«АПТЕКА» – гласила надпись. Должно быть, кто-то недавно перекрасил вывеску. Роза сомневалась, что это сделала сама аптекарша, но, с другой стороны, Агату всегда окружали люди, чем-то ей обязанные. Список причин, по которым человеку может понадобиться аптекарь, был длинным и унизительным – интимные недуги, нежелательные беременности, зелья и порошки… Поэтому ей не составило бы труда заставить кого-нибудь из клиентов потратить полдня на наведение порядка, особенно если это означало, что кто-то из близких не узнает конфиденциальную информацию…

Розе пришла на ум избитая поговорка «не играй с огнем», как вдруг изнутри магазина донесся негромкий взрыв. Не раздумывая, девушка ворвалась внутрь и, захлопнув за собой дверь, услышала слабый звон колокольчика.

Аптеку наполняли дым и мрак, и потому Роза не заметила длинный деревянный прилавок, пока не ударилась бедром о его край. Сдержав проклятие, она, прищурившись, кашляя, на ощупь пробиралась вперед в темноте. На стене за прилавком царил хаос полок и корзин – источник странного, землистого, травяного запаха, который она с трудом улавливала сквозь всепоглощающую едкую вонь химической гари.

В глубине лавки что-то звякнуло.

– Агата? – позвала Роза. – Ты еще жива?

– Не задавай глупых вопросов, – раздался в ответ скрипучий, раздраженный голос из дымной глубины. – Перестань кашлять. Так драматично. Я иду, иду. И не открывай дверь.

Роза вытерла рукавом слезящиеся глаза.

– Не открывать дверь?

Во мраке показалась маленькая сгорбленная фигурка, шаркающая по полу к Розе. Наконец, старуха предстала перед ней, озаренная лучами полуденного солнца.

Агата де Россо застыла во времени, как и ее лавка. Она выглядела так, как запомнила Роза, – лет семидесяти, с вьющимися седыми волосами и веточками неизвестной травы, торчащими из-за ушей. На ее носу примостились толстые очки в темной металлической оправе. Ее платье, добротное и явно сшитое на заказ, было покрыто копотью и подпалинами – свидетельство того, как ценили ее клиенты и как Агате было на это наплевать.

– Именно, – ответила она, и от ее пристального взгляда Роза почувствовала себя неуютно. – Соседи на взводе из-за дыма. Грозятся натравить на меня городскую стражу.

– Я сильно сомневаюсь, что во Флоренции найдется стражник, который осмелится задержать вас, синьора де Россо.

– Гм. Очаровательно. – Агата поправила очки. – Ты похожа на свою мать.

Роза улыбнулась.

– Вы помните меня?

– Люди не меняются, синьорина Роза, – откликнулась Агата. – Они просто становятся выше и толще. Возьми-ка этот ящик. Тяжеловат он для моих старых костей.

Старые кости Агаты выглядели вполне себе прочными, но Роза в целях самосохранения не стала ничего комментировать. Она последовала за аптекаршей, осторожно таща большой деревянный ящик, на который показала Агата, и прислушиваясь к зловещему позвякиванию внутри.

– Клади сюда. – Агата указала на стол с каменной столешницей, стоявший у стены, и Роза как можно аккуратнее водрузила на него ящик. – Не будь такой трусихой, дочка, он не кусается. Открывай, открывай… эх… – Рассерженная неповоротливостью Розы, Агата оттолкнула девушку и сама откинула крышку. Внутри в свете мерцающего пламени поблескивали ряды стеклянных флаконов. – Бери их парами, вот так… – Агата взяла наугад два флакона. – Перевяжи их бечевкой, а потом отдай мне. Справишься?

– Да, – ответила Роза, не совсем понимая, как ее угораздило поступить на службу к Агате, но и не желая отступать, опасаясь нового взрыва.

– Отлично. – Агата вернулась к столику у очага и взяла ступку и пестик. Она с такой силой терла их друг о друга, скребя гранит о гранит, что Роза едва сдерживалась, чтобы не заскрипеть зубами. – А пока ты это делаешь, можешь напомнить мне, как давно мы не виделись. Лет пять?

– Шесть. – Роза завязала узел на куске бечевки и отставила флаконы в сторону.

