Но в те годы у большинства из нас была надежда, что радикально меняет суть дела. Мы думали, мол, да, плохо, но это временно – немного надо потерпеть, пострадать, а потом уже всё наладится и будет как на «развитом Западе». Тоже было тяжко, но «светлое будущее» маячило, а это сильно помогает переживать стресс.

Сейчас изменения, которые мы с вами переживаем, по своей значимости и масштабности в разы превышают все прежние. Понимаю, что звучит как кликушество, но поверьте, это медицинский факт.

Многие смеялись, когда я говорил и писал про Четвёртую мировую с её информационной псевдодебильностью, про Третью, которая приведёт к формированию «цивилизационных анклавов», про то, что обе войны наложатся одна на другую и мы войдём в «идеальный шторм».

Ну смешно же, да?! Хотя знаете ли, как-то грустно.

Если вы послушаете авторитетных футурологов, то удивитесь их внезапному единодушию – с одной стороны, они в один голос твердят, что будущее стало невозможно предсказывать, а с другой – что одни только новые языковые модели (всем известные GPT) по своему воздействию на нашу цивилизацию сравнимы со всеми прежними великими изобретениями. А там ещё робототехника, нейроимпланты, генная инженерия…

Ситуация выглядит так, словно бы в нашем мире одновременно были изобретены колесо и паровой двигатель, электричество и телеграф, а ещё мы между делом тут же расщепили атом, полетели на Луну и создали интернет… То есть это совершенно другой уровень трансформации жизни.

И такое «будущее», мягко говоря, никого не манит. Хотя бы потому, что его невозможно вообразить. То есть понятно, что как прежде уже точно никогда не будет, но вот как будет – это вопрос, причём с подвохом: «Будет ли?»

Голливуд, конечно, пытается нам как-то рисовать будущность человечества, но попытки эти, прямо скажем, выглядят предельно беспомощными. Никто не понимает, что будет происходить дальше… А потому, конечно, первое желание – засунуть голову в песок.

Если ещё пять лет назад наши сограждане планировали свою жизнь в среднем на пять-шесть лет вперёд, то сейчас – уже на два года с небольшим, и то с натяжкой^[16]. А это значит, что нам буквально начинает отказывать психика, ведь это её основная игра и занятие – мечтать о будущем: «Через четыре года здесь будет город-сад!»

Но уже, как мы видим, нет даже этих четырёх лет. Что через неделю или месяц будет происходить – и то сложно понять. Поэтому, конечно, уровень внутреннего стресса, сила «тёмного валового чувства», как говорил о нашем бессознательном Иван Михайлович Сеченов, буквально зашкаливает.

Кто-то, впрочем, возразит – мол, если мы в таком жутком стрессе, то почему мы его не чувствуем?

Это совершенно нормальное явление. Всё дело в том, что, когда мы испытываем стресс, мы переключаем всё своё внимание на поиск угрозы и средств защиты от неё. И нам совершенно не до осознания чего бы то ни было: выживем – будем разбираться, а пока не отвлекайте!

Рефлексировать во время стресса – оксюморон: тебя съедят быстрее, чем ты спохватишься. Но одно дело – стресс в виде какого-нибудь хищника, который за тобой гонится, и совсем другое – стресс от того, что вся среда твоего обитания вдруг претерпевает неконтролируемые изменения.

То есть это как с простудой, когда температура под сорок. Что там к чему, какой грипп, как заразился, от кого подхватил? Всё это для нас, пребывающих в этом состоянии, не имеет ни малейшего значения. Только бы стало легче… Да поскорее!

Симптомам этого стресса, надо признать, нет числа: тут всё – от зависимостей, включая цифровую, игровую, алкогольную, наркотическую и т. д., до утраты смысла жизни, кратного роста депрессивных и тревожных расстройств, нежелания создавать семьи и рождать детей, суицидов среди подростков…

Все «симптомы», что я перечислил, образуют тренд, который называется в психиатрии аутоагрессивным – то есть саморазрушающим – поведением^[17]. И что характерно, всякий человек, страдающий подобным недугом, демонстрирует полное отсутствие критики к своему состоянию.

