– Всех, – решительно заявила она.

– Ваша милость, не верьте ей! – гнусавым голосом обратилась ко мне дородная тетка, едва ли не локтями пробившись вперед. – Это же Корсоны! Все знают…

– Я разрешал говорить кому-то, кроме этой женщины? – ровным голосом спросил я, не глядя на влезшую в диалог тетку. – Густав!

Стражник, повторно нанятый мной после убийства банды Яна, тут же оказался рядом. Как и остальные сотрудники правопорядка, Густав был уволен узурпатором. Но я не стал городить огород, и просто позвал стражу на прежнюю работу. Естественно, все прошли собеседование, и двоих я даже отмел. Но в целом мужики оказались нормальными и работящими. Впрочем, с учетом жалованья, которое я им плачу, не удивительно.

– Слушаю, ваша милость!

– Эту, – я указал на голосившую бабу, – своди в подвал, пусть посидит под замком и подумает, как нужно себя вести в присутствии барона. И заодно запиши-ка ее в список. Пока отделается предупреждением, но в следующий раз окажется на площади под плетью.

– Слушаюсь, ваша милость!

Тетка и слова сказать не успела, а Густав уже подхватил ее под руку и легко потащил прочь. Разбойников мы замучили до смерти, и все о том знали, так что толпа присмирела, опасаясь нарваться. Ведь когда ты уже сидишь в камере, то к палачу попасть гораздо легче, чем если стоишь на свежем воздухе и молчишь, как полагается.

Жестоко ли обещать плетей за выказывание неуважения? Нисколько. Пока у меня нет нормального авторитета, чтобы затыкать слишком наглых. Но народ меня поддержит, возможно, даже решит, что я слишком мягок. При Кристофе тетку прямо здесь бы высекли, ибо таков закон Чернотопья. Но я же еще сопляк, и слишком добр, потому не стану сразу пороть человека. Пусть еще раз заикнется, и вот тогда…

– Итак, остальные – во двор. И позовите Зигмунда, – распорядился я.

Через пять минут слуги поставили стол и стул на газоне. Заняв единственное место за столом, я указал на женщину.

– Представься и рассказывай, – велел ей.

– Ваша милость, я Амели Корсон, со мной мой супруг Гонт и дочь Агнесс.

Оба поклонились, и я разрешил им выпрямиться.

– Что привело вас на суд?

– Ваша милость, я обвиняю семью Рохов в укрывательстве преступника.

Я вскинул бровь. Если сейчас выяснится, что кто-то из ребят Яна уцелел и спрятался, у меня возникнет возможность потрясти списки неблагонадежных горожан – я ведь допускал, что под шумок моих разборок народ попытается сдать соседей. И такие списки мне действительно предоставили. С бандой там никто до сих пор связан не был, и я никого не трогал. Но если..

– Подробнее.

– Когда вашего отца убили, ваша милость, сынок Рохов, Януш, стал водиться с разбойниками. И он же навел их на наш дом, – сказала она, и глаза мгновенно наполнились слезами.

Амели замолчала, сжимая кулаки и задирая нос, чтобы не расплакаться. Впрочем, я ее не торопил, и осуждать бы не стал.

Я никогда не мог понять тех, кто не защищает свое. Даже в самые черные дни своей жизни я всегда был готов грызть глотки и мочить по сортирам тех, чьи действия вредили моей семье.

В Эделлоне же это еще больше обострено. Да, у Амели не так много способов добиться справедливости. Но даже аристократ обязан выслушать просьбу о суде. Не случись здесь меня, она могла обратиться к любому другому. Да, было бы сложнее в разы, но феодал обязан вмешаться и вершить суд. Иначе об этом рано или поздно узнают наверху, и отказавшийся исполнить свою обязанность владетель рискует сильно подмочить репутацию перед королем, ведь своим отказом он фактически подрывает власть монарха. А за такое в иные времена можно и голову потерять на плахе.

– Они пришли ночью, – глухим голосом произнес Гонт Корсон. – Я на промысле был, ваша милость. А эти… – здоровяк проглотил невысказанное ругательство, – Ладно бы просто пограбили, не так уж мы и богаты, терять нечего. Но они Амели и Агнесс…

Его голос перешел на низкий рокот, и окончания я не расслышал. Впрочем, все и так было ясно. Отца дома не оказалось, а женщина и молодая девушка попали под горячую руку тем, кто должен был их защищать.

