Алексей Корнелюк: Одно незабываемое путешествие в Тартарары

Глава 1

Очередь вытянутой кишкой выстроилась к единственному работающему окошку. Окошку, в котором выдают билеты на все четыре стороны.

Толкая по гранитному полу сумку, я медленно приближался к цели.

Люди в очереди зевали, вздрагивая всем телом, закрывали рты ладошками, причмокивали – и так до тех пор, пока в их руках не хрустели отпечатанные билеты.

– Следующий.

Чем не колония муравьёв?

– Следующий.

Чем не фастфуд, где вместо картошки фри и гамбургера тебе выдают право войти в автобус? Фастбус.

– Следующий.

Мне наступают на пятку, и, оглянувшись, я зыркаю на дылду с лицом безучастного манекена. Дылдакена.

– Следующий.

Я изрядно надышался духами от впереди стоящей дамы.

– Следующий…

Вижу, как мужчина филигранно залазит в ухо мизинцем с длиннющим ногтем.

– Следующий.

Спина уходит влево… и я готов сделать заказ.

– Здрасьте, мне, пожалуйста (чизбургер, горчицу и два огурчика)…

Дама за перегородкой смотрит на меня потухшим взглядом. В нём читается два слова: «бери и вали». Ох, тут три слова…

Я проглатываю невысказанную шутку и прошу билет до Колывани. Рассчитываюсь. Смотрю на отросшие корни, на маникюр в стиле «я сама умею», клацающий по клавиатуре. Прощаюсь, кладу билет в карман и прохожу к выходу.

Плечо оттягивает сумка. Влажный прохладный воздух облизывает лицо.

Я сверяюсь с часами – полтретьего ночи.

До отправления 15 минут. Автобус на третьем перроне.

Пахнет чебуреками. Пахнет тальком на волосах женщин, обнимающих своих детей. Пахнет переменами.

Мне бы заподозрить что-то неладное… почувствовать, что на этот раз всё будет иначе. Но всё было как обычно. Асфальт блестит от росы. На небе тусклым блином висит луна. Курильщики, стоя одной ногой на ступенях, а другой поднимаясь, делают торопливые последние тяжки.

Я оттягиваю этот момент. Момент, когда придётся сражаться за подлокотник. За право развалить колени. Окна автобуса запотеют, в салоне от раскрытых храпящих ртов поднимется чесночно-луковый аромат. Но всё это будет, когда я войду.

Водитель заводит мотор, и из выхлопной трубы, тарахтя, вырывается чёрный сгусток.

Я вхожу на борт – и всё летит в тартарары.

Глава 2

Обхватив широкий обруч руля, водила смачно втянул сопли. Это было… эффектно, что тут скажешь.

– Билет, – захрипел он.

– Момент, – ответил я.

Прохлопал задние карманы… упс… передние – упс… внутренний карман – УПС! Слишком много «упс» за 30 секунд, знаю, но я облажался, и мой билет, который я точно… точно вам говорю, сложил в левый карман джинсов… Оу… испарился! ПУФ – и нет его. Вот вам ещё слово из трёх букв. И когда терпение водилы стало иссякать, я сам сдал назад, чтобы не быть посланным комбинацией из других трёх букв.

Автобус чихнул выхлопными газами и тронулся, оставив меня одного на перроне.

– Б*я… – выдохнул я – три другие буквы, точно описывающие моё душевное состояние.

В кармане позвякивала мелочь, отложенная на беляш.

И не спрашивайте, сколько деньжат было на моём банковском счету… это некрасиво.

Сойдёмся на том, что моё материальное состояние можно свести к слову из шести букв. Первая – «П», последняя – «Ц». Догадаетесь сами.

В целом, не в деньгах счастье, но я не уверен, что это правда.

Подхватив сумку, я вернулся к привокзальной кассе и обнаружил, что весь народ как-то рассосался.

Тихо так… шаги гулко разносятся эхом по фойе.

Бам-бам-бам… а я худенький, но по звуку – точно великан!

Женщина посмотрела на меня. Я посмотрел на неё. Искры между нами не вспыхнуло. Я улыбнулся. Она – нет.

– Что вам?

– Я у вас билет брал до Колывани, вы его не видели?

Она хлопнула глазами… Видимо, думает.

– Не видела.

Лаконично.

– Когда следующий до Колывани?

– В 12 дня.

Оу, не женщина, а справочник. Это даже возбуждающе как-то. Но тайминг меня не устроил – что я буду делать эту прорву времени?