– За шесть лет так ни разу и не зашла, – заметила Агата. – Это так тебя мать учила себя вести?

– Спросите, когда увидите ее. Она теперь в Вероне, – ответила Роза. – Была работа, а потом появился мужчина. Но еще до Вероны мы какое-то время работали по отдельности.

– Неужели? – Агата внимательно взглянула на Розу. Некоторое время она молчала, прежде чем снова заговорить. – Это очень хорошо. Женщина должна уметь самостоятельно прокладывать себе дорогу в этом мире. И все же. В следующий раз, когда увидишь ее, напомни ей, что она должна мне десять флоринов и что я не виновата в том, что она не умеет жульничать, играя в басетту ^[1].

Роза отложила в сторону еще одну пару флаконов.

– Я люблю свою мать, синьора, но, думаю, у вас больше шансов взобраться на Монте-Пизано ^[2] без ног. – Она протянула Агате подготовленные пары флаконов. – Для чего они?

Агата ухмыльнулась, обнажив зубы.

– О, это мои особенные.

– Но для чего они? – спросила Роза.

– Для экстренных случаев. Когда закончишь, положи их на стойку, и ради бога, ничего больше не трогай…

– Я не трогаю, не трогаю… – Благополучно водворив склянки на место, Роза подняла голову, заметив, что Агата пристально наблюдает за ней. Она продолжала толочь пестиком содержимое ступки, не глядя на него. – Что?

– Не надо мне чтокать, – сказала Агата. – Дочка Лены Челлини появилась спустя невесть сколько времени лишь для того, чтобы навестить какую-то старушенцию?

– Близкую подругу матери.

Смех Агаты был похож на скрип старой кожи.

– Слишком долго я живу на свете, чтобы поверить в эти бредни. Ты собираешься и дальше тратить мое время? Зачем ты здесь?

– Я ищу Сарру.

Агата выглядела абсолютно невозмутимой, судя по всему, ожидая услышать нечто подобное.

– Нет ее здесь, – произнесла она, обводя широким жестом все закопченные уголки аптеки.

– Вы знаете, где ее найти?

Старая аптекарша вытряхнула содержимое ступки – какую-то серо-зеленую пасту, от которой Роза чихнула, – на стол.

– Что ты задумала, дочка? От тебя за версту несет неприятностями.

– Скоро узнаете. Обещаю. Я бы не спрашивала, если бы это не было важно. – Блестящий золотой кусочек слегка звякнул о мраморный стол рядом с пестиком Агаты. – Частичная оплата долга моей матери, – сказала она.

Руки Агаты замерли на мгновение, стоило ей увидеть монету, но тут же снова задвигались, погружаясь в мешочки с травами и порошками, щепотками высыпая их в опустевшую ступку. Она не смотрела на Розу, пока работала. И, конечно, не смотрела на нее, когда снова заговорила.

– Слыхала, вы с Леной поселились в Прато, – сказала она.

Роза напряженно улыбнулась, стиснув зубы, и придвинула золото ближе к Агате.

– Прошу вас, синьора.

Последовал негромкий стук, а затем Роза и глазом не успела моргнуть, как золотая монета исчезла в кошельке Агаты.

– Ольтрарно ^[3], – наконец сказала Агата. – Но сейчас ты ее там не застанешь. – И тут же щелчком отправила в миску что-то зеленое, пахнущее сосновыми иголками.

– Агата.

– Поговаривают, в последнее время она… связалась с плохой компанией. – Агата плеснула воды из бурдюка и, снова взявшись за пестик, принялась толочь.

Роза недоуменно вскинула бровь.

– Сарра ведь из семьи Непи, и я уверена, она не стала бы связываться с преступниками.

Агата бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Конечно, это преступники, – процедила она тоном, способным содрать кору с дерева. – Но не совсем правильные преступники.

– Жестокие?

– Хуже, – откликнулась Агата, ожесточенно крутанув пестик. – Глупые.

Три

Сарра

– Отсюда я мог бы снести ему башку.

Сарра почувствовала, как нарастает пульсация в висках.

– Я мог бы продырявить ему глаз.

– Чуточку потише, мастер Спинелли, – попросила Сарра. – Если вас не затруднит.

