Продавцы-консультанты в дорогих бутиках считывали мою неуверенность и дешёвый костюмчик за версту, провожая вежливо-презрительными взглядами. Но стоило мне достать из кошелька этот прямоугольник цвета лунного металла, как их лица мгновенно расплывались в подобострастных улыбках. Это было отвратительно и поучительно. Деньги не просто открывали двери. Они заставляли людей пресмыкаться.

Я не стала сходить с ума. Я выбрала несколько строгих, идеально скроенных брючных костюмов – чёрный, тёмно-синий и серый, – пару шёлковых блузок и классические лодочки на невысоком, но уверенном каблуке. Ничего кричащего. Ничего лишнего. Элегантная и безликая униформа. Моя новая кожа. Кожа рабыни двадцать первого века.

В зеркале примерочной на меня смотрела незнакомая, холёная женщина. Идеально сидящий тёмно-синий костюм, белоснежная шёлковая блузка, безупречные туфли. Даже осанка стала другой – вынужденно прямой, напряжённой. Чужая. Но из этой дорогой, стильной оболочки смотрело моё лицо. Мои глаза. Большие, зелёные, цвета лесного мха после дождя, с тёмным ободком вокруг радужки. Сейчас в них застыли страх и упрямство. И волосы… Моё проклятие и моя гордость. Густые, тяжёлые, цвета раскалённой меди с огненными искрами. Я затянула их в строгий, тугой узел на затылке, пытаясь придать себе деловой вид, но несколько непослушных прядей уже выбились у висков, словно напоминая, что бунтарский дух не спрячешь ни в какой пучок. Я была проектом «Идеальная помощница для тирана». Продуктом, который он купил и теперь обтачивал под свои нужды.

Ночь прошла в липком, тревожном тумане, который сном можно было назвать лишь с большой натяжкой. Каждый раз, когда я проваливалась в забытьё, мне снился его взгляд – холодный, изучающий, властный. Я проснулась за два часа до будильника. Сообщение с незнакомого номера пришло в три часа ночи. Адрес. Один из самых престижных жилых комплексов в центре Москвы. И ни одного лишнего слова.

Ровно в шесть пятьдесят я вышла из такси у ЕГО дома. Консьерж в ливрее, едва взглянув на меня, без вопросов указал на нужный лифт. Видимо, был предупреждён. Лифт, отделанный тёмным деревом и зеркалами, бесшумно вознёс меня на последний этаж. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Я сделала глубокий вдох и нажала на кнопку звонка.

Дверь открылась почти мгновенно. На пороге стоял он. Марк Стальной. И весь мой с таким трудом собранный профессионализм рассыпался в пыль. Он был не в костюме. Он был в одном белоснежном полотенце, небрежно обёрнутом вокруг его мускулистых бёдер.

С его тёмных, ещё мокрых после душа волос срывались капли и скользили по мощной шее, по широким плечам, по рельефной груди, покрытой идеальным загаром. Я замерла, не в силах отвести взгляд от этого зрелища первобытной, дикой мужской силы. Он не был похож на бизнесмена из списка «Форбс». Он был похож на гладиатора, только что вышедшего с арены. Победителем.

Он смерил меня ленивым, скользящим взглядом с головы до ног. Я почувствовала, как щёки заливает предательский румянец, и мысленно прокляла себя за эту реакцию. Его глаза чуть дольше задержались на моём новом костюме, и в их глубине мелькнуло что-то похожее на одобрение.

– Проходите, Романова, – его голос, хриплый после сна, был ещё ниже и бархатнее обычного. Он развернулся и пошёл вглубь пентхауса, не обращая ни малейшего внимания на свою полуобнажённость.

На негнущихся ногах я шагнула внутрь, и дверь за мной бесшумно закрылась, отрезая путь к отступлению. Пентхаус был точным отражением своего хозяина: огромный, холодный, стильный и абсолютно бездушный. Панорамные окна во всю стену открывали захватывающий вид на просыпающуюся Москву, но внутри царил минимализм в серых, чёрных и стальных тонах. Ни одной лишней детали, ни одной фотографии, ни одного намёка на то, что здесь живёт человек, а не безупречный механизм.