Я поднял руку, прерывая рассказ.

– Те бандиты были казнены, насколько я знаю, все до единого. Они свое получили. Вы опознали Януша Роха среди пришедших к вам, Амели? – уточнил я.

– Да, ваша милость, – опустив голову, сообщила мать семейства. – Муж хотел с ним разобраться по мужски, но Рохи спрятали сына и на выдают.

Ее голос сорвался, женщина всхлипнула.

– Достаточно, – кивнул я, поворачивая голову к толпе Рохов. – Где ваш сын?

– Так ложь это, ваша милость! – ответил мужчина с совершенно седой головой, хотя выглядел он достаточно молодо. – Все знают, Агнесс сама вокруг Януша крутилась, хотела за него замуж, а тут такой повод. Не было там моего сына, ваша милость, они врут.

Я медленно кивнул стоящему рядом Зигмунду.

– Что ж, очевидно, у него плохо со слухом. Мастер, сломай ему палец, чтобы серные пробки из ушей убрать.

Палач хмуро подошел к говорящему и тот попятился. Однако отступать было некуда – пока шел рассказ Амели во двор набилось достаточно народа, и стражников тоже хватало. Из толпы просочился один из них и, без затей пнув мужика под колено, заставил его осесть на землю.

Зигмунд обернулся на меня с вопросом в глазах.

– Итак, выбирай, – произнес я. – Мне велеть сломать тебе палец или ты скажешь, где прячется твой сын?

Естественно, он не отступил. Перелом переломом, но родную кровь сдавать после простой угрозы – соседи заклюют.

Я равнодушно слушал, как жертва вопит, когда Зигмунд исполнил приказ. Дав мужику пару минут, чтобы пришел в себя, я повторил.

– Итак, где прячется Януш Рох? И пока ты не начал выдумывать, я напомню, что у тебя двадцать пальцев, на каждом по ногтю. И зубов, смотрю, полный комплект.

– На лесопилке в старой сторожке, – просипел тот, осознавая ситуацию до конца.

Нет, если бы та тетка не повела себя, как дура, я бы, может, и стерпел проявление неуважения. Но лимит был уже исчерпан, так что, можно сказать, жена потратила возможность семьи реабилитироваться в моих глазах.

– Густав, приведите мне его, – распорядился я, и несколько стражников тут же отправились выполнять приказание. – А пока что я хочу спросить остальное семейство Рохов. Итак, вы знали, что я не потерплю беззакония и самосуда на своей земле. Но не пришли ко мне, чтобы я защитил вас, как добропорядочных подданных. Почему? Не потому ли, что Корсоны говорят правду?

Собравшаяся толпа одобрительно загудела. Во дворе разместилось человек пятьдесят, и уже к вечеру о происшествии будет знать все баронство. Все-таки слухи разносить, это не посыльными работать – куда быстрее сплетни расползаются.

– Если бы вы пришли ко мне в поисках справедливого суда, я бы не стал никого карать. Все вы в баронстве – равны в моих глазах. Но вы не пришли. Более того, не прошло и часа, как двое членов вашей семьи проявили ко мне неуважение. Сперва та женщина, когда влезла в мой разговор, теперь ты. Я не наказываю невиновных, но на мои вопросы нужно отвечать. Так что пальцем своим ты за неуважение ко мне расплатился. Это понятно?

– Понятно, ваша милость, – баюкая руку, закивал седой.

– Отлично, – кивнул я, видя, как толпа раздвигается, пропуская стражников, конвоирующих пацана лет семнадцати.

Не знаю, в кого он такой уродился, но если Рохи выглядели вполне приличными людьми, Януш походил на крысу. И сейчас эту крысу загнали в угол.

– Януш Рох? – спросил я, глядя в лицо приведенного парня.

– Д-да, ваша милость.

– Амели Корсон обвиняет тебя в сговоре с бандитами и соучастии в изнасиловании. Ты понимаешь, что это значит?

Он затравленно обернулся на свое семейство. Но те, изрядно растеряв уверенность после сломанного пальца, отступили от него, опуская головы и пряча глаза.

