«ВСЕ В ЖИЗНИ СВЯЗАНЫ ОДНОЙ СУДЬБОЙ. ВСЕМ НАРОДОМ ПРЕВОЗМОЖЕМ БОЛЕЗНИ».

Этими призывами я и удовлетворился.

Прошел час с небольшим. Прискакали ко мне обратно дамы из гостиницы, размахивая над собой номерком, будто тот был сигнальным флажком. Видимо, они призывали меня восхититься их стараниями. Мне же было так больно, что я даже подняться не смог, чтобы порадоваться вместе с ними.

4. Препоручаю собственную жизнь больнице

Дамочки из гостиницы подхватили меня и потащили к стойке регистрации. Это было мое первое посещение больницы города К, и я сконфузился, словно бы меня вели на смотрины, а я сам не разобрался бы, куда соваться. Дамы тоном, от которого хотелось и орать, и смеяться, заявили:

– Да ладно вам! Все мы – больные, кто не сидит на больничных?

Я неловко буркнул:

– За меня не беспокойтесь.

Дамы, демонстрируя невероятное рвение, отправились на поиски моей медицинской карты, которая неожиданно нашлась где-то на цоколе. Я же силился понять, каким образом в больнице города, где я был в первый раз, обнаружилась моя медицинская карта. После некоторых раздумий я решил, что в этом нет ничего плохого. Все больницы под Небесами – одна большая система, все они связаны единой сетью, чтобы можно было в любой момент принимать по медицинской страховке не «своего» пациента. Конечно, современные больницы придумали на Западе, но подняли их до новых вершин именно в нашей стране.

Дамочки убежали за картой, а я остался один. Огляделся снова, обратил внимание, что помимо горячей еды в приемном покое всевозможные людишки много еще чем торговали: венками, свежими цветами, фруктами, наборами для вышивания, масками, гимнастическими тренажерами, инвалидными колясками, чистящими средствами, «утками», «пиратскими» книгами, контрафактной одеждой, просроченной косметикой, погребальными урнами, гробами, париками, женьшенем, петардами, ватными одеялами, биноклями, компасами, карманными фонариками, блокнотами, новогодними открытками, ножами для фруктов и овощей, четками, изображениями милосердной богини Гуаньинь, щипчиками для ногтей, поддержанными телевизорами, старыми радиоприемниками… На продажу было выставлено все, что только можно себе представить. Отдельно стояли лотки, где предлагалось посетить ту или иную гостиницу, снять квартиру, узнать судьбу по лицу или другой части тела, купить лекарства, подработать подставным пациентом. Из приемной получился громадный базар, где все кричало, зазывало, торговалось, плакало, вопило, разбивалось, плевалось, кашляло, задыхалось, топтало, резало, звенело, разливалось, падало, лепетало… Звуки шли нескончаемыми волнами.

И во всем этом зрелище – эх! – было что-то изумительно трогательное. Я начал приглядываться к больным, дожидавшимся очереди. Здесь были люди всех возможных видов. Внимание сразу приковывали к себе пожилые посетители. Как верно замечают в новостях, у нас в стране уже возникло седовласое общество. Стариков больше, чем младенцев. Престарелые больные перед лицом всеохватывающей какофонии, которая драла барабанные перепонки, сохраняли унылое молчание. Облепленные с головы до ног пластырями или повязками старики, от которых исходил легкий аромат пыли, привыкли сносить все с бесчувствием камня. Им не изменяло самообладание. Они слушали, но не слышали весь этот шум и, завернувшись в заношенные военные шинели и задрав вверх головы, просто сидели без дела, непоколебимые, как пики священной горы Тайшань^[10]. У некоторых под мышками и между ляжками виднелась паутина. Покрытые наростами руки крепко держались за медицинские карты, походившие на высохшие лимонные шкурки. Между этими «сухарями» и окружавшими их бойкими и пышущими жизнью торговцами возникал прелестный контраст.

При виде стариков в моих мыслях наметилось некоторое просветление. Памятуя, что это мое первое рандеву с больницей города К, я достал мобильный и сфоткался. Пусть останется на память.