Человек «просто так живёт», хотя на самом деле – самоуничтожается, ищет, так сказать, ускоренной встречи с Абсолютным Ничто.

Поскольку в ясном уме и твёрдой памяти себе сложно признаться, что твоя жизнь – это лишь растянутое во времени самоубийство, лучше и в самом деле эту информацию вообще за пределы своего сознания вытеснить!

Но книга не об этом. Она для тех, кто ещё не настолько поражён общим безумием, что мечтает о том, как бы поскорее самоуничтожиться. С другой стороны, если не понимать, что таков общий тренд, а потому «все мы там будем», если не очнёмся от этого морока, то тоже толку не будет.

В общем, я подвожу вас к пониманию того, что «кризис личности» в современных обстоятельствах – вещь совершенно предсказуемая и даже необходимая (не потому необходимая, что нужная, а потому что неизбежная).

Наша личность – это не Богом данная душа, а просто психический конструкт, нейронные связи, превратившиеся в самостоятельную, функциональную мозговую структуру. По сути, это психическое новообразование, которое разрослось внутри нас в процессе нашей же собственной социализации, нашего окультуривания средой.

То есть, в отличие от религиозной «души», «личность» – это вполне определимый и поддающийся анализу феномен. Несмотря на множество разнообразных толкований – неважно, будь то «по Фрейду» или «по Айзенку»: личность – это всегда продукт врастания человека в культуру^[18].

Но что будет происходить с личностью, если её родная, органичная ею социокультурная среда начнёт вдруг резко меняться? Очевидно, что это никого не обрадует. Нам будет дискомфортно: человек привык к определённым системам отношений, к определённому мировоззрению, к определённой формуле взаимности, наконец.

А всё это вдруг перестало работать…

Ты вроде бы рассчитываешь на кого-то – на близких, на коллег по работе, – потому что так принято, а оказывается, что уже и нельзя.

Ты вроде бы доверяешь кому-то – любимому человеку, производителю услуг, власть имущим, – потому что так было всегда. Но нет, теперь это, как выясняется, небезопасно.

Ты, казалось бы, сделал всё, что требовалось, и даже сверх того – хоть на профессиональном поприще, хоть в отношениях, – а на это наплевать, растереть и забыть.

Это же какой-то дурдом, согласитесь. Как это всё понимать и как со всем этим быть? Никто ведь не объясняет. Наоборот, всё выглядит так, что это безумие и есть норма, один ты тут не в себе. Всё в порядке вещей! Но какой тут порядок-то?

Вы удивитесь, но порядок есть! Всё, что с нашим обществом в этом отношении происходит, уже было описано и предсказано в теории игр и в экономической теории.

Ещё в 70-х годах прошлого века знаменитый исследователь социального поведения Роберт Аксельрод, экспериментируя на людях и компьютерных программах, с математической точностью доказал – доверять выгодно^[19]. И поэтому на подсознательном уровне мы с вами склонны друг другу доверять.

Проблема в том, что как только мы вводим в игру «подсадную утку» – помощника экспериментатора, чья задача – пользоваться нашим доверием и обманывать, – ситуация тут же меняется. Причём в корне – все игроки начинают мыслить эгоистично, перестают доверять, а то и сами мухлюют.

Сейчас уровень доверия в обществе падает со стремительной скоростью: только четверть горожан считают, что «большинству людей можно доверять». Не всем, а 51%. То есть, соответственно, 75% не готовы доверять даже половине из нас^[20].

В результате у человека буквально начинает трескаться его внутренняя структура. И он, если бы поднялся на такую степень художественности, вполне мог бы воскликнуть вслед за героем Достоевского – Иваном Карамазовым: «Я не Бога не принимаю, пойми ты это, я мира, им созданного, мира-то Божьего не принимаю и не могу согласиться принять!»