– Итак, _ хлопнув ладонью по столу, привлек я внимание собравшихся. – У меня потребовали справедливости. И прежде чем обвинять кого-либо, я хочу выслушать тебя. Никто не скажет, что барон Чернотопья поступает неверно. Ты можешь говорить, Януш, а я послушаю.

Паренек немного расслабился. Казнить его сразу не стали, стало быть, можно отбрехаться. Облегчение проступило на его крысиной морде столь явно, что это заметили все присутствующие.

– В-ваша м-милость, не виновен я. Не было меня там, я на лесопилке в тот день сидел.

Я кивнул и махнул рукой, останавливая речь парня.

– У тебя есть свидетели, кроме твоей семьи, Януш? – уточнил я. – Лесопилка все это время простаивала, работы там не было. Может быть, ты был с какой-то девушкой, и она сможет подтвердить, что пока насиловали этих женщин в их же собственном доме, ты в это время сидел на лесопилке, где не было лишних глаз?

Пацан вновь сбледнул, но все же нашел в себе силы взглянуть мне прямо в лицо.

– Есть, ваша милость, но только я не могу сказать.

Я кивнул, принимая ответ.

– Тогда мне понадобится прибегнуть к магии, – заявил собравшимся. – Конечно, мы не узнаем, с кем именно ты был в то время, но призванное мной существо очень чуткое, и отлично понимает, когда ему лгут. Ченгер.

Демон воплотился прямо у меня за спиной. Толпа отпрянула, испугавшись его жуткого вида. Януш так и вовсе побледнел до синевы.

Корсоны же лишь встали плотнее. Оба родителя закрыли спинами дочь, что не осталось незамеченным мной.

– А теперь повтори, что ты сказал, Януш. Ченгер не тронет тебя, если ты скажешь правду. Ченгер, если он соврет, можешь его сожрать. Итак, Януш?

Парень сделал единственное, что мог в сложившейся ситуации. Он упал на колени и пополз ко мне.

– Ваша милость! Умоляю! Не казните меня! Я навел тех мужиков на Корсонов! Я, ваша милость! Прошу пощадите! Не отдавайте меня этой твари!

Ченгер демонстративно потянул носом, играя на публику.

– Вот теперь он не врет, – заявил демон и растворился в воздухе.

Формально Януш не солгал, и демону достаться не должен. Однако мало ли что может случиться в казематах, верно?

– Густав, Зигмунд, – приказал я, – уведите это в подвал. Пока что ничего с ним не делать, я потом отдельно распоряжусь.

Януша подхватили под руки и, не обращая внимания на его вой, потащили прочь. Ноги у парн отказали от страха, и волояились по земле, оставляя за собой два извивающихся следа.

– Итак, Амели Корсон, я объявляю о своем решении. Ты просила справедливости, и я нашел виновного. Он будет наказан в соответствии с законом Чернотопья. Есть ли у тебя еще какие-то претензии к семье Рохов?

Дрожащая женщина с трудом покачала головой. Явление демона сильно ее потрясло, и кто знает, если бы не присутствие мужа, может быть, она и в обморок бы упала.

– Нет, ваша милость, – выдохнула она.

– Хорошо, – кивнул я, оборачиваясь к ответчикам. – Теперь вы. За пособничество с врагом и нанесение ущерба жителям Чернотопья ваш сын будет казнен. Однако вы тоже понесете свое наказание. За укрывательство преступника вы обязаны выплатить в пользу Чернотопья тройной налог на протяжении этого года. Полученные сверх положенного обычного налога средства я передам семье Корсон в качестве компенсации за пережитое насилие. Дальше. За попытку обмана вашего барона вы все приговариваетесь к порке на площади. Я спрашивал вас, и вы мне солгали, утверждая, что Януш невиновен. Поэтому все присутствующие получат по пятнадцать ударов кнутом.

Поднявшись на ноги, я обвел собравшихся поглазеть на суд.

– Закон суров, но он закон. Стража, привести решение суда в исполнение немедленно.

Глава 4

– Да-а, ваша милость, – протянул Густав, отразив несколько моих выпадов с мечом так легко, что я почувствовал себя полнейшим ничтожеством. – Сразу видно, что с вами не занимались.