– Туда! – завопил один из городских стражников, и поток вооруженных до зубов людей в красном хлынул через главный вход особняка Пацци, устремляясь в бальный зал. По крайней мере, на мгновение улица внизу опустела.

Снова взглянув на Розу, Сарра увидела, что та зажмурились от смеха.

– Я же сказала «привлечь всех, кто в пределах слышимости», – сказала Сарра.

– Впечатляет, – ответила Роза. – Ну что, уходим?

– Пожалуй.

– Кто ты? – снова спросил Альберто, все еще вне себя от недоумения. Но Роза обошла его и направилась к открытому люку в крыше. Подхватив свою сумку, Сарра последовала за ней, лишь на мгновение задержавшись и бросив взгляд на зазевавшегося Альберто.

– Хватит мух ловить, – велела она, закатив глаза.

Они спустились с крыши и вышли из здания прежде, чем Альберто сумел воспользоваться своей единственной извилиной.

У дворца Пацци еще стояла городская стража, когда Сарра и Роза выскользнули из дома на противоположной стороне улицы. Сарра всегда легко поспевала за Розой, когда они вместе куда-нибудь торопились: Роза всегда была ниже ростом, несмотря на то что была на год старше Сарры.

– Обязательно было так набрасываться на Альберто? – спросила Сарра, с трудом запихивая арбалет в сумку.

– Это вопрос профессиональной гордости. И здравого смысла.

– Роза.

– Что? Он идиот.

– Он мне платил.

– Чем? – поинтересовалась Роза. – У него не было с собой ни гроша. А когда вас всех бы арестовали, то от тебя не осталось бы ничего, что можно было бы отдать Пьетро.

При упоминании о брате у Сарры по спине пробежал холодок вины.

– Может, притормозишь? – прошипела она. – Кое-кто из нас несет очень искусно сделанное оружие.

– Кое-кто из нас не хочет выглядеть так, будто несет очень искусно сделанное оружие, – парировала Роза, но замедлила шаг, когда они добрались до конца переулка. Позади по узкой площади Пьяцца-дель-Антинори промчались два городских стражника в красной форме. Сарра и Роза замерли, наполовину освещенные лунным светом, что пробивался между высокими зданиями вокруг.

Но стражники, не сбавляя шага, пронеслись по булыжной мостовой и направились на соседнюю улицу. В наступившей тишине Сарра вслушивалась в отдаленный гомон людских голосов – кто-то спешил к месту ее неудавшегося ограбления. Наконец ей удалось застегнуть сумку.

– Сомневалась, что ты когда-нибудь вернешься, – сказала она. Роза не сводила глаз с удаляющихся стражников. – Я скучала по тебе. Мы оба скучали.

Роза, казалось, не слышала ее.

– Роза.

Взгляд Розы на мгновение замер на ее лице.

– Я тоже рада тебя видеть.

Казалось, настал момент для объятий. Сарра, конечно, с радостью была готова обнять Розу, приветствуя ту, кого всю жизнь считала сестрой. Но Роза не сводила глаз с площади, и Сарра со вздохом отстранилась, поправив сумку на плече.

– Итак, семья Медичи.

Ее слова, наконец, нашли отклик.

– Отличная цель, не хуже других богачей, – небрежно откликнулась Роза с невинным видом.

– В них нет ничего хорошего, – возразила Сарра. – Они хуже. Нет, они хуже всех.

В темноте глаза Розы были подобны черному омуту.

– Если ты не хочешь участвовать, я пойму.

– Я этого не говорила.

– Хорошо, – сказала Роза. – Потому что два года подряд я только и слышала о тебе, путешествуя по Тоскане. Куда бы я ни шла, с кем бы ни разговаривала, только и слышала о Сарре Жестянщице. Очевидно, ты лучшая в своем ремесле. И это с учетом того, что ты вкалывала на таких тупиц, как Альберто. – Она склонила голову набок. – Брат, должно быть, гордится тобой.

Сердце Сарры сжалась.

– Он… он не знает.

– Что, серьезно?

– И не обрадуется, узнав, что ты пришла ко мне со смертельно опасным предложением. – Адреналин забурлил в жилах Сарры. – Потому что так оно и есть.