Вот так и с нашим миром сейчас: всё вроде бы в нём складно да ладно: и компьютеры, и искусственные интеллекты имеются… А как тронешь чуть, он словно из трухи или прогнивший – сыплется, разваливается. И ни на что не опереться по-настоящему. Как в таком мире жить?..

Причём люди постарше, те, кто ещё из прежних времён, так сказать, с советской закалкой, хотя бы знают, что может быть и по-другому. А те, кто в этом «новом дивном мире» формировался как «личность», – они же и не видели, что может быть как-то иначе.

Более того, сама их личность формировалась как раз во времени, когда всем на всех стало вдруг глубоко наплевать. Мол, времена непростые, а спасение утопающих – дело рук самих утопающих! И потому помощи в цивилизационном потоке, который нас несёт неизвестно куда, ждать не следует.

Нет у нас ни спасательных жилетов, ни времени на спасение кого-то ещё, да и сил уже не осталось. А главное, истончается ткань социального доверия – главный капитал здорового общества. Общество – это когда одни правила на всех и все стремятся им следовать. Но когда общих правил нет, то это уже не общество, а джунгли.

Теперь представьте, как работают эти порочные круги «обратных связей»:

• ты рассчитываешь, что ты кому-то поможешь, а он потом в ответ тебе поможет – всё вроде бы логично;

• но вдруг это перестаёт работать: ты помог – и хорошо, молодец, а нужна помощь тебе – слушай, дружище, давай в другой раз, не до тебя!

Поможете ли вы в следующий раз? Вряд ли. Себе дороже. И всё, нет социальной ткани. Растворилась. И стоит такая «личность» посреди всего этого безобразия, и не может двинуться с места. Кризис…

Четыре всадника

Никогда такого не было, и вот опять…

ВИКТОР ЧЕРНОМЫРДИН

Сколько человечество живёт на белом свете, столько кто-то из пророков предвещает его – этого света – конец.

Эсхатологические и апокалиптические события известны во множестве религий. Если религия рассказывает и о «начале времён», то, сколько верёвочке ни виться, нужно рассказывать и про конец.

Причём не просто конец, а скорый: «Ибо время близко», – как уверенно предупреждает нас Иоанн Богослов в библейском Откровении.

Но вот беда и незадача – всё что-то не складывается! Всё пытается «конец» наступить, но всё откладывается и откладывается. Неувязочка, да? Нет, на самом деле у человечества уже было несчётное множество «концов».

Сначала армагеддоны случились у других видов людей – неандертальцев, кроманьонцев, денисовского человека… Современные антропологи считают, что на Земле жило около 80 различных видов людей, обладавших разумом. Все сгинули подчистую.

Потом возникали и исчезали бесчисленные культуры отдельных территорий – со своими языком, укладом, традициями, религиозными культами.

Затем пришло время полноценных цивилизаций и империй с письменностью и собственными религиями: Древний Египет и Микенская цивилизация, Древняя Греция, Вавилонское и Персидское царства, Древний Рим и Византия, финикийцы и кельты, гунны и хазары, Великое монгольское государство, доколумбовые цивилизации Америки – инки, ацтеки, майя, сапотеки, et сetera…

Все ушли в небытие, даже языки умерли, не говоря уже о традициях, верованиях, политических системах, экономических отношениях, воспитании, культах, богах.

Да что там далеко ходить – вы давно видели «советского человека»? В самом деле, был такой. Так его в брежневской конституции 1977 года и прописали – «советский человек» и «советский народ». Философ-диссидент Александр Александрович Зиновьев даже придумал ему скабрезное название – «Гомо советикус»^[21].

Ну и где он? Тела, может быть, ещё и функционируют, но того мышления, миропонимания, отношения к жизни – этого уже нет. Так что цивилизации мрут как мухи – это факт. А если кто-то думает, что и ничего страшного – мол, ну люди же какие-то продолжают жить на тех же территориях, – то он не понимает двух простых вещей: