Когда я писал о «Четвёртой мировой войне»^[3] – только ленивый меня не ругал. Когда написал «Дух времени. Введение в Третью мировую войну»^[4] – критиков было уже меньше. Наверное, потому что уменьшилось и количество читателей, а те, кто ещё сохранил способность читать и вникать в суть, поняли, что я, в общем-то, совсем не фантазирую…

Так или иначе, я долго думал, писать ли мне ещё одну книгу, тем более такую – о «я».

Но как я и говорил, моё понимание будущего свидетельствует о том, что наша цивилизация стоит перед окном стремительно закрывающихся возможностей.

Ещё чуть-чуть – и все мы с неизбежностью превратимся не просто в подставку для своих гаджетов, о чём я предупреждал когда-то (и что, к несчастью, уже произошло), но окажемся в эхокамере^[5], ретранслирующей случайные, стохастические эффекты «массового сознания».

Проще говоря, мы просто перестанем мыслить. Мы не сможем отличить реальность от цифровых эффектов, будем разговаривать сами с собой, даже не догадываясь, что нас никто не слышит. Мы погрузимся в муки Тантала, который, стоя в воде, не может напиться, а видя перед собой роскошные плоды, не может до них дотянуться.

И прежде у человека был небогатый выбор. Нас всех несло течением жизни, и мы лишь как-то маневрировали в этом потоке. Конечно, мы не могли вернуться или слишком ускориться, действуя исключительно по собственному произволу. Но по крайней мере, мы могли где-то чуть притормозить, поймать другую волну и повлиять таким образом – зачастую очень существенно – на курс своей жизни.

Да, не всегда срабатывало, ведь течение жизни – сильнее любого из нас. Но сама возможность смотреть по сторонам, примерять на себя разные возможности уже дорого стоит. Однако совсем скоро и эта малость будет доступна лишь избранным.

Современный человек не заметил, как течение потока его жизни стало вдруг стремительно ускоряться. Нас буквально несёт в беспросветное цифровое марево, разверзнувшееся впереди. Вот почему нам всё труднее оглядываться по сторонам. Нас несёт с бешеной скоростью по порогам горной реки. И мы гипнотически, заворожённо, с ужасом, смотрим лишь перед собой, не в силах отвести взгляд.

Но что можно в такой ситуации сделать? В нашем мире события сыплются на нас, как из сошедшего с ума рога изобилия. В пору закричать: «Довольно! Остановите это!» Но этот крик застрял в горле: нас сдерживает животный страх. Что если мы прекратим это, а наш мир тут же превратится в бессмысленные черепки?!

Вот почему величайшие философы прошлого века в унисон говорят, по сути, об одном и том же:

• Мартин Хайдеггер – о «забвении Бытия»^[6];

• Дьёрдь Лукач – о превращении человека в «вещь» товарно-денежных отношений^[7];

• Ги Дебор – об «обществе спектакля», в котором каждому из нас вроде бы розданы роли, но сама пьеса лишена всякого смысла^[8];

• Мишель Фуко – о невозможности обретения подлинной «субъективности» и «высказывания правды о себе»^[9];

• Жиль Делёз и Феликс Гваттари – о «машинах желания», навязанных нам страстях, которые разрушают нашу сокровенную истину^[10];

• Жан Бодрийяр – об «обществе потребления», «прозрачности зла», «симулякрах и симуляциях»^[11].

Наше падение с вершины в пучину этого хаоса началось не вчера. Просто сначала всем было весело – ура, мы полетели! Но оказалось, что это «полетели» и не заканчивается, и не обещает счастливого приземления, и вообще лишено какого-то пункта прибытия.

Мы вдруг словно бы осознали себя астронавтами – участниками какой-то фантастической межгалактической миссии, бороздящей просторы бесконечного Космоса на утлом судёнышке под названием Земля… Но куда мы направляемся? Кто нас отправил в эту миссию? В чём она состоит? И главное – куда и когда мы должны прибыть? Есть ли вообще у этого нашего странного путешествия какая-то конечная цель?!

Вот почему, с одной стороны, я не слишком тешу себя надеждой, садясь за эту книгу. С другой стороны, ночь, как известно, темнее всего перед рассветом, а я пишу для тех, кто готов ещё побороться и, говоря прямо, проснуться – очнуться от этого морока всеобщего забытья…

Думаю, вы ничем не рискуете, если отнесётесь к этой книге как к своего рода психологическому детективу. Но даже в этом случае в вас что-то изменится, если вы прочитаете её до конца. Поэтому уже сейчас вам лучше бы решить – насколько вы готовы к такому эксперименту.

В книге не будет упражнений или каких-то специальных практик. Мы просто будем общаться – от человека к человеку. Моя задача не в том, чтобы убедить вас в чём-то, а лишь – обернуть вас на вас самих. Туда, где, как вам кажется, находится ваше «я». И вы увидите, что… его там нет.

Так почему бы мне не предложить вам увидеть это? Просто в качестве эксперимента…

Вместо введения
Личностный кризис

Поместите человека в неправильную атмосферу, и ничего не будет работать так, как должно. Он будет казаться нездоровым во всех отношениях.

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

Всеобщий личностный кризис – факт, на мой взгляд, вполне очевидный.

Если вы на фоне всего происходящего не испытываете чего-то подобного, это, наверное, и не плохо. Мы все вам очень завидуем! Но боюсь, в этом случае вы вряд ли поймёте то, о чём я планирую рассказать.

Сейчас человечество переживает трансформацию, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Сиди считай всадников Апокалипсиса.

И проблема даже не в том только, что для такого подсчёта нужен специальный навык – понимать, как работают сложные системы, как функционирует человеческое общество, социологические и философские выкладки.