Лицо Розы превратилось в холодную маску. Бесстрастность льда, застывшего на долгие столетия.

– Я знаю, что эта работа будет опасной, – сказала она. – Но у нас все может получиться, а дальше можно жить в свое удовольствие, тратя наши денежки. Я просто… – Она вздохнула. – Ты мне нужна.

– Ты долго думала об этом.

– Пять лет, – сказала Роза. – Ты согласна?

«Да!» – звучало в каждом ударе сердца Сарры. Но в противовес этому восторженному замиранию раздавался мрачный речитатив. «Найди Даму. Найди Даму».

– Я согласна, – сказала Сарра. – При одном условии.

– Каком?

– Поклянись, что дело лишь в деньгах. Такое серьезное дело не должно больше касаться ничего другого. Если возникнут личные мотивы, мы обречем себя на провал.

Роза в упор взглянула на Сарру.

– Только деньги. Обещаю.

Прислушиваясь к отдаленным крикам городской стражи, торопившейся к особняку Пацци, Сарра всей грудью вдохнула ночной воздух. Он наполнил ее легкие, холодный и свежий, и она вдруг почувствовала себя так легко и беззаботно, как давно уже себя не чувствовала.

– Отлично! – воскликнула она. – Ну так ограбим семейку Медичи.

Четыре

Роза

Солнечный свет разлился розовыми бликами по векам спящей Розы. Она с ворчанием зарылась в подушку и натянула одеяло на голову.

– Роза.

Что-то ткнуло ее в бок. Это было похоже на носок ботинка, и, вздрогнув, Роза вспомнила, где находится. Она резко села, откинув с лица спутанные волосы и, сощурившись, увидела перед собой суровое бородатое лицо Пьетро Непи.

Она смотрела на него. Он – на нее.

– Наверх, – наконец приказал он низким, рокочущим голосом. И не дождавшись ответа, скрылся. Его гулкие шаги забарабанили по лестнице, ступени над головой Розы зловеще скрипели. Застонав, она заставила себя встать, разглядывая обстановку дома в утреннем свете.

Главным символом личного уголка Сарры во Флоренции стала деревянная вывеска, на которой красовалось название «ТИПОГРАФИЯ НЕПИ», предназначавшаяся для тех, кто умел читать, и изображение печатного станка для тех, кто не владел грамотой. Это был образец респектабельности в гуще узких переулков и обшарпанных лавчонок квартала Ольтрарно, который находился прямо за рекой, в стороне от широких улиц и необъятных площадей Флоренции. В квартале Ольтрарно нашли пристанище ремесленники и рабочие, и жизнь здесь вовсю кипела даже в столь ранний час.

До Розы доносились приглушенные крики и смех, пока она искала кувшин с водой в надежде, что, умывшись, сможет почувствовать себя человеком. Она прошла по комнате, мимо единственного стола с двумя стульями и громоздкого печатного станка, занимавшего все остальное место. Он был похож на чудище из грубого некрашеного дерева и железа, высокий и длинный. На широком ложе из цельного дуба виднелся столь же прочный каркас, на котором и была установлена массивная конструкция для печати. Ручка, торчащая сбоку, выглядела громоздкой и нескладной, но кто-то – Роза подозревала, что Сарра, – закрепил ее на шарнире, чтобы по окончании рабочего дня она могла поворачиваться, возвращаясь в вертикальное положение. Рядом со станком возвышался открытый шкаф, заполненный лотками с выгравированными металлическими буквами и знаками препинания, названий которых Роза даже не знала. Она с любопытством выдвинула один из лотков, перебирая его содержимое.

– Роза!

Вопль Пьетро сотряс потолок под стать его шагам, и Роза отдернула руку. Внезапно почувствовав себя гораздо бодрее, она заметила под окном кувшин, плеснула в глаза горсть ледяной воды и бросилась вверх по лестнице, пока Пьетро не разозлился еще сильнее.

Помещения над типографией были небольшими, но ухоженными, и, проскользнув в дверь, Роза попыталась аккуратно закрутить волосы в узел, чтобы хоть как-то соответствовать общей атмосфере опрятности. Каждый стул, каждый стол, каждая вешалка на стене были безупречны до мельчайших деталей, вплоть до смазанных маслом петель на дверях. Особенно бросались в глаза прочные деревянные полки у стены, заваленные таким количеством книг и свитков, что Розе казалось, они вот-вот застонут под тяжестью непосильного груза. Это была коллекция, которой, по ее мнению, не было равных на этом берегу реки Арно, коллекция, ценность которой превосходила все остальное убранство комнаты.

