Элоиза Джеймс: Без ума от леди

Eloisa James

FOOL FOR LOVE

Перевод с английского Е. Ильиной

Компьютерный дизайн Э. Кунтыш

Печатается с разрешения издательства Witherspoon Associates и ли-тературного агентства Synopsis Literary Agency.

В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.

Серия «Очарование» основана в 1996 году

© Eloisa James, Inc, 2003

© Перевод. Е. Ильина, 2024

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

* * *

Глава 1
Саймон Дарби получает нежелательные известия

Парк-лейн, 28

Лондон

Некоторые мужчины в гневе становятся похожими на моржей: ощетиниваются, злобно пыхтят. Другие напоминают свиней с отвисшими щеками и крошечными глазками. Саймон Дарби же превратился в казака. Глаза хищно прищурились, а унаследованные от нескольких поколений Дарби высокие скулы стали еще более выдающимися, заостренными и приняли совершенно незнакомый вид. По мнению Джерарда Банжа, этот мужчина стал походить на настоящего дикаря.

Сам достопочтенный Джерард Банж отчетливо помнил, как последний раз пребывал в точно таком же состоянии – в тот момент его личный врач сообщил, что Джерард подхватил позорную болезнь. Одно лишь воспоминание об этом до сих пор вызывало тошноту. Слишком уж тревожным оказалось ощущение настигшей его кары Господней, не говоря уже о предстоящем неприятном лечении.

Однако еще больше ему не понравилось бы сообщение о том, что его наследство внезапно испарилось. В конце концов, болезни приходят и уходят, а жизнь нынче так дорога. Одни носовые платки чего стоят.

Дарби, очевидно, пребывал в шоке, поэтому Банж счел нужным повторить:

– Нет никаких сомнений. Ваша тетка стремительно набирает вес.

Дарби по-прежнему хранил молчание, поэтому Банж подошел к фарфоровым собачкам, украшавшим каминную полку, и еще раз задумался, какое из двух зол меньше – болезнь или бедность. Определенно, сифилис представлялся ему более предпочтительным.

– Говорю вам, леди Ролингс в деликатном положении. Графиня Трент отправилась в деревню навестить подругу и теперь рассказывает, что та ходит вразвалочку. Прямо как утка. Вы меня слышите, Дарби?

– Вероятно, вас было слышно даже в Норфолке.

И снова молчание.

Банж молчания не выносил, однако не каждый день ребенок, который еще даже не появился на свет, выхватывает наследство буквально из-под носа своего родственника. Завернув весьма широкие манжеты, он расставил фарфоровых собачек в аккуратный ряд. Здесь было примерно четырнадцать или пятнадцать ярко раскрашенных фигурок с высунутыми розовыми языками.

– Полагаю, они принадлежат одной из ваших сестер, – бросил Банж через плечо. При мысли о сестрах Дарби ему стало немного не по себе. В конце концов, если ребенок Эсме Ролингс окажется мужского пола, девочки останутся без приданого.

– Вообще-то они моей мачехи, – заметил Дарби.

По мнению Банжа, смертность в этой семье Дарби была слишком уж высокой: отец, мачеха, дядя… И это менее чем за один год!

– Как бы мне хотелось, чтобы слухи о беременности вашей тетушки оказались неправдой. Вот ей-богу! – воскликнул Банж, выказав редкое проявление великодушия.

Он едва сдержал ругательства, когда острый край сильно накрахмаленного льняного воротничка впился в его шею. Впредь не стоит поворачивать голову так резко. Черт бы побрал эти новомодные высокие воротники!

– Вряд ли это ваша вина. Насколько я понимаю, мои дядя и тетя неожиданно решили восстановить отношения перед его смертью.

– Я был поражен до глубины души, узнав о том, что он умер в спальне своей жены, – закивал Банж. – Нет, леди Ролингс, конечно, настоящая красавица. Но ваш дядюшка не жил с ней вот уже несколько лет. Когда я видел его последний раз, он буквально не отходил от леди Чайлд. Мне казалось, что они с женой даже не разговаривали.

