– Откуда вы?.. – начал он, но осёкся. – Хорошо. Заходите. Но ружьё я оставлю при себе. На всякий случай.

Мы играли на старой веранде, увитой диким виноградом.

Я намеренно поддавалась, делая красивые, но проигрышные ходы. Я знала, что мне его не обыграть, и не пыталась. Моей целью было другое. В процессе игры я говорила. Говорила не о деньгах, не о контрактах и не о холдинге «Стальной Век». Я говорила о его алгоритме. О красоте его кода, об изяществе решения, которое он нашёл. Я показывала, что понимаю суть его работы, а не просто повторяю заученные фразы. Я говорила о наследии. О том, что его гениальное творение может либо сгнить здесь, в его доме, либо изменить мир.

Он слушал, хмуря густые брови. Когда я поставила его ферзю мат, он откинулся на спинку стула и долго молчал.

– Вы хитрая, девица. Очень хитрая. Играете не в шахматы, а в людей.

– Я просто хочу, чтобы гениальные вещи служили людям, а не пылились на полке, – честно ответила я.

Он вздохнул, потёр лоб.

– Хорошо. Я встречусь с вашим… этим… Стальным. Один раз! Но если он начнёт нести корпоративную чушь, я вышвырну его так же, как и остальных. Этот документ… – нетерпеливым жестом потребовал папку, которая была у меня заготовлена, но припрятана в удобном рюкзаке, – давайте его сюда.

Я вернулась в Москву поздно вечером, сжимая в руке один-единственный лист бумаги с размашистой подписью Орлова.

Я чувствовала себя так, словно в одиночку взяла неприступную крепость. Я не просто выполнила задание. Я сделала невозможное. И впервые за долгое время я почувствовала не страх, а азарт.

Азарт игрока, который испытал дичайший уровень адреналина и сорвал джек-пот.

ГЛАВА 9. Блеф

Эйфория от победы над Филином испарилась так же быстро, как утренний туман. Стоило мне переступить порог офиса на следующий день, как я тут же окунулась в атмосферу паники и надвигающейся катастрофы.

Воздух, казалось, потрескивал от напряжения. Сотрудники сновали по опен-спейсу с мрачными лицами, разговоры велись приглушёнными, нервными голосами. Центром этого урагана, как всегда, был кабинет Стального.

Я положила подписанное Орловым соглашение ему на стол. Он мельком взглянул на бумагу, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Ни удивления, ни одобрения. Лишь короткий, едва заметный кивок.

– Принято, Романова. А теперь закройте дверь.

Я повиновалась. Он указал мне на стул напротив себя, и я села, чувствуя, как по спине пробегает холодок дурного предчувствия.

– Сделка с китайскими партнёрами, компания «Golden Dragon», на грани срыва, – отчеканил он без предисловий. Его голос был плоским, лишённым эмоций, что было гораздо страшнее открытого гнева. – Сегодня утром они выкатили нам новые условия. Абсолютно неприемлемые. Они требуют увеличить нашу долю инвестиций на тридцать процентов, при этом сокращая свою долю в будущем проекте. Это грабёж.

Я похолодела. Сделку с «Golden Dragon» готовили полгода. Это был ключевой проект, который должен был обеспечить холдингу выход на азиатский рынок. Провал означал бы многомиллионные убытки и колоссальный удар по репутации.

– Переговоры вела Воронцова, – продолжил Стальной, и его взгляд стал колючим, как ледяная крошка. – И полчаса назад она была у меня. С очень интересной версией происходящего.

Моё сердце ухнуло куда-то в пятки. Я поняла, к чему он клонит.

– По её словам, вчера, во время предварительного видеозвонка с их представителем, вы допустили утечку конфиденциальной информации. Якобы вы «случайно» обмолвились о некоторых финансовых трудностях одного из наших дочерних предприятий. Что и дало китайцам повод усомниться в нашей стабильности и выкручивать нам руки.

Татьяна. Конечно. Идеальный ход. Найти козла отпущения. Новенькую, у которой нет ни связей, ни поддержки. Свалить свой провал на меня. Это было так предсказуемо и так подло.