Тут же подскочили два охранника и вцепились мне в воротник. Я хотел что-то втолковать им, но они уже занесли надо мной кулаки. Так и напрашивался встречный вопрос: к чему это все? И на каком основании вы лезете в драку? Разве здесь где-нибудь висит объявление «ФОТОГРАФИРОВАТЬ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ»? Правда, мне сразу пришло на ум, что раз уж я явился сюда в качестве потенциального пациента, то, следовательно, уже препоручил собственную жизнь больнице. Тогда к чему эти «любезности»? Но я все же послушно удалил фотографию.

Охранники пошли прочь, продолжая поливать меня бранью. От этой интерлюдии у меня в животе еще сильнее засвербело. Товарищи-больные присматривались ко мне. Позор и порицание таким, как я! Я поднял себя усилием воли и побрел вперед.

Во все стороны вокруг меня разбегались бесчисленные коридоры. Я будто угодил в громадный лабиринт, паучье логово без входа-выхода. Меня занесло в чужой мир, где мне лишь предстояло отыскать собственное спасение. Кое-кто из больных, похоже, уже сбился с дороги. Некоторые чуть ли не с ног валились, другие лежали в обмороке. Я неуверенно слонялся долгое время, пока не обнаружил себя перед кабинетом врача. На двери было развешено множество разноцветных фотографий – вспышки пестроты посреди серо-белого однообразия больницы. На одной фотографии был запечатлен живот. Из массива грязной плоти выпирал налившийся кровью нарост. Еще на одной фотографии виднелся обесцвеченный пищевод, меж перепонок которого лежали, подобно россыпям мелких жемчужин, комочки мяса. На другой фотографии была изображена голубоватая штука, смахивавшая на кочан цветной капусты. Исходя из красочной надписи, дополнявшей изображения, «капуста» оказалась опухолью двенадцатиперстной кишки. К чему наведываться во всякие арт-зоны, вроде комплекса 798^[11] в столице, если и в больнице выставляются такие экспозиции?

Думаю, понятно, что я забрел в отделение гастроэнтерологии. У двери толпилось множество пациентов, которые непрерывно пререкались, пытаясь продвинуться вперед. Я понаблюдал за ними и понял, что ждать придется чуть ли не до смерти, да и то не факт, что врач тебя примет, а не сбежит домой по окончании смены. Я растолкал больных, вырвался вперед очереди, толкнул дверь и зашел внутрь, чем сразу навлек на себя возмущение и недобрые взгляды всех окружающих. Но при этом никто мне ничего не сказал. Все языки оставались за крепко сжатыми зубами. Наверно, предположили, что я – знакомый доктора. Так мне сослужил хорошую службу многолетний опыт хождения по клиникам.

5. Взяли с поличным

В кабинете стоял письменный стол, который обступили с трех сторон пациенты. Брызжа слюной и вырисовывая пальцами в воздухе разнообразные загогулины, они спешили втолковать каждый что-то свое сидевшему за столом врачу. Температура в комнате ощутимо накалилась, и некоторые больные снимали верхнюю одежду, обнажая животы. Один пациент втащил в кабинет традиционный пейзаж длиной где-то в два метра и пытался преподнести его доктору. Еще несколько человек выкладывали на стол врача арахис, грецкие орехи, яйца и прочие товары из тех мест, откуда они приехали. Были, наконец, и такие пациенты, которые вместе со всей родней валялись у врача в ногах и во весь голос причитали:

– Почтеннейший, дайте-ка нам талончик к вам на прием! Два месяца как ходим в больницу, а все никак не попадем к доктору!

Сам врач вроде бы ко всему этому давным-давно привык и не замечал того, что происходило вокруг него. Это был мужчина лет шестидесяти, худощавый и аккуратный, как декоративная горка в кадке с карликовым деревом. Одет он был в белый халат, под которым явственно проступали все углы тела. Причем это был именно стерильно-белый цвет, от которого в глазах становится больно, белый, как склянки, в которых заточают нечистую силу (в таких-то вещах я знаю толк). В нагрудном кармане у врача выстроились в ряд перьевые и шариковые ручки с красными, голубыми и черными чернилами и карандаши тех же цветов. Под халатом доктора виднелся костюм западного кроя и галстук. На ногах у врача блестели черные кожаные туфли. Сидел целитель посреди толпы с весьма грозным видом. Его немногословность вызвала во мне трепет. Как же он прекрасно смотрелся! К такому человеку душа сразу проникается почтением.