Потарабанив пальцами по столешнице, спрашиваю:

– А пораньше нет?

– Нет.

Если ваша фантазия работает хорошо, то вы запросто представите говорящую жабу. Знаете, ответ был не «нет», а «НЕЕЕТ» – по-жабьи, как «КВААА», только «НЕЕЕТ».

Я шлёпнул ладошкой и отчалил.

В главном зале взглянул на табло с рейсами, направлениями, временем – и всё смешалось, как смешивается новенький набор пластилина в руках гиперактивного ребёнка.

В зале ожидания похрапывал старик, прикрытый газетой.

На каждом «Хрррр» газетка втягивалась. На каждом «фьююю» – газетка поднималась.

Магия.

Хрррр… фьюююю.

Уфф… поскрежетав челюстью, я пошёл на выход.

На улице всё так же – конденсат на асфальте, луна будто подкинутый хозяйкой блин, приклеенный к чернющему небу…

Вы это уже слышали, так что перейдём к новым деталям.

Мусор. Мусор был везде. Дворники взяли отгул или объявили забастовку. Уж не знаю, что стряслось, но этикеточки, упаковочки, фантички как перекати-поле носились туда-сюда…

Я случайно пнул пластиковую бутылку – на асфальт полилась ядовито-оранжевого цвета жижа.

За автовокзалом по автостраде проехал мотоцикл, громыхая мотором: ВРАААААМ!

Я ещё раз пнул бутылку – на этот раз нарочно. Стало легче. Немного легче.

Бутылка укатилась в дальний угол, где находились другие перроны.

Автовокзал вымер. Будто кастинг-площадка с массовкой объявила перерыв, оставив меня одного с этой пластиковой бутылкой.

Зайдя за угол, я увидел тот самый автобус, в который входить НЕ СТОИЛО!

Если бы к этому времени изобрели машину времени – вот такая тавтология —

я бы не задумываясь примчался бы в 16 мая 2025 года и сказал бы самому себе:

– Гриша, не входи в него ни при каких обстоятельствах!

Помолчал бы… и добавил:

– А ещё вложи деньги в компании, торгующие кремнием.

Но никто не появился…

И, брякая мелочью, оставленной на беляш, я подошёл к автобусу.

Глава 3

Автобус, надо сказать, был красив – насколько вообще автобусы могут быть красивыми. Ухожен, сверкал, как ёлочная игрушка в свете гирлянд. От него пахло… санями Деда Мороза. Веяло праздником.

Я, вообще-то, серьёзно. Не преувеличиваю ни капли. Вы ещё по ходу книги поймёте, что я тот ещё скряга на слова. Не автобус, а акула!

Захожу.

Водитель с хрустом свернул газету и взглянул на меня.

– Э… здрасьте, – чешу затылок и, вытянув шею, вглядываюсь в полумрак салона. – А вы куда едете?

– А куда нужно?

Я прищурился:

– Ну, в Колывань.

– Ну, в Колывань доедем. Забегай.

Мило. Очень мило. Таща за собой сумку и задевая кресла краями, я прошёл вглубь салона.

Чёрт! Тут пахнет как в кинотеатре! Я аж от удивления-наcлаждения-возбуждения прикрыл глаза.

Салон был пуст, и я брякнулся на самые дальние кресла. Чтобы укачало. Чтобы ямы сделали своё дело. БАМ – колесо влетает в котловину, днище чиркает… Чем не БАЮ-БАЙ? Ой, точнее – БАМ-ю-БАЙ, вот так достовернее.

Сумку разместил рядом.

Спрашиваю:

– А когда поедем?

Двери, как по команде, захлопнулись. Мотор заурчал, и мы тронулись.

Не сиденья – а чудо! Никаких усыпанных перхотью подголовников. Ни разлитой газировки на полу. Ни жвачек в подстаканнике. Первый, провалиться мне пропадом, класс!

Так… а где тут ручка, чтобы опустить спинку…

Вот она. Потянул – и спинка без скрипа, без заедания пошла вниз, и я размяк, как печенюха, вымоченная в стакане тёплого молока.

Боже, тут удобнее, чем дома в кровати!

Место для ног – ВО!

Место для рук – ВО!

Что-то подсказывало: поездочка мне обойдётся в приличную сумму.

Но… сон…

Ааау… – я зевнул и, как воробушек, вжался в кресло.

Мягкое, пахнущее карамелью сиденье.

На таком автобусе хоть в медовый месяц с красавицей-женой!

Медленно и верно, на 37-й овце, я уснул.

