Запрещенный ритуал (страница 21)
Плюхнулась на землю, потерла ноющие ребра. Хорошо, что меня напополам не разорвало, ощущения были бы, наверное, такие же. Щупальце, обиженно шелестя, уползло в темноту.
– Я сейчас умру, – пообещала я, прячась за хрупкую дриаду. Потому что впереди стоял лохматый паук размером с собаку и угрожающе шевелил поднятыми передними лапами. Восемь алых глазок следили за нами.
– Тут еще такие есть, – хладнокровно отозвалась дриада. – Много.
– Ой, мама! – из горла вырвался задушенный писк.
– Ты что трясешься? – удивилась дриада. – Это же ночные опыляющие пауки! Они фруктами и ягодами питаются! Очень ласковые и дружелюбные.
– Пусть они дружат с тобой в другом месте, – дрожащим голосом попросила я. Пауков с детства ненавижу. Зато ни мышей, ни крыс не боюсь. Да даже змея, которую приволок Вирр, меня меньше напугала! А вот это чудовище, мохнатое, огромное, с шевелящимися лапами… бр-р!
Дриада коротко свистнула, паук исчез. Я облегченно вздохнула.
– Ты только вверх не смотри, – весело посоветовала Доримена.
Естественно, я посмотрела и взвизгнув, присела, закрыв голову руками. На фоне темнеющего неба наблюдалось сплошное шевеление.
– Я им сказала, что ты неуклюжая человечка и им лучше не попадаться под ноги, – объяснила дриада.
– Вот спасибо! – встала на дрожащие ноги. Знала бы, ни за что не полезла ночью. Днем оно как-то и видно получше, и пауки спят.
– Хм-м, – дриада остановилась у одного растения.
Больше всего оно было похоже на столбик-жардиньерку с плоской круглой верхушкой. Так и хотелось сверху поставить горшок или вазу.
– Это растение поливают кровью, – задумчиво сказал дриада. – И ему это не нравится. И верхушку отрезали, не дали зацвести.
– Надеюсь, мы не будем его подкармливать?
– К нему привили что-то чужеродное, злое и гадкое. Оно жалуется.
На плоской срезанной поверхности бугрилось что-то непонятное.
Дриада сморщившись, провела сверху рукой.
– Это не должно тут быть, – ровно сказала она. Ее ладонь вспыхнула зеленым светом.
– Ты его убила?
– Я ощутила тут много злых жизней, будто притаившихся.
– Посвети еще! – совсем ничего не видно.
– Я тебе не свечка! – возмутилась дриада.
Пришлось сбегать к дому и снять фонарь, горевший возле дверей.
На ровной зеленой поверхности растения виднелись круглые черные вкрапления, как крупные плоские фасолины или кружочки сосиски в пицце. Пригорелые.
– Что это такое? – озадаченно спросила я, поковыряв кружочек прутиком.
– Какие-то иномирные паразиты. Странно, что завелись здесь, в оранжерее.
У меня челюсть отвисла. Паразиты!
– Так они не завелись, Дори, их тут разводят специально! Это яйца пуругов! Ваших смертоносных червей.
– Не может быть! – ахнула Доримена. Всплеснула руками и бросилась в заросли.
Глава 20. Лечение и нравоучение.
К Кипарисовому дворику я добралась заполночь. Доримена не успокоилась, пока не выжгла все растения-рассадники. После чего обессилевшую дриаду пришлось тащить чуть ли не на горбу в крыло невест, замачивать в ванне, ждать, пока ее кожа и волосы не расправятся, напитавшись водой. Потом кормить с ложечки, поить теплым молоком, укладывать спать и подтыкать одеяльце. Порадовалась субтильности дриады; Геро или Мартеллу я бы так не утащила, там бы и легла, дожидаясь стражников. Они ребята здоровые, они бы справились.
Хорошо, что на кухне удалось разжиться окороком, куском сыра и парой булок. Мне было что предъявить Кушу, встретившему меня недовольным мявом. Впрочем, он сразу же встал с кровати человеком, сверкнув обнаженными ягодицами. Хоть шаровары быстро натянул, бесстыдник.
– Прости. Я даже за лекарствами не успела, – повинилась я.
– Эликсир хорошо действует, – сухо сказал Куш. – Когда придет Руш?
– Не успела отдать записку, – развела руками.
– Чем ты целый день занималась? – Возмутился Куш.