После затянувшейся паузы доктор наконец спросил меня:

– А с тобой-то что?

– Водички выпил… – Я говорил заранее заготовленными и отрепетированными фразами, пытался объяснить мое состояние как можно проще и четче, чтобы в моих словах не прозвучали ни жалоба, ни обвинение. Надо было произвести на врача хорошее впечатление.

– Минералка в гостинице, правильно?

– Эээ?!

А он-то откуда про это прознал? Откуда в больнице города К такие сведущие врачи? Еще подумалось, что надо было бы сразу прийти на прием с деньгами в красном подарочном конвертике. Но сделать я этого при всем желании не мог. Мой кошелек прихватили дамочки из отеля. Меня будто взяли с поличным, как вора на месте преступления. Я сразу побагровел до кончиков ушей.

– Ты не местный. – Врач объявил это с недовольным видом. Мне показалось, что я стою не во врачебном кабинете, а перед судьей в зале заседаний.

– Да, да, все так. – Парой фраз доктор сбил с меня всю спесь столичного служаки.

– Зачем пожаловал в наш город?

– Для… для того…

– Ты уверен, что выпил именно минералку?

– На-на-наверно…

– «Минералка»! «Минералка»! Да с чего ты вообще взял, что ту воду пить можно было? Ты не в себе, что ли? Ты же не за границей, а на родине!

Врач все это говорил с раздраженной миной. Да еще вынул карандаш и стал им постукивать по столу. Все-таки доктор – мастер своего дела. Едва взглянул на меня, жалобу мою не дослушал, не пощупал меня, а все равно сразу понял, в чем была моя проблема. То есть, получается, местная «минералка», с его же слов, – подделка? Хуже водопроводной воды, которую за границей можно хлебать прямо из-под крана? Не пряталась ли в той бутылке какая-то смертельно опасная бактерия? Или же, наоборот, местная водица такая хорошая, что от нее у чужаков сразу кишки скручиваются? В этом причина того, что мне так дурно? Что именно произошло со мной? И что теперь от меня ожидает доктор? Чтобы ему дали на лапу?

Я стоял в полной растерянности. Другие пациенты метали на меня полные злорадства взгляды.

И в этот конфузливый момент вдруг сильно задребезжал и сам собой открылся жестяной шкафчик, стоявший в кабинете.

6. Одному на прием к врачу идти стремно

Глянул я в сторону шкафчика и увидал тех самых дамочек, которые привезли меня в больницу. Вне себя от радости, они с трудом выкарабкались из шкафчика и триумфально вручили мне драгоценную вещицу, которая сулила мне спасение, – мою медицинскую карту. Похоже, через шкафчик можно было попасть на цокольный этаж больницы. Необычной архитектуры данное заведение, да и прием больных тоже – совершенно непредсказуемая процедура. Я на всякий случай потер глаза, чтобы удостовериться, что у меня не начались иллюзии вследствие болезни.

Врач слегка склонил голову в сторону дам и, никуда не торопясь, принял медицинскую карту, даже не требуя с меня заветный красный конвертик. Доктор размеренно вбил что-то в компьютер и отпечатал список назначений: анализ крови, анализ мочи, анализ кала, рентген, ЭКГ, УЗИ или, как его еще называют, Б-скан. Этот список врач передал дамам, а те без лишних слов потащили меня вон из кабинета. Огромная толпа больных, стоявших в дверях, с неприкрытой завистью наблюдала за нами. А я удосужился повернуть голову и бросить доктору:

– Спасибо. – После чего глянул на часы и с изумлением отметил, что на первичный осмотр ушла всего одна минута. В больницах течение времени как-то сжимается. Ну, или дела делаются резвее.