Больные души (страница 17)
Когда мы вносили предоплату за лечение, нам выкатили длинную-предлинную счет-фактуру, в которой, помимо взносов за лечение, медикаменты, койко-место, уход, питание и омовение, значились еще такие расходы, как сбор за достройку больницы, дополнительный топливный сбор, сбор за перегрузку лифтов, сбор на охрану окружающей среды, сбор на обеспечение общественного порядка и сбор на противопожарные меры. По всем пунктам значилась фиксированная цена. Я держал язык за зубами. Все равно с кошельком я уже расстался и все оплаты проходили мимо моих рук. Со слов служащего, больница старалась по возможности минимизировать расходы, чтобы те не сказывались на здоровье пациентов. Оно и понятно. Больные не столько заключали с больницей контракт, сколько принимали на себя определенные обязательства, давали больнице обещание, выражали ей вотум доверия.
Братишка Тао выдал за меня все необходимые гарантии и объявил:
– Ты – почетный гость в городе К. Если по деньгам что-то не будет сходиться – скажи мне. Если не будет хватать – можно будет взять кредит у больницы. Проценты у них чуть-чуть выше, чем в коммерческих банках. А, и еще: я уже созвонился с твоим работодателем. Тебя же вроде бы даже начальник навещал? Отчитаешься ты по всем расходам, это не проблема. То, что ты оплатишь из кармана, тебе возместят в конторе.
Выпалив все это, мальчишка неловко пожал мне руку и, словно на этом его роль подошла к концу, побрел прочь. Долго я наблюдал за удаляющимся от меня силуэтом паренька, который постоянно клонился назад, как гребенщик. Мне продолжало казаться, что я сплю наяву.
Стационарное отделение располагалось прямо позади амбулаторного. Связывала два отделения длинная галерея, тянувшаяся и вихлявшая, будто толстая кишка. Стационар представлял собой массив мутновато-белых зданий, высившихся над округой, как вулканические сопки, и наполовину утопавших в черных тучах. С самой верхотуры сиял красный крест, походивший на сверхновую звезду, разгоревшуюся посреди необъятной тьмы. Лучи светила островатыми мечами и трезубцами разносились во все стороны, прорубая насквозь удручающе тяжелый ливень, от которого мороз ощущался в костях. Создавалось впечатление, что весь мир мариновался в красном отваре, от чего была какая-то надежда на то, что условная весна рано или поздно наступит и все снова оживет. Но это свечение еще напоминало мне, что я очень давно не видел солнечного света. У подножий многоэтажек выстроилась широкая сеть пристроек и флигелей, переплетенных и спутанных, как корни дерева. Были здесь и строящиеся объекты, которые, как и все припавшие к земле предметы, утонули во мраке, ничуть не менее глубоком, чем тот, что устанавливается в сыром погребе.
При входе в основное здание я сразу увидел сотню лифтов, которые беспрестанно носились вверх-вниз. Как и в амбулатории, здесь был сплошной поток людей, которому некуда было выплеснуться. Девушки-лифтеры были для больных что приглашенные звезды. Выглядели дамочки весьма кокетливо. Одеты они все были в светло-серую униформу, которая позволяла им выделяться на фоне врачей в белых халатах. Девушкам приходилось то кричать на кого-то слева, то ругать кого-то справа, но при этом они держались с достоинством. На их лицах установилось выражение полной уверенности и твердости. Лифтершам, кажется, не хватало рук, так что они себе брали во временные подмастерья отдельных пациентов. В помещении еще сновали взад-вперед со своими профессиональными инструментами уборщицы в желтом.
Я поинтересовался на стойке, в какой лифт мне стоило сесть, и, пробиваясь через толпу с силой девяти быков и двух тигров, умудрился-таки ввинтиться куда нужно. Лифтовая кабина походила на сплюснутое лукошко для варки пампушек на пару, а воздух в камере, забитой до отказа пациентами, был грязный и влажноватый. С грехом пополам мы добрались до 74-го этажа, который оказался еще большим лабиринтом – или высококлассным межгалактическим кораблем. Походил я по нему с полдня и наконец добрался до кабинета того врача, который у меня был указан в направлении.
2. Для быстрого выздоровления нужно быть на позитиве
В отличие от амбулаторного отделения, где все погрязло в нечистотах, отсутствии дисциплины и безразличии персонала, в стационаре все было чистенько и красиво. Такое впечатление, что этому месту была чужда мирская пыль. Пространство было небольшое, но четко зонированное письменными столами, столами для переговоров, креслами и шкафчиками для одежды. На столах были разложены симметричными стопочками медицинские книги и прочие документы. Стены были завешаны памятными вымпелами и вывесками – благодарностями от пациентов. Еще там висели всевозможные почетные грамоты с панегириками. Сюда тоже набилась большая толпа больных, которая кипела и бурлила. Врачам от них некуда было деться. Дежурная медсестра сообщила нам, что у них совещание.
Прождали мы до полудня. Только тогда перед нами предстал доктор средних лет, с очками в позолоченной оправе, с широким лбом и крупным носом, с маленько растрепанной обильной гривой волос. Вычурно обмотанный на туловище халат, больше походивший на облачение буддийского монаха, подчеркивал фигуру врача, которой бы позавидовал любой культурист. Левой рукой он обхватил какой-то трактат на неизвестном мне языке. Больные зарезвились вокруг доктора, как питомцы, для которых настало время кормления. Врач сразу заявил:
– Давайте-ка все в очередь. И подходите по одному. – От его спокойного тона все присмирели.