– Могу сказать, чем я не занималась. Не медитировала, не спала, не вышивала.
Куш поморщился.
– От тебя воняет магией, землей и травой. Валялась на травке с эльфом?
– Какое тебе дело? Валялась я или не валялась?!
– Мой брат при смерти, и ты в этом виновата!
Ну уж нет, не надо из меня делать всю жизнь виноватую! Мамочка была мастерица выращивать у меня комплекс вины, это же я виновата, что она не устроила личную жизнь, что у нее не хватает денег на новые и модные тряпки, что она устает, надрываясь на работе, потому что хорошая работа требовала командировок, а я висела у нее на шее, препятствуя карьере. Да чему я только не препятствовала! Мне почти пятнадцать лет понадобилось на осознание и проработку новых моделей поведения. Очень трудно ломать то, что вбито с детства.
Последние несколько лет мать пыталась наладить мосты, звонила, давила на жалость, требовала внимания и заботы, но я хорошо помнила, что она всегда занимала чью угодно сторону, но никогда не поддерживала меня. Даже когда сосед снизу сказал, что мы с Катькой лесбиянки, она безоговорочно поверила и меня шпыняла, а Катю жалела, это же я плохая, сбила с пути бедную девочку. А я даже не понимала тогда, в чем она меня обвиняет. Дошло намного позже, через несколько лет.
– Его никто не заставлял рисковать собой! Большие умные мальчики на поводу у девочек не идут. Он взрослый самец!
Бочка была полна теплой воды, и я в нее залезла по самые ноздри. Из-за ширмы раздавалось чавканье и порыкивание. Надеюсь, он мне хоть одну булку оставит.
Спать повалилась почти без сознания, мне было совершенно плевать, кто там еще мостится на кровати, коты, тигры, хоть бегемоты! Поспать дайте!
Утро началось с ойканья Легретты и звона разбитой посуды.
Рыком села и разлепила глаза.
Подумаешь! Из-под одеяла торчала загорелая нога и голая ягодица. Одна! Нашла, из-за чего посуду бить! Послушница в Обители могла бы нервы и покрепче иметь! Тут у них есть вещи пострашнее мужской задницы.
– Простите, – виновато сказала Легретта, подбирая осколки глиняной миски.
– Ничего, – подтянула одеяло и укрыла торчащий зад Куша. – Там хоть что-то осталось целым?
– Все целое, госпожа! Даже яблоки, они только рассыпались, сейчас соберу и помою. – Легретта так и рыскала глазами по сторонам, ища свидетельства моего грехопадения. Ну, пусть ищет. Жилетка могла и мне принадлежать, а пышные желтые шаровары, сваленные кучкой, не поддавались опознанию, как мужская одежда.
Я быстро натянула на себя серую ряску, ширму переставила от бочки так, чтоб она закрыла кровать. Незачем там рассматривать количество холмиков под одеялом. В зоофилии еще обвинят.
– Ах, госпожа, у нас такой переполох с утра! – Легретта споро выставила из корзины плошки с кашей, вареными яйцами, зеленью, пресными паровыми булочками. Хорошо, что остальная еда была в корзине и пострадала только миска из-под яблок.
Я уже впилась зубами в булочку, поэтому только подняла брови и кивнула Легретте, чтоб продолжала.
– Кто-то разорил оранжерею! Самые ценные и редкие растения погублены!
– Я уж думала, убили кого, – прожевала кусок булки. – Подумаешь, какие-то цветы засохли!
– Уже начали искать преступника! У него особенная обувь, ни у кого такой нет! С необыкновенными узорами, поэтому начнут с гостевых домиков. Стража будет осматривать обувь и сличать следы. У них есть образец!
– Да что ты! – Я намазала булку маслом, щедро обмакнула в мед и протянула послушнице. Какая полезная девушка! И разговорчивая!
– Я попозже зайду за посудой, – Легретта скользнула глазами по ширме.
– И не торопись, сама понимаешь, – выразительно поиграла бровями. – До состязания я из постели не вылезу. Такой затейник попался!
Девушка понятливо хихикнула и закивала. За ширмой явственно засопели и зашевелились.
Подошвы Легретты застучали по плиткам дворика, тогда только Куш высунулся из-за ширмы с праведным гневом в глазах.
– Затейник?!