Он молча прошёл к футуристического вида кофемашине, а мне бросил на стеклянный журнальный столик тонкий планшет.

– Ваше первое задание. Здесь всё, что мне нужно на сегодня. Отчёт по готовности – ровно через тридцать минут. Мой кабинет – та дверь. Не отвлекайте меня.

И он ушёл, оставив меня одну посреди этого дворца из стали и стекла, с пылающими щеками и бешено колотящимся сердцем. Я сделала несколько глубоких вдохов, приказывая себе собраться. «Ты функция, Романова, просто функция».

Я взяла планшет. На экране светился список, от которого у меня потемнело в глазах.

«7:15. Кофе. Сорт – эфиопский иргачефф, мытой обработки. Помол – средний, за семь секунд до заваривания. Температура воды – девяносто три градуса. Подать в чёрной чашке».

«7:20. Завтрак. Два тоста из безглютенового хлеба на закваске. Подрумянить до золотистого цвета, но не пересушить. Авокадо сорта “хасс”, размять вилкой, сбрызнуть соком сицилийского лайма. Сверху – два яйца пашот. Желток должен быть жидким, белок – полностью схватившимся. Никакой соли».

Это был не просто завтрак. Это был тест на внимательность, исполнительность и способность выполнять самые абсурдные приказы с каменным лицом.

Дальше – больше. Забронировать переговорную для встречи, которой нет в расписании. Заказать билеты на частный борт. Расписать поминутный план его дня, согласовав его с десятком людей, чьих контактов у меня не было. Найти и купить первое издание сборника стихов какого-то малоизвестного японского поэта. И вишенка на торте: «Проанализировать годовой финансовый отчёт нашего главного конкурента «Вольский-Капитал». Найти три слабых места в их стратегии».

На всё это – полчаса. Я стояла посреди чужой, холодной кухни, пахнущей дорогим кофе и озоном. Мой новый босс разгуливал где-то рядом, завёрнутый в одно полотенце. А за окном начинался мой первый рабочий день в моём личном, персональном Аду. И я почему-то была уверена, что это только самое лёгкое и безобидное начало.

ГЛАВА 6. Змеиное гнездо

Моё новое рабочее место оказалось именно таким, каким я его и представляла – клеткой. Стеклянной. Прозрачный куб, который сотрудники за глаза с саркастическим шипением называли «аквариумом», примыкал к кабинету Стального, как нарост на теле гигантского кита. От остального офиса, гудящего жизнью опен-спейса, меня отделяли толстые, звуконепроницаемые панели. Я была одновременно и в центре всего, и в полной изоляции. На виду у всех, как редкая рыбка, которую купили за баснословные деньги и теперь изучают под микроскопом.

Первые несколько дней прошли в режиме бешеного спринта. Стальной, казалось, задался целью проверить пределы моих физических и умственных возможностей. Он заваливал меня работой, которая потребовала бы от нормального человека недели подготовки, и требовал результат через пару часов. Аналитические сводки, организация встреч на трёх континентах одновременно, поиск лазеек в законодательстве Гонконга, заказ для него ланча из ресторана, который ещё даже не открылся, – я крутилась как белка в колесе, подпитываясь только кофеином и страхом. Я почти не спала, питалась на ходу, и мой мозг превратился в перегретый процессор, постоянно обрабатывающий терабайты информации.

Но я справлялась. Стиснув зубы, с тёмными кругами под глазами, которые приходилось замазывать толстым слоем консилера, но я справлялась.

Я знала, что любая ошибка будет последней.

Остальные сотрудники держались на расстоянии. Для них я была очередной причудой босса, временным явлением, которому не стоит уделять внимания. Их взгляды смешивались в один коктейль из любопытства, зависти и презрения. Я чувствовала их на своей спине, когда шла к кулеру за водой, слышала затихающие шёпотки, когда проходила мимо. Я была чужой. Инородным телом в этом идеально отлаженном механизме.

