– Ну а теперь последнее. Сам пойдёшь в полицию и признаешься? Или мне сообщить? – Елена показала на телефон, записывающий их беседу.

Макар вздохнул.

– Сам. Дайте мне десять минут. – Помолчав немного, вздохнул ещё раз. – Простите меня… Повезло Сашке с родителями.

Елена вдруг накрыла его руку своей, крепко сжала пальцы.

– Не стоит портить свою жизнь из-за сволочей. Не переживай сильно, рана у Игоря пустяковая, думаю тебе грозит или административка, или условный срок. Самое важное, сделай из этого правильный вывод. Удачи тебе.

Сашу отпустили на следующий день.

Макар всё рассказал следователю. И хоть на ноже обнаружились и его, и Катины отпечатки, Макар взял всю вину на себя.

Вспомнив этот жуткий случай, Елена невольно поёжилась.

– Аська, нашла что напоминать. Почти год прошёл, а я до сих десятой дорогой обхожу отделение полиции.

Подруга показала на телефон.

– Ты давай звони детям, а то они не выдержат твоего молчания и примчатся из Краснодара.

Кивнув, Елена сначала набрала номер сына.

– Мама! – оглушил её громкий голос Саши. – Как ты? Почему не отвечала? Ты хоть представляешь, как мы волнуемся. Акси тут такой рёв устроила, еле успокоил. Мы собираемся завтра же отправиться домой. Мы бы ещё вчера рванули к тебе, но не смогли взять билеты на вечерний рейс.

– Погоди, сынок, притормози немного. Где сейчас Акси?

– Рядом со мной. Знаками просит дать ей телефон.

– Хорошо, что вы вместе. Поставь на громкую. Детки, простите, что напугала вас. Я в норме. Просто отсыпалась после смены, забыла зарядить смартфон, поэтому и не увидела пропущенные звонки. Приезжать не нужно, у вас занятия и пропускать их не стоит.

– Но как же ты? – раздался в трубке гнусавый, сиплый от долгого плача голос Аксиньи.

– А кто меня назвал терминатором? Вы же не думаете, что меня легко сломает какой-то развод. Ваш отец жив-здоров, не умер, не пропал без вести. Ну полюбил другую женщину… И что теперь? Мир рухнул? Нет же. В жизни чего только не случается. Разве оставаться вместе без взаимных чувств лучше? Если он ко мне больше ничего не испытывает, то пусть уходит. Я его отпустила. У меня много всего остаётся. Есть вы, мои любимые детки, я не сирота, родители, слава богу, живы, а ещё у меня имеются отличные друзья – ради этого стоит жить. Так что хватит паниковать. Я справлюсь. У меня на будущее планов громадье: дождаться, когда вы окончите институт, найдёте работу, создадите семьи, родите детей. В общем, унывать и печалиться некогда.

Елена помахала Асе, стоящей на пороге, мол, всё отлично, можешь идти, пока, до завтра.

Молча раскланявшись, Ася открыла дверь.

– Мам, – пробасил Саша. – Мы знаем, что ты сильная, но не надо нас успокаивать. С тобой точно всё хорошо? Ты нам сейчас правду говоришь?

– А я когда-нибудь вам лгала? Да я не в восторге от того, что к сорока годам стану разведёнкой. Тяжело остаться без надёжного плеча, не настолько ещё старуха, чтобы жить без мужчины, но у меня есть ваша любовь и поддержка. Этого мне хватит. Да наша семья стала усечённой, но она сохранилась. К тому же ваш отец расстался со мной, но не с вами. Он не перестал быть вашим родителем, и без помощи не оставит. – Елена перевела дыхание. Только бы успокоить детей, не сорвать их с занятий. Самое прекрасное время студенчества не должно омрачаться проблемами взрослых. Пусть наслаждаются молодостью, слишком она быстро проходит.

– Мамуль, обещай, если почувствуешь, что не справляешься, сразу нам сообщишь, – даже за сотню километров в голосе Саши ощущалась нежность. – Мы тебя выслушали, приняли твои слова к сведению, но ни я, ни Акси пока не можем говорить с отцом, пусть даже не надеется.