Не мне вам объяснять, как это происходит: внутренний диалог смолкает, кто-то выключает внутренний бубнёж – и ты проваливаешься в Нигделяндию (овцы, кстати, тоже).

Снов не было. Или, по крайней мере, я их не запомнил, а проснулся внезапно.

Колесо подпрыгнуло на колдобине, и мою сонную башку откинуло на чужое кресло.

Веки открылись. Потирая ушибленное место, я хлопал глазами, не соображая, где это я. Кости ныли, спина затекла…

Зевнул. Посмотрел в окно – и рот так и застыл в раззявленном состоянии.

Святые-пресвятые!

Мы петляли по просёлочной дороге, прорываясь сквозь джунгли!

Я вскочил и побежал к водителю. Слова не поспевали за действиями. Не добежав, я рухнул между кресел. Отлёжанная нога просто отключилась, и я, как на ходулях, бабахнулся с воплем:

– АЙБЛЕАЙ (тут три слова, но получилось одно)!

Растянувшись в проходе, я взглянул на водилу и увидел лишь краешек локтя. Пёстрая, вырви-глаз рубашка сползала по его загорелой коже.

У меня был один вопрос:

– ЧТО ТУТ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ!?

(Был и второй вопрос: где он взял такую рубашку?, но я приберёг его на потом.)

Сейчас нужно было встать – пока автобус на полном ходу несётся по просёлочной дороге.

И я встал, дрожа всем телом. Медленно, придерживаясь за подлокотники кресел, подошёл к водиле…

Глава 4

Для ясности – Колывань находится в Новосибирской области. Это там, где холодно. Ага. У нас не растут пальмы, а хотелось бы. Кипарисы, лианы доступны только по телеку. Но сейчас я собственными глазами наблюдаю это буйство зелени.

ЧЁРТ! ЧЁРТ! ЧЁРТ!

Я щипаю себя, тяну за мочку уха, набираю в лёгкие воздух и держу заряд до колик в животе. Что там ещё нужно сделать, чтобы проснуться? Посмотреть на руки? Ну, смотрю… Ладони стиснули подлокотники соседних кресел. Меня трясёт – мы поднимаемся по серпантину.

Я прям чувствую, как на лбу набухает и пухнет-пухнет-пухнет венка!

А водила насвистывает знакомую мелодию.

– Эй!

В зеркале заднего вида встречаемся глазами. Его губы, сложенные трубочкой, растягиваются в широкую улыбку:

– Привет, соня!

Он ещё и лыбится – уму непостижимо! Я переношу вес тела вперёд и, как орангутан, перемахиваю на следующий подлокотник… Ещё каких-то четыре ряда… Чуть-чуть…

Автобус берёт резко налево, и меня тянет вбок – на кресла.

Я заваливаюсь в дырку между спинками кресел. Выругиваюсь и головой ударяюсь о сидушку. Выползаю… Работаю ягодицами и плечами по-пластунски, в режиме дождевого червя. Волосы взъерошены, на затылке зреет шишак.

– Ты бы пристегнулся!

Я не отвечаю. Ещё три ряда… два… ай-яй-яй – снова заворот. Но на этот раз я намертво вцепился руками в кресло.

Сажусь за водилой. Пригибаю шею и ищу зелёный фон, кронштейны, студийные камеры, рельсы, на которые установили этот автобус! НО НЕТ! Всё взаправду. Из приоткрытого окна на меня дует вполне такой настоящий ветер. Пахнет цветами, летит пыльца… или что это жёлтое такое?

– Ты спал как убитый, я решил тебя не будить!

Зачем он так орёт? Я пригибаюсь к поручню и вижу, что у него в правом ухе наушник.

Ну ясно – видимо, режиссёры дают команды, что сказать и когда… Неясно только, почему настолько правдоподобные джунгли.

– УЧУ АНГЛИЙСКИЙ! АНДЭРСТЭНД? – и пальцами показывает на вставленный наушник.

Я проваливаюсь в кресло. Безнадёжно опоздал. На семейном вечере подадут не говядину, а меня на вертеле. Я же обещал! И что мне прикажете сказать? Сел на автобус до Колывани и оказался в джунглях, да? Что за оправдание пятиклашки? «Я дико извиняюсь, не сделал домашку, так как дневник съела собака»?

Ну… всё. Мне конец. Я уже представил гневное лицо матери, осуждающий взгляд отца и туповатый вид старшего братца. Впрочем, у брательника это перманентное состояние.

– Как мы сюда попали? – выдыхаю я.