Не знаю, сколько прошло времени, но наконец подошел и мой черед. Я подал доктору направление на стационарное лечение и квитанцию об оплате, позволил себе поведать в общих чертах мою предысторию. Врач принял бумажки и просмотрел их. Затем он открыл ящик и вытащил оттуда знакомый предмет: мою медицинскую карту! Я заметил, что номер карты был мой, а вот имя на ней было указано чужое.
– Ошибочка вышла? – невозмутимо поинтересовался я, предположив, что в этих краях такое не редкость.
– Где? – Доктор пытливо посмотрел на меня. – Может, это вы по ошибке не туда зашли?
– А такое возможно?
– Ну знаете, бывают больные, у которых по прибытии к нам случаются иллюзии. Вы точно уверены, что с вами такого не произошло?
Я припомнил все, что со мной было в амбулаторном отделении. События мгновенно пронеслись передо мной единым монтажом. А может, у меня от страшной боли начались видения? Это бы многое объяснило. Вслух же я объявил:
– Да нет, кажется, не было у меня глюков. Только ужасная боль в животе.
– Как к вам обращаться?
– Ян Вэй. – И я поведал врачу о себе.
Поразмыслив, доктор открыл мою электронную медицинскую карту и направил ее на печать. В терпении ему нельзя было отказать. Мы прошлись по всем деталям: имя, пол, возраст, место работы, симптомы, течение заболевания, история болезни и прочее. Все данные вносились в электронную табличку.
– А что дальше? – Я изобразил готовность к сотрудничеству.
– Полежите у нас, пока не созовем консилиум. – Врач, похоже, все решил за меня.
– Долго лежать? Мне еще песню писать надо. – Меня не покидала мысль, что в город К я прибыл с важным заданием, словно то могло вернуть мне здоровье. Братишка Тао же не зря утверждал, что я у них – почетный гость. Так что я был просто обязан уведомить стационар об этом обстоятельстве.
– Вы еще умудряетесь думать о песнях, когда со здоровьем беда? – Врач улыбнулся мне интеллигентно-прохладной улыбкой дирижера. – Не волнуйтесь, сможете работать в палате. У нас здесь полная синергия медицины и гуманизма. Больница даже устраивает больным празднества. Мы не хотим препятствовать вашему таланту. Наоборот, дадим вам больше возможностей проявить себя с лучшей стороны.
Врач говорил обстоятельно и с расстановкой. Похоже, так все и было. И может быть, с прибытием в стационарное отделение предполагаемые иллюзии меня оставят? Доктор снова окинул меня взором. Я вспомнил, что кошелька у меня нет, и стыдливо перевел взгляд за окно. Сквозь густой туман и плотную пелену дождя я разглядел внутренний дворик, который был озарен светом красного креста. Садик, похоже. А посреди садика – вольер для птиц.
– Так чем же я все-таки болею? – нетерпеливо спросил я.
– Вы не верите, что больны? Как же так? Нужно верить докторам. Для быстрого выздоровления надо быть на позитиве. – Так фраза за фразой врач подступился к ключевой мысли.
Я понял, что допустил оплошность, залился краской, сразу вспотел и заткнулся. Врач протянул мне кипу листов на очередной раунд обследований.
– Спасибо вам, спасибо, – пробормотал я от чистого сердца.
В стационаре мне нужно было еще раз пройти все обследования. Это я понимал и был морально готов к такому повороту событий. Все эти обходы сулили некоторую опасность. Например, из-за радиации у меня в организме могли завестись и основательно подпортить мне генетический материал свободные радикалы. А по результатам обследований, вероятно, было бы назначено еще больше обследований. Но, со слов сестрицы Цзян, обследование в медицине – всегда к лучшему. К тому же именно по результатам обследований можно было удостовериться, что человек перед тобой – действительно живой человек. Единственный обидный момент – по стационару меня никто не водил. Впрочем, это было и ни к чему: к тому моменту я уже полностью препоручил себя больнице.
Неделю я обследовался, переделал большую часть тестов. Возникло неожиданно много дополнительных анализов, в том числе генетическое секвенирование, которое я прежде никогда не проходил.
Положили меня в палату № 168 отделения общей медицины. Под «общей медициной» подразумевалось направление нового типа, в котором пытались увязать терапевтическое и хирургическое отделение, а заодно всевозможные другие отделения: гастроэнтерологии, пульмонологии, онкологии, урологии, андрологии, гинекологии, психологии, аллергологии. Можно было единым скопом работать с редкими болезнями, не поддающимися моментальному диагностированию. Это перспективное направление развития больницы будущего – продвижение и интеграция разных аспектов медицинской науки на пути к стремительному формированию «общей медицины», где человека лечили бы целиком. Эдакая модель медицины, где бы сливались в единое целое биология, психология и социология.
На глаз палата не дотягивала чуток до 100 квадратных метров, на которых в тесноте да не в обиде разместилось сорок – пятьдесят пациентов. Условия здесь были получше, чем в амбулатории. Только стены и пол выдавали признаки обветшалости, кое-какие койки стояли полуразваленные, больные плевались и мусорили где попало, изредка на глаза попадались тараканы, клопы и мухи, в углах все было подернуто паутиной, отдельные кислородные концентраторы прогнили, у выключателя кондиционера было написано краской «СЛОМАНО», а крышка унитаза в общем санузле все норовила улететь прочь. Но, в принципе, терпимые условия.