Аксинья взволнованно добавила:

– Мы на него злые-презлые. И знакомиться с его мадамой точно не будем. Зачем нам это? Для чего?

– Это ваше право, – улыбнулась Елена. – Это для Дмитрия она много значит, для вас же просто чужой человек, разрушивший нашу семью.

– Вот именно! – пробурчал Саша. – Ни его, ни эту тётку не желаем видеть. Он ещё пожалеет. А ты, мам, не вешай нос. Ты у нас красавица. Хоть нам и не хочется, да и странно такое говорить, но ты обязательно встретишь хорошего человека.

Акси поддержала брата.

– Непременно встретишь. Я предвкушаю это. Отец позеленеет от ревности, но ему так и надо, а то возомнил себя героем любовником.

Елена засмеялась.

– Я ещё не разведена, а вы меня уже неизвестному мужику сватаете. Детки, дайте прийти в себя, насладиться свободой.

– Хороший настрой, мам. Правильный. Ты не одинокая, а свободная, – одобрил Саша. – И ещё, пожалуйста, не забывай заряжать телефон, будь всегда на связи. Даёшь слово? Иначе наплюём на лекции и приедем. Мы пережили самые страшные сутки в нашей жизни, Акси вон чуть не поседела, а я не облысел.

– Ага, – подтвердила Аксинья. – Пока я ревела, Сашка бегал по комнате, дёргал себя за волосы. Надо посмотреть, вдруг у него на макушке плешь появилась.

– А нечего мне ужасы рассказывать, – пожаловался Саша. – Акси представляла, будто ты таблеток наглоталась, или с Высокого берега сбросилась. Чего только не плела.

Елена вздрогнула, осознав, какую боль невольно принесла своим молчанием детям.

– Солнышки мои, запомните: я никогда вас не оставлю, ничего с собой не сделаю, даже мысли такой не возникнет. Выбросьте это из головы раз и навсегда. Дороже вас у меня никого нет и не будет. На будущее обещаю, с телефоном не расстанусь даже в ванной.

Акси захихикала.

– Скотчем к себе приклей. Да ладно, мам, мы сами себя накрутили. Даже в кошмарах не представляли, что вы с папой разведётесь, так обидно стало. Аж, выть хотелось.

– А мне папашу пристрелить … – пробормотал Саша. – Мама, мы это… с тобой… любим тебя.

Акси пропыхтела в трубку.

– Очень любим. Звони нам почаще.

Елена пообещала допекать детей звонками, пока им не надоест. Отключив телефон, опустилась на диван. От эмоционального напряжения ноги едва держали. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, позвонила свекрови.

– Алёна, – слабый голос Марины Степановны дрожал.

Родители Дмитрия иногда, как и он, называли её Алёной, Во время первого знакомства он сказал им: «Правда она как шоколадка «Алёнка» милая и сладкая. Тогда Дима смутил её до слёз, а после выслушал кучу упрёков. Мол, поставил в неловкое положение.

– Слушаю вас, – кашлянула Елена. – Я забыла зарядить телефон, прошу прощения, что долго не отвечала.

– Ничего я не в обиде, Илья Егорович тоже. Хотела сказать: Леночка, мы в шоке от поступка сына. Я сообщила ему, что не желаем видеть эту женщину у нас дома. Ты как была, так и останешься самым дорогим для нас человеком, матерью наших внуков. Мы всегда рады тебе и хотели бы остаться для тебя близкими людьми. Прощу прощения за то, что не смогла правильно воспитать сына. Это я во всём виновата …

Елена не выдержала:

– Не надо себя винить. Дмитрий взрослый человек и вполне способен отвечать за свои поступки. Я благодарю вас за понимание. Обещаю, даже если я и Дима окончательно станем чужими друг другу, то вы всегда будете бабушкой и дедушкой Акси и Саши. Если вам понадобится моя помощь, позвоните и я приду.

– Спасибо, моя хорошая. Я в тебе никогда не сомневалась.