– Насколько я знаю, они редко общались. Могу лишь предположить, что они занимались созданием наследника молча.

– А знаете, поговаривают, будто ребенок не от Ролингса.

– Учитывая, что мой дядя умер в постели жены, они занимались как раз тем, что и привело к появлению этого ребенка. Буду вам очень признателен, если вы станете пресекать подобные разговоры на корню. – Глаза Дарби приобрели привычное насмешливо-отстраненное выражение.

– Вам просто необходимо жениться, – заметил Банж. – Подыскать богатую наследницу не составит труда. Я слышал, что в этом году один торговец шерстью выставляет на рынок невест свою дочь. За глаза ее называют шерстяным мешком. – Банж разразился пронзительным визгливым смехом.

Глаза Дарби потемнели от отвращения.

– Не слишком привлекательная перспектива. – Он еле заметно кивнул. – Я обожаю ваше общество, Банж, однако вынужден с вами попрощаться. У меня назначена встреча.

«Хладнокровный ублюдок», – подумал Банж, позволив, впрочем, сопроводить себя до дверей.

– Собираетесь рассказать своим сестрам?

– Естественно. У их достопочтенной тетушки будет ребенок. Джозефина ужасно обрадуется.

– А она знает, что этот самый ребенок лишит ее приданого?

– Не понимаю, почему вопросы наследства и приданого должны беспокоить малышку, все еще обитающую в детской.

– Впрочем, как знать. Может, у леди Ролингс родится девочка.

– В сложившихся обстоятельствах мысль об этом греет душу.

– Мне бы ваше спокойствие. Не знаю, что я стал бы делать на вашем месте, если б мне пришлось подыскивать партию для двух девиц и…

– Уверен, вы справились бы великолепно. – Дарби позвонил в колокольчик, и на пороге тотчас же возник его дворецкий Фаннинг с пальто, тростью и шляпой Банжа в руках.

Когда Дарби возвращался в кабинет, маска насмешливой отстраненности спала с его лица. Он сумел скрыть бушующую в душе ярость в присутствии напыщенного хлыща, с таким удовольствием рассказывающего о беременности его тетки. Однако гнев комом стоял в горле, лишая способности дышать.

– Проклятая сука! – Слова ядом обожгли язык.

Чем бы ни занимался его дядя в спальне своей жены, это вряд ли включало в себя исполнение супружеского долга. Потому что еще в июле прошлого года, незадолго до своей кончины, Ролингс признался, что доктор решительно запретил ему плотские утехи. Будучи слегка навеселе, дядя добавил, что леди Чайлд смирилась с подобным положением дел. Не говоря уж о законной супруге, о которой он в разговоре вообще не упоминал. Его любовница, леди Чайлд, оказалась, пожалуй, единственной, кто был хоть как-то заинтересован в способности Майлза «взбить перину».

И все же, спустя всего неделю после этого разговора, он отправился в мир иной в спальне Эсме Ролингс. Скончался от сердечного приступа прямо у нее в постели. И вот теперь его вдова постепенно округляется и даже ходит вперевалку! Нет никаких сомнений, что ребенок родится раньше срока. Прием состоялся в июле прошлого года. И если ребенок от Майлза, то его жена должна находиться самое большее на шестом месяце беременности. Так с чего бы изящной и стройной леди Ролингс ходить вразвалочку, когда до родов еще целых три месяца?

Черт бы побрал эту лживую дрянь! Дарби ни на секунду не поверил, что Майлз с ней спал. Вероятнее всего, она забеременела от другого мужчины, а потом обманом заманила мужа к себе в спальню, чтобы сбить всех с толку относительно отцовства.

Майлз не заслуживал подобной участи, хотя и продолжал всячески поддерживать свою распутницу-жену, устраивающую скандал за скандалом, и даже не допускал мысли о разводе.