– Это ложь, – сказала я твёрдо, глядя ему прямо в глаза. – Я присутствовала при разговоре, но не произнесла ни слова. Вся коммуникация шла через Татьяну.

– У неё, разумеется, другая версия, – усмехнулся он без тени веселья. – Слово главы PR-отдела, работающей в компании пять лет, против слова помощницы, нанятой неделю назад с улицы. Угадайте, Романова, чьё слово весомее?

Он ждал. Ждал, что я начну оправдываться, плакать, умолять. Что я сломаюсь. Но унижение от встречи с бандитами и адреналин от победы над Орловым смешались внутри меня в какой-то новый, гремучий коктейль. Вместо страха я почувствовала злую, холодную ярость.

Я молча встала, подошла к своему «аквариуму», который был виден из его кабинета, взяла со стола тонкую папку и вернулась обратно. Положила её перед ним.

– Что это? – спросил он, сдвинув брови.

– Это блеф, Марк Валерьевич, – сказала я, и мой голос прозвучал на удивление спокойно и уверенно. – Их блеф. Я всю ночь анализировала финансовую отчётность «Golden Dragon» и их последних партнёров. Они сами на грани срыва другого, гораздо более крупного контракта с европейцами. Их акции последние три месяца ползут вниз. Им эта сделка нужна больше, чем нам. Они идут ва-банк, потому что у них нет другого выхода. Они пытаются заткнуть свои дыры за наш счёт, надеясь, что мы испугаемся и прогнёмся.

Стальной открыл папку. Внутри лежали распечатанные графики, таблицы и моя короткая аналитическая записка, которую я набросала под утро, просто из профессионального любопытства, изучая будущих партнёров. Я всегда старалась быть на шаг впереди.

Он молча читал, его лицо оставалось непроницаемым. Тишина в кабинете стала оглушающей. Я стояла перед ним, как на эшафоте, поставив на кон всё.

– И что вы предлагаете? – наконец спросил он, не поднимая головы от бумаг.

– У меня есть три варианта, – ответила я, чувствуя, как возвращается уверенность. – Вариант первый, безопасный: мы вежливо отказываемся, ссылаясь на неприемлемость условий. Теряем время, но сохраняем деньги. Второй, рискованный: мы делаем встречное предложение, немного уступая, и смотрим на их реакцию. И третий… – я сделала паузу, – наглый. Мы делаем вид, что полностью согласны с их новыми условиями. Собираем экстренную встречу для подписания. И за пять минут до подписания «случайно» сливаем информацию об их проблемах с европейским контрактом их же главному конкуренту на азиатском рынке. И даём им понять, что мы знаем всё. Что мы знаем об их отчаянном положении. И тогда уже мы будем диктовать условия. Не только возвращаясь к первоначальным, но и улучшая их для себя.

Я закончила и замолчала. Я только что предложила своему боссу-тирану сыграть в его же игру. Безжалостную, циничную, на грани фола.

Он медленно поднял на меня взгляд. В его глазах цвета штормового неба я больше не видела ни гнева, ни раздражения. Я видела хищный, заинтересованный блеск. Тот же самый блеск, который я видела у волка, почуявшего кровь.

– Третий вариант, Романова, – сказал он тихо. – Мне нравится третий вариант. Подготовьте всё необходимое. И пригласите навстречу Воронцову. Я хочу, чтобы она видела, как работают… профессионалы.

В этот момент я поняла, что только что сдала самый сложный экзамен в своей жизни. И, кажется, получила высший балл.

ГЛАВА 10. Трещина во льду

Переговоры с китайской делегацией напоминали сложную шахматную партию, разыгранную на минном поле. Я сидела в углу огромной переговорной, формально исполняя роль секретаря, – подавала документы, наливала воду, – но на самом деле была его вторым пилотом, его невидимым суфлёром.

Стальной был великолепен. Он играл свою роль с ледяным спокойствием хирурга, проводящего сложнейшую операцию. Он позволил Татьяне, бледной и нервной, изложить суть проблемы. Он выслушал самоуверенные, почти наглые требования главы «Golden Dragon». Он даже сделал вид, что обдумывает их предложение, создавая идеальную иллюзию того, что они загнали его в угол.