Марина Степановна опустила умолкший телефон на журнальный столик. Перед её мысленным взором возникла сцена в больнице. Первые сутки после инсульта она ощущала себя беспомощным младенцем, тело совершенно не слушалось, картинка перед глазами плыла, и от этого тошнило всё сильнее. Вошедшая в палату санитарка принюхалась и довольно бесцеремонно заявила:

– Что за вонь? Какая мля обделалась и не попросила утку вовремя?

Марина Степановна в ужасе поняла, что запах идёт от её тела. Она не понимала, что случилось, когда сумела так оскандалиться. Дверь распахнулась, на пороге появилась невестка. Елена сразу поняла в чём дело. Что-то спросила у санитарки, получив ответ, приблизилась к кровати свекрови. Поставив сумку возле стола, чуть приоткрыла форточку.

– Не переживайте, сейчас всё исправим. Я принесла ночную рубашку, халат и кое-какие вещи.

Марина Степановна с трудом вытолкнула фразу из непослушного горла.

– Стыдно. Пусть санит… санитар

Елена провела ладонью по щеке свекрови.

– Мама, если бы я заболела, вы бы тоже меня не бросили.

Слёзы потекли по увядающей коже щёк. Невестка редко называла её мамой, обычно величала по имени отчеству.

– Спасс…бо.

– Вы не виноваты, это болезнь. Никто не застрахован.

Елена принесла таз с тёплой водой, повернув свекровь на бок, быстро её вымыла, потом ловко сменила постельное бельё. Переодев в чистую ночнушку, расчесала спутавшиеся волосы, заплела косу.

Санитарка, забирая бельё, процедила:

– Памперс не забыла?

Кивнув, Елена отвернулась.

– Мама, вы что-нибудь хотите?

– Пить.

Елена чуть приподняла голову свекрови, приставила к её губам детский поильничек. Утолив жажду, Марина Степановна попросила устроить её повыше. Невестка добавила вторую подушку. Потом вставив в розетку поглотитель запаха, пшикнула из маленького пульверизатора, в палате запахло свежесваренным кофе.

Когда Марину Ивановну пришли проведать муж и сын, она хоть и выглядела больной и бледной, не чувствовала себя униженной и беспомощной. Ни одной женщине, в каком бы она ни была возрасте, не хочется испытывать стыд перед любимыми мужчинами. Елена взяла отпуск и ухаживала за ней, пока она не пошла на поправку.

Легко быть хорошей и доброй, когда нет никаких трудностей, когда не требуется прикладывать усилия, Именно несчастье и беда выявляют чего стоит тот или иной человек. Марина Ивановна тогда по достоинству оценила невестку и теперь до боли в сердце переживала развод сына. С высоты своего возраста и житейской мудрости понимала, для избалованного сына его жена была спасением.

Почему-то короткая и спокойная беседа со свекровью вымотала Елену сильнее, чем разговор с детьми. Выпив на кухне стакан воды, она вышла во двор. Вечерело. В воздухе плавал горьковатый аромат хризантем и дубков. На тёмно-синем небе словно огоньки вспыхивали крохотные звёзды. Шагая по дорожкам между деревьями, Елена пыталась утихомирить чувства, настроить себя на спокойный лад. Однако судьба сегодня не собиралась её щадить. Один за другим раздались звонки от друзей. Дмитрий удосужился и друзьям быстренько доложить о предстоящем разводе. По мнению Елены можно было с этим чуть повременить. Повторяя кумовьям, крестившим Акси и Сашу, почти они и те же слова, она совсем выдохлась.

Вынужденная выслушивать слова поддержки и сочувствия, Елена ощущала себя несчастной брошенкой. Конечно, приятно знать, что дети, друзья и даже родители Дмитрия встали на её сторону. Только вот она не любила, когда вмешивались в её личную жизнь, не переносила жалости. Елена вдруг почувствовала себя перед всеми голой, как будто секреты и семейные тайны вывались из запертого шкафа, и теперь открылись взорам посторонних людей. К тому же так яро вставая на её сторону, они делали только хуже. Дмитрий, не принимающий и малейшего давления, теперь будет противиться любым попыткам его образумить. Как ребёнок, жаждущий получить вожделенную игрушку, пойдёт напролом вопреки здравому смыслу и только сильнее уверится в своих чувствах к новой женщине.