– Пусть лучше меня обвинят в сладострастии, чем в преступлении. Ты мое алиби, пушистый, – весело отозвалась я. – Мы шалили всю ночь, разве ты не помнишь?
– Алиби? Это ты разорила оранжерею? Зачем?
– С ума сошел? Мы тут с тобой занимались всякими непотребными вещами. Очень приятными! Я тебе расскажу, какими!
– Да я!
– Переживешь! – оборвала я его возмущение. – Если будут ходить по домикам, тебе надо сваливать. Куда болезного денем? Тут его совершенно негде спрятать!
– Зачем его прятать? Вирр под одеялом совершенно незаметен! Если сделать складки, то никому в голову не придет, что тут лежит кот.
– Хорошо, что вы не тигры, – вздохнула я, признавая его правоту. Под взрослым самцом кровать бы сломалась, двести килограмм не шутка. Да еще и я в довесок. Нет, кровать бы точно не выдержала.
Наглый кот доел мою кашу, подчистил блюда с выпечкой и только после этого убежал.
Я задумчиво уставилась на свои ноги. Узоры. Кроссовки! Это же я там наследила! Наверное, еще в первый раз. То-то отец Аллас проверял, во что я обута, а я и не сообразила. Меня еще тогда заподозрили? Вот черт!
Стража пришла за час до состязания.
Я равнодушно кивнула им и приглашающе махнула рукой, предлагая проверить дом. Шкаф открыт, в домике такая аскетичная обстановка, что шпильку лишнюю спрятать совершенно негде.
Я сижу у фонтана, делаю уроки, как самая ответственная из иномирянок. Сегодня выходной, лекции нет.
– Ушли? – в воротах появилась физиономия Куша.
– Что-то ты зачастил, – сухо отметила я.
– Тут мой брат! – Вскинулся Куш.
– Ори погромче. Стража еще недалеко ушла, – я перевернула страничку конспекта.
Куш засопел обиженно, прошел в дом и начал раздеваться. Понятия о стриптизе никакого! Кто же так быстро раздевается! Став котом, он потоптался на кровати и требовательно мяукнул.
– Простите, ваше кошачество, – ядовито отозвалась и подошла, чтоб откинуть одеяло.
Куш нагло обтерся об меня боком, и вдруг замер. Принюхался. Затем прижал уши и завыл. Я отшатнулась. Вдруг кинется?
– Уа-ао-уау-уоа-а, – вдруг выдал кот самозабвенную руладу.
Я схватила полотенце и хлестнула по пестрой спине. Ишь, чего удумал! Нашелся тут мартовский кот! Куш жалобно и непонимающе мявкнул, прижавшись к одеялу.
– Лежать и греть брата! – Сурово указала на постель. – А я схожу в целительское крыло.
В лечебнице было тихо и пусто, целительница где-то бродила. Я не стала стесняться и обчистила шкафчик с перевязочными средствами. В конце концов, от пары рулончиков бинтов они не обеднеют. Я же не эликсиры молодильника пришла позаимствовать! Мне нужна сущая ерунда: противовоспалительное, ранозаживляющее и дезинфицирующее средство. Вот эту зеленую мазь из керамического горшочка мне намазывали после того, как Альдегонда в меня пульнула пульсаром. Беру. А вот такую сетку я видела на руке охранника, похоже, это какой-то местный магический гипс. Тоже прихвачу.
Шаги застигли меня у очередного шкафчика. Я оглянулась и рванула под стол.
– Спасибо, дорогая Ора!
Из-под низкого экрана стола мне были видны две пары обуви, женские стукалки и мужские сапожки. Целительница крутит амуры с охранником? Да на здоровье! Главное, чтоб недолго!
– У тебя волшебные ручки, Ора! – раздалось чмоканье этих ручек.
– Ты же знаешь, Орм, я всегда тебе помогу, – игриво сказала целительница.
– Ора и Орм нарочно придумано, чтоб нам ходить в одной упряжке, – ответил стражник.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – страстное мычание ознаменовало, по всей видимости, жаркий поцелуй. Только бы они не решили использовать мой стол не по назначению!
– Вот, достаточно пяти капель, и она будет тихая и вялая, – чуть задыхаясь, сказала целительница.
– Прекрасно, а то вздумала разбить себе голову, заказчик будет недоволен.
– Когда ее перевезут?
– Завтра последние поединки дурацкого отбора, значит, послезавтра. Мы уже все подготовили. Пока, Ора!