А потом, в самый напряжённый момент, когда китайцы уже предвкушали победу, он нанёс удар. Точно, выверено, используя мои аргументы и факты, которые я подготовила для него. Он не повышал голоса, не угрожал. Он просто, как бы, между прочим, упомянул о «некоторых сложностях», которые испытывают их европейские партнёры, и о «весьма заманчивом предложении», которое холдинг «Стальной Век» только что получил от их прямого конкурента.

Я видела, как меняются лица китайских переговорщиков. Самоуверенность сменилась недоумением, потом – плохо скрытой паникой. Блеф был вскрыт. Их карта оказалась бита. Через пятнадцать минут унизительного молчания они согласились не просто на первоначальные, а на новые, продиктованные Стальным условия. Победа была полной и безоговорочной.

Когда все разошлись, я осталась в переговорной, чтобы собрать документы. Татьяна выскользнула из зала одной из первых, не взглянув в мою сторону. Её идеальная маска дала трещину, и под ней проглядывала неприкрытая ненависть. Я знала, что теперь она мой враг не на жизнь, а на смерть. Но почему-то это меня больше не пугало.

Вечер окутал офис тишиной. Большинство сотрудников давно разошлись, и только в моём стеклянном «аквариуме» горел свет. Я доделывала отчёт по проваленным Татьяной переговорам, которые сегодня пришлось спасать мне и Стальному. Спасать ему пришлось, а вот готовить почву для этого спасения – мне. И победа, хоть и была одержана его руками, ощущалась моей.

Я прикрыла глаза и потёрла виски. Усталость была колоссальной, но где-то под ней тлело угольком злое удовлетворение. Особенно когда я вспоминала лицо Татьяны, вылетавшей из переговорной так, будто за ней гнались все черти ада. Она не просто проиграла, она была унижена. И я знала, что теперь она мой враг не на жизнь, а на смерть. Но почему-то это меня больше не пугало.

На экране ноутбука мигнуло окно мессенджера. Лиза.

«Ника, привет! Как ты? Тётя Наташа опять заставляет меня пить куриный бульон. Говорит, от него силы появляются. По-моему, от него только тоска появляется :)»

Я улыбнулась. Она пыталась бодриться, моя храбрая девочка. Пыталась ради меня.

«Привет, Лизёнок. Тётя права, слушайся её. У меня всё нормально, работы много. Как ты себя чувствуешь, честно?»

«Слабость есть, – пришёл ответ почти сразу. – Иногда голова кружится. Но в целом терпимо. Ник, всё получится, да? С Германией?»

Сердце сжалось от этого простого, детского вопроса.

«Всё получится, родная. Обещаю. Я скоро всё улажу».

Я как раз набирала очередное ободряющее враньё, когда тень заслонила свет. Я вздрогнула и резко захлопнула крышку ноутбука, словно меня поймали на месте преступления.

Стальной стоял у моего стола, засунув руки в карманы брюк. Он редко заходил ко мне, предпочитая вызывать к себе. На его лице не было и тени улыбки, но давящая аура власти сегодня казалась не такой удушающей.

– Неплохо, Романова.

Его голос был тихим, почти ровным, но я услышала в нём то, чего никогда не ожидала услышать. Признание. Для него это было равносильно бурной похвале.

– Я просто сделала свою работу, Марк Валерьевич, – ответила я, пытаясь сохранить невозмутимый вид, хотя внутри всё трепетало от гордости.

Его взгляд скользнул по моему столу и вдруг замер. Я проследила за ним и похолодела. На самом краю, прислонённая к стопке бумаг, стояла маленькая фотография в дешёвой пластиковой рамке. Та самая, которую я всегда носила с собой. Лиза. Смеющаяся, счастливая, с развевающимися на ветру волосами. Я совсем забыла убрать её в ящик.

– Сестра? – спросил он, и его голос изменился. В нём пропали стальные нотки, появилась какая-то странная, непривычная глубина.

– Да, – кивнула я, чувствуя, как пересыхает в горле. Это было слишком личное. Слишком уязвимое место, которое я не хотела ему показывать.