не задался. Как попался первый клиент капризный, все нервы вымотал, так и пошло дальше: с коллегой в курилке поцапался, начальник замечание сделал, сорвался выгодный заказ.

Влад вернулся домой с одним желанием: поесть, выпить пива и упасть на диван, отключить мозг, расслабиться. Однако ничего не вышло. С Мариной всегда так, не угадаешь заранее, что тебя ждет.

Изначально ее непредсказуемость и загадочность очаровывали, странности Марины придавали перчинки отношениям. Но они были вместе уже третий год, и Влад некоторое время назад понял, что устал. Образно говоря, хлеб надоесть не может, а вот попробуйте икру или фуа-гра с утра до вечера есть. Скоро подташнивать начнет.

Странности Марины были особого свойства, кому скажи – засмеют. Девушка Влада считала себя ни много ни мало ведьмой. Влад не знал, как реагировать, когда впервые услышал. Думал, шутка. Но Марина рассуждала про свой дар на полном серьезе. Говорила, ее ныне покойная бабушка была ведьмой, научила внучку разным штукам. И лечить она может, и удачу приманить, и прошлое увидеть, и так далее.

Влад только диву давался, когда смотрел на вещи, которые Марина перевезла в его квартиру, когда они съехались. Чего только не было! Амулеты, книги, ножи, банки-склянки, пакеты с травами… За несколько дней квартира пропахла чем-то горьковатым, на окне керамический колокольчик повис, над дверью – нет, не подкова, а непонятный символ.

Спасибо, хоть одевалась Марина нормально, как все: джинсы, блузки, юбки. Но темные волосы не стригла, обожала украшения, особенно кольца и браслеты (к счастью, это ей шло).

Поначалу все выглядело забавным и интересным: у всех девушки как девушки, а у Влада – колдунья. Потом он привык, почти перестал обращать внимание. Да, такой у Марины закидон. Один считает, что петь умеет, второй по компьютерным играм с ума сходит, третий на фитнесе или здоровом питании повернут. Никому Маринина дурь не мешает, а Владу так и наоборот, даже удачу принесла.

Совпадение, конечно, но все же. Захотел сменить работу – и в фирме, куда мечтал устроиться, как по заказу, появилась вакансия. Влада взяли. Потом дали проект, о котором он и мечтать не смел, и Влад справился: идеи хорошие в голове рождались, реализация тоже не подкачала.

В прошлом году померла дальняя родственница, оставила Владу дом в наследство. Позитивным событием смерть не назовешь, но, если учесть, что тетке было под сто лет, Влад ее никогда не видел, знал только, что она живет где-то в деревне, а та возьми да и вспомни про родственника, то можно это счесть и удачей. А потом и продать дом быстро удалось; нашелся покупатель, предложил отличную цену. Влад на эти деньги машину новую, как раз такую, о какой мечтал, купил безо всякого кредита. Ему еще и скидку в салоне сделали огромную.

Ну и по мелочи все получалось: уже упомянутые скидки, отсутствие очередей, со здоровьем без проблем. Марина говорила, это ее магия действует, Влад делал вид, что верит.

Хотя не верил, ясное дело. Это же чушь, верно? Битва экстрасенсов и прочая чепуха. Маринин таинственный, торжественный вид, когда она говорила про магические способности, порядком утомил, но Влад держался, старался не ворчать. Хотя теперь, честно говоря, старался все меньше – наскучило.

Сегодняшний дурной день ничем хорошим завершиться не мог. Влад открыл дверь и сморщился: пахло удушливой кислятиной.

– Прости, Владик, сейчас выветрится, сегодня обязательно надо было…

– Избавь меня от этого бреда, будь добра, – недослушав отмахнулся он. – Когда уже перестанешь дурью маяться.

Разулся, прошел в ванную.

– На ужин что у нас? – крикнул оттуда.

Выяснилось, что Марина проводила важный ритуал, в смысл которого не хотелось вдумываться, поэтому про ужин забыла.

«Идиотка чертова», – раздраженно подумал Влад.

– Пиццу закажем, – виновато сказала Марина. – Или роллы.

Он дернул подбородком и прошел в спальню, переодеться. Заглянул и обомлел.

Над кроватью болталась круглая дрянь вроде ловца снов. Вот чем Марина занималась весь день, вместо того чтобы поесть приготовить! Омерзительная штуковина переполнила чашу терпения Влада.

– Сними эту хрень немедленно!

– Ты не понимаешь, Владик.