Но была одна сотрудница, чьё внимание ко мне было отнюдь не пассивным. Её звали Татьяна… Воронцова Татьяна, и она занимала пост главы PR-отдела. Красивая, как фарфоровая статуэтка, и, как я вскоре поняла, такая же холодная и хрупкая с виду, но твёрдая, как сталь, внутри. Идеально уложенные платиновые волосы, безупречный макияж, костюмы от Chanel, которые она меняла каждый день, и хищная, затаённая улыбка. От неё пахло дорогими духами и замаскированной угрозой.

Наше «знакомство» состоялось на третий день у кофемашины.

Я наливала себе уже четвёртую за утро чашку горького эспрессо, когда она возникла рядом, словно из воздуха.

– О, вы и есть та самая новая помощница? Вероника, кажется? – её голос был сладким, как патока, но с металлическим привкусом. – Я Татьяна. Мы с Марком Валерьевичем не только коллеги, но и старые друзья.

Она протянула мне руку с идеальным алым маникюром. Её пальцы были холодными, а рукопожатие – неожиданно крепким, словно она проверяла мою хватку.

– Очень приятно, – вежливо улыбнулась я.

– Да уж, представляю, – она окинула меня оценивающим взглядом, который почему-то заставил меня почувствовать себя одетой в дешёвые обноски, хотя на мне был один из костюмов, купленных на деньги Тирана. – Работа на Марка – это… специфический опыт. Он любит красивые игрушки, но они ему быстро надоедают. Главное – не вообразить лишнего. Он очень требовательный… Во всём.

Эта фраза, брошенная с многозначительной усмешкой, была первым выстрелом. Я поняла – тихая война объявлена. И она не заставила себя долго ждать.

Сначала Татьяна «случайно» пролила латте на стопку документов, которые я готовила для срочного совещания. Она рассыпалась в извинениях, щебетала о своей неловкости, а я молча, с каменным лицом, промокала липкие пятна салфетками, понимая, что у меня осталось всего двадцать минут, чтобы распечатать и заново сшить десять экземпляров отчёта.

Я успела. Влетела в переговорную за секунду до Стального, и он даже не заметил моих пылающих щёк и сбившегося дыхания.

Потом она «забыла» передать мне, что встреча с японскими инвесторами перенесена на час раньше. Я узнала об этом, когда разъярённый Стальной позвонил мне на мобильный и ледяным голосом поинтересовался, почему его помощница до сих пор не в переговорной с подготовленными материалами.

Мне пришлось нестись через весь офис, ловя на себе сочувствующие и злорадные взгляды, и на ходу придумывать убедительную ложь про внезапный сбой в электронной почте. Стальной мне не поверил, я видела это по его сузившимся глазам, но промолчал, лишь бросив на меня взгляд, от которого у меня заледенела кровь в жилах. Весь вечер я ждала, что меня уволят. Но он ничего не сказал. Просто заперся у себя в кабинете, и эта тишина была хуже любого крика.

Я быстро усвоила правила игры в этом серпентарии. Жаловаться было бесполезно и глупо. Это бы выставило меня слабой и неспособной решать проблемы. Я должна была стать умнее, хитрее, чтобы предугадывать ходы каждого. Я начала дублировать все важные договорённости по почте, ставя в копию его официальный адрес, делала скриншоты всех сообщений и вела свой собственный, параллельный график его встреч. Я больше не пила кофе у общего аппарата, принося свой в термосе. Я держала в ящике стола запасную блузку и колготки. Я была готова ко всему.

Мой «аквариум» стал моей крепостью. За его стеклянными стенами я была в безопасности от их шёпотков и интриг. Я видела всё: кто с кем пьёт кофе, кто кому улыбается фальшивой улыбкой, кто заискивающе заглядывает в глаза начальству.

Офис был настоящим змеиным гнездом, и Татьяна была в нём главной коброй. А я… я была всего лишь маленьким, но, как оказалось, очень ядовитым мангустом. И я собиралась выжить. Во что бы то ни стало. Ведь от этого зависела не только моя работа, но и жизнь Лизы. Эта мысль отрезвляла и придавала сил. Я смотрела на свою стеклянную клетку и понимала, что это не только тюрьма, но и мой единственный шанс. Мой наблюдательный пункт, из которого я должна была научиться управлять этим миром хищников. Или погибнуть.