Но Альберто Спинелли был не тем человеком, что привык следовать добрым советам. Он еще дальше выполз на крышу, прижавшись глазом к прицелу арбалета. На противоположной стороне улицы, прислонившись к стене, зевал предмет его горячего интереса – стражник.

– И как тебе это все в голову приходит?

Он вот-вот свалится с крыши и разобьется. Или же из-за него их заметят и, возможно, зарежут, застрелят или повесят, и Сарре будет чертовски трудно объяснить Пьетро, что произошло. Сегодняшний вечер должен был пройти совсем не так. Сарра осторожно забрала у Альберто свой арбалет.

– Прошу вас, мастер Спинелли. Если бы мы могли сосредоточиться на нашем задании?..

Но Альберто не желал сосредотачиваться.

– Как думаешь, когда мы с этим покончим, могу я позаимствовать арбалет? Потому что жена заявила, что выставила меня вовсе не из-за торговца из Модены, а…

Она перевела дыхание и осмотрела арбалет – не испортил ли он что-нибудь своими неуклюжими руками. Расположившись рядом с ней, Альберто продолжал нести чушь, бормоча обо всем на свете – от неверности жены до своей новой повозки и растущего счета в таверне. Затыкать ему рот не имело смысла. Это ведь был план Альберто, это он наметил жертву и собрал команду. Все, что Сарра могла сделать, это выстрелить, когда прикажут.

– Видишь стражника? – прошипел Альберто.

– Минутку. – Она навела прицел. В поле зрения попал охранник, справлявший нужду на углу крыши противоположного здания. Семье Пацци следовало бы нанять охрану посерьезнее.

По общепринятому мнению, шестнадцатилетняя Сарра Непи не должна была приближаться к этой сырой, холодной крыше. Она никак не должна была облачаться в плохо сидевшие на ней обноски брата, спрятав заплетенные в косу огненно-рыжие волосы под самую уродливую кепку, какую только можно было отыскать. И уж точно ей не следовало иметь дело с Альберто Спинелли, вором настолько печально известным, что мало кто соглашался идти с ним на дело во второй раз.

Да, Сарра Непи не должна была находиться здесь. Она была добродетельной младшей сестрой уважаемого и образованного печатника. Хорошей девушкой. И уж никак не преступницей.

А вот Сарра Жестянщица – совсем другое дело. Два года ее изобретения прокладывали путь в чрево беззакония Тосканы, попутно пополняя ее кошелек. «Половина – для изобретений Жестянщицы, – твердила она себе как мантру. – Половина – для печатного станка. А Пьетро знать об этом не следует».

Ее внимание привлекло движение за спиной писающего охранника на крыше особняка Пацци. Сарра потянулась к поясному набору – собственноручно сделанному приспособлению, напоминавшему складной нож. Но когда она щелчком раскрыла его, вместо лезвия, словно веер, раскинулся набор разнообразных инструментов жестянщика, прикрепленных к дубовым ручкам. Сарра выбрала крошечную отвертку и, сложив остальные инструменты обратно в рукоять, принялась крутить крошечные латунные циферблаты на оптическом прицеле арбалета. Где-то внутри прицела задвигались шестеренки и рычаги, и изображение в прицеле стало приближаться и проясняться. Теперь Сарра могла различить фигуру в черном, выползавшую на крышу. Судя по всему, это был мужчина, возможно, слишком пузатый для такого подъема, он, сутулясь, пошатывался, ловя воздух ртом.

– Витторио на месте, – едва слышно пробормотала она.

– Видишь! – радостно воскликнул Альберто. – Я же говорил, он справится!

Она не сводила глаз с неуклюжей фигуры в черном одеянии на противоположной стороне. Глядя, как неловко Витторио раскачивается из стороны в сторону, Сарра нахмурилась.

– Он что, пьян?

– Витторио всегда выпивает пинту-другую перед работой, – сказал Альберто. – Это его успокаивает.

И теперь Сарре стало понятно, почему Витторио был единственным человеком на ее памяти, соглашавшимся и дальше работать с Альберто. Поправив арбалет, Сарра наблюдала через прицел, как расплывалась перед глазами стена особняка Пацци из белого кирпича.

– Ты уже нашла его? – спросил Альберто. Его голос, как всегда, звучал излишне громко.