Нет, обычный человек страдает другой, куда более серьёзной проблемой: он реактивен. Проще говоря, пока жареный петух его – предметно и конкретно – в известное место не клюнет, никаких проблем, кроме бытовых тягот его личного существования, он в упор не видит.

Впрочем, даже не видя, все уже «что-то чувствуют». Кому-то тревожно, кому-то тоскливо и неуютно. Кто-то жалуется на «профессиональное выгорание», кто-то на «жизненные трудности», кто-то на «одиночество» или просто «скуку».

Но всё это лишь симптомы, а сама болезнь скрывается куда глубже.

Вот почему я решил поговорить с вами о том, о чём, честно признаюсь, очень не люблю разговаривать, – о «личности». Мы привыкли думать, что «личность» – это наше «я», что мы сами «личность», но это ошибка.

Наша с вами «личность» – это не мы, мы – это нечто совсем другое. «Личность» – это объёмное психическое образование, которое определяет и наш внутренний мир, и то, как мы живём в мире внешнем.

Да, через «личность» мы себя идентифицируем, но мы – не она. О том, что есть мы сами, на самом деле нам ещё предстоит узнать – соответствующим трём уровням осознания и посвящена эта книга. Поэтому не будем торопиться – сначала «личность».

Социальное образование

Отсутствие ласки и заботы приводит к угнетению систем, отвечающих за сострадание и самообладание.

Такие результаты тестов являются первыми намеками на психическую травму, перенесённую в раннем детстве.

БРЮС ПЕРРИ

Итак, «личность» – это, как я уже сказал, «психическое образование». И как всякое образование, она имеет определённый генез: то есть под воздействием определённых факторов она у нас возникла. Этот феномен получил название «процесс формирования личности».

А почему она у нас сформировалась? Не буду тянуть время и интриговать. Причины, по которым у нас отросла «личность», хорошо известны, так что это секрет Полишинеля: «личность» формируется в мозге человека под воздействием социальных факторов.

Таких факторов огромное множество: социальные ситуации, иерархический инстинкт, зеркальные нейроны^[12], язык и т. д. и т. п. Но в общем и целом это всегда другие люди, с которыми мы столкнулись на своём жизненном пути: их отношение к нам, наше к ним и ещё их отношения друг с другом, если это тем или иными образом касалось и нас тоже.

Без других людей у нас банально не растут мозги… В книге «Красная таблетка» я уже рассказывал о своём личном контакте с «детьми-мауглиоидами» – теми, кто, как и Маугли у Редьярда Киплинга, остались без должного попечения со стороны взрослых.

Если ребёнок с рождения лишён полноценных социальных контактов и не может овладеть речью, то у него просто нет шансов превратиться в «человека», как мы привыкли думать о людях.

С тех пор я наткнулся на одно интересное исследование и хочу поделиться им с вами. Автор этой научной работы – американский психиатр Брюс Перри, который работает старшим научным сотрудником Академии детских травм в Хьюстоне. Это учреждение занимается, в частности, реабилитацией детей, которые подверглись различным формам насилия.

В числе прочих пациентов Брюсу Перри также встречались малыши, которые по тем или иным причинам, как и мои подопечные, были лишены социального общения в самые ранние периоды своей жизни. Перри исследовал всех детей с помощью современных методов диагностики.

Первое, что бросается в глаза, – это разница в объёме мозга. Слева на изображении (см. рис. 1)^[13] вы видите мозг обычного ребёнка трёх лет. Справа – тоже «здорового» вроде бы ребёнка, но с одним отличием – он был практически полностью лишён социальных контактов и родительской опеки.

Рис. 1. Компьютерная томография мозга двух трёхлетних детей: слева – мозг ребёнка, который воспитывался в обычной социальной среде, справа – ребёнка, который имел минимальное количество социальных контактов

Мозг такого ребёнка сильно меньше в размерах, что само по себе катастрофа, и плюс к этому у него расширены желудочки (внутренние пространства) и отчётливо наблюдаются признаки атрофии коры.

В неврологии, как известно, действует принцип: «Используй или потеряешь!» Это значит, что, если какие-то нейроны мозга оказываются не задействованы, они буквально гибнут.

Так что в другом исследовании, которое Брюс Перри провёл вместе с доктором Ронни Поллардом, сравнивались показатели роста, веса и лобно-затылочной окружности 112 таких детей до того, как они попали в приёмные семьи, и спустя год жизни в этих семьях (см. рис. 2)^[14].

Рис. 2. Показатели FOC детей в возрасте от одного до пяти лет (голубые столбцы) и через год после их нахождения в приёмных семьях (синие столбцы)

На этом графике хорошо видно, что чем раньше ребёнок перестаёт испытывать состояние социальной депривации, тем больше у него шансов, что мозг наверстает упущенное. Однако с годами принцип «Используй или потеряешь!» не оставляет ему никаких шансов.

Теперь вопрос на засыпку: если наша «личность» формировалась в определённой социокультурной среде, то есть в определённом сообществе людей – с их привычками, пристрастиями, моралью, социальными институтами, – но среда эта вдруг претерпевает мощнейшую трансформацию, то как будет чувствовать себя наша «личность»?

Ну разумеется, чувствовать она себя будет не очень… Примерно как белый медведь в открытом зоопарке на Африканском континенте. И это не метафора: если среда, которая определяла наше развитие, существенно меняется, мы испытываем стресс – таков психофизиологический закон.

Подобный кризис многие из нас – те, кто постарше, – уже переживали, когда нас в одночасье депортировали из «травоядного» СССР в «капиталистические джунгли». Психиатры тогда вывели специальный диагноз для всех таких «переехавших» – социально-стрессовое расстройство^[15].