Кроме того, это была коллекция, которая, как известно, пропала из библиотеки Пизанского университета три года назад. Но Роза промолчала об этом, проходя мимо.

Сарра возилась у очага, вместо штанов и куртки на ней было темно-синее платье и шерстяная шаль. Медные волосы поблескивали в утреннем свете, когда она что-то помешивала и переворачивала над огнем. Ее брат сидел за кухонным столом, угрюмый и сонный, и едва взглянул на Розу.

– Садись, – с напускной бодростью пригласила ее Сарра. Она принесла сковороду со шкворчащей яичницей, поставив ее на толстую стопку салфеток перед Пьетро.

– Хорошо спала?

Какая бы буря ни назревала между Саррой и ее братом, Роза совершенно не хотела об этом спрашивать. Отбросив непослушные волосы через плечо, она уселась за стол рядом с Пьетро.

– Лучший сон в моей жизни.

Пьетро лишь покачал головой, выложил большую часть яичницы на тарелку и поставил ее перед Розой.

– Не стоит… – начала она.

– Ты глупый цыпленок, Сарра Непи, – сказал Пьетро и, положив остатки еды себе на тарелку, принялся за еду.

Еще с детства Роза знала, что Пьетро Непи было далеко до стойкой и отважной Сарры: этот правильный, погруженный в науку юноша был прямой противоположностью своей сестры, начинающей мошенницы. Эдакий вечно раздраженный старший брат. Стоило подумать о нем, и в памяти всплывал запах кожаных переплетов, пыльной бумаги и высыхающих чернил. Сейчас, сидя рядом с ним, Роза видела, что ничего не изменилось.

Роза отправила в рот кусочек.

– Восхитительно.

– Вчера на ужин было бы больше, – заметил Пьетро, не глядя на Сарру. – Если бы ты поднялась наверх.

– Мне было удобно в лавке, синьор…

– Синьор. – Пьетро с досадой оттолкнулся от стола и с раздраженным хмыканьем выхватил кочергу из рук сестры.

– Сиди. Ешь. И перестань бормотать. У меня от тебя голова раскалывается.

Сарра что-то зашипела ему в ответ, но так тихо, что Роза ничего не расслышала, но Пьетро усмехнулся и принялся громыхать горшками. А Сарра плюхнулась на стул, который он для нее освободил.

– Он рад, что ты здесь, – заверила Сарра. – Правда. А у меня неприятности, потому что вчера я уложила тебя спать внизу.

– Я просто не хотела будить вас, синьор Непи.

Сарра насмешливо хмыкнула.

– Я сказала ему об этом, и все же…

– Когда член семьи возвращается домой из путешествия, ты должен встать и поприветствовать его, – заявил Пьетро, не оборачиваясь. – И если бы мой отец был жив, он бы поднял тебя на смех, услышав, как ты называешь меня синьором.

Роза откусила кусок хлеба.

– Вы слишком добры ко мне, – сказала она с серьезным видом.

– Пьетро не любит вспоминать, что он уже старик, – пояснила Сарра, закатив глаза.

– Возможно, Пьетро и старик, но он все еще способен запустить в тебя этой тряпкой, – ответил Пьетро с авторитетом человека, которому уже стукнул двадцать один год. Роза откинулась на спинку стула, чувствуя себя не в своей тарелке от этих знакомых семейных препирательств.

Возможно, Пьетро уловил это, потому что тут же засуетился, принимаясь натягивать туфли.

– Пойду в лавку. Если останешься еще на одну ночь, ради бога, перенеси вещи наверх.

– Спасибо, Пьетро, – сказала Роза. Пьетро решительно кивнул ей, и дверь за ним захлопнулась.

Не сговариваясь, Сарра и Роза молча дождались, когда снизу раздастся грохот печатного станка, и только потом убрали посуду со стола. Сарра высыпала грубые глиняные тарелки в корзину, а Роза затащила на стол свою сумку.