Многие в Лондоне считали Дарби бесчувственным и бесстрастным человеком, составляя суждение о нем по облику истинного денди, наряды которого неизменно поражали окружающих изысканной элегантностью, зачастую граничащей с эксцентричностью. Все вокруг отмечали легкость, с которой он играл в модные игры высшего света, и не оставляли без внимания тянущийся за ним шлейф разбитых сердец. Картину дополняли передаваемые из уст в уста рассказы о его загулах в компании таких же распутных, как он сам, друзей и утверждения, будто единственной эмоцией, которую он когда-либо проявлял, было тщеславие.

И все же, вопреки сплетням, Саймон Дарби смотрел на каминную полку с таким свирепым выражением лица, что фарфоровые собачки чудом не превратились в груду осколков под его взглядом.

Мужчина, порывисто распахнувший дверь гостиной и с размаху упавший в стоящее возле камина кресло, казалось, ничего не заметил. Выглядел этот грубоватый посетитель весьма примечательно: оливковая кожа, широкие плечи, внушительные мускулы. Единственными свидетельствами его аристократического происхождения были помятый галстук и пара отменных сапог.

Дарби нехотя оглянулся на посетителя через плечо.

– Я не расположен к общению.

– Плевать.

Рис Холланд, граф Годуин, принял у дворецкого бокал мадеры с гримасой, заменявшей ему улыбку, и, осушив его залпом, тут же зашелся в кашле.

– Где, черт возьми, ты раздобыл это адское пойло?

– Я бы предпочел не обсуждать свое тяжелое положение.

Резкие нотки в голосе друга заставили Риса заморгать.

– Ты уже слышал?

– Что моя тетка изрядно раздалась в талии? Джерард Банж только что ушел. Посоветовал мне жениться на наследнице торговца шерстью, именуемой шерстяным мешком.

– Черт бы побрал этого мерзкого сплетника.

– Сказал, будто тетка ковыляет точно утка. Нет никаких сомнений, что ребенка зачали при жизни моего дяди, только вот он вряд ли принимал в этом участие.

Рис внимательно посмотрел на друга. Он был не большим мастером по части утешений, и то обстоятельство, что они с Дарби были знакомы с колыбели, не облегчало ему задачу. К тому же он знал, сколь ненавистно его другу любое проявление сочувствия.

Дарби стоял у камина, устремив взгляд на огонь. Высокий и поджарый, с перекатывающимися под тонким дорогим сукном сюртука мускулами, он выглядел истинным лордом, начиная от кончиков взлохмаченных каштановых волос и заканчивая мысками начищенных до блеска сапог. Он станет лордом по закону, если унаследует титул и имение дяди.

Без имения Дарби придется жить лишь на то, что он зарабатывает на импорте кружева. Не слишком много, по подсчетам Риса. А ведь ему предстояло поставить на ноги двух младших сводных сестер. Вероятно, даже этот дом отойдет маленькому отродью, подрастающему в животе леди Ролингс.

В свою очередь, Рис Холланд, обладатель нестандартной фигуры, говоря портновским языком, часто ставивший в затруднительное положение лучших портных Лондона, владел тремя или четырьмя домами и таким количеством денег, что попросту не знал, на что их потратить.

Дарби резко развернулся. Природа наделила его внешностью, неизменно заставляющей дам падать в обморок. Чуть впалые щеки, выгодно подчеркивающие высокие скулы, глубоко посаженные глаза и красиво очерченный подбородок придавали ему изысканно аристократический и опасно мужественный вид.

– Важнее всего то, что ребенок Эсме Ролингс не от моего дяди.

– Сомневаюсь, что имело место непорочное зачатие. Однако незаконность рождения чертовски трудно доказать.

– В таком случае этот бастард унаследует поместье моего дяди. Хотя лишь одному Господу ведомо, кто его настоящий отец. Знаешь, как сильно Майлз… мой дядя хотел наследника? – вырвалось у Дарби.

Рис вскинул голову.

– Мы никогда это не обсуждали.

– Наследник – вот то единственное, чего он желал больше всего на свете. Но при этом никак не мог себя заставить отказаться от жены. Майлз был добрейшей души человек. Не умел настоять на своем даже перед нахальным попрошайкой, не говоря уже о жене.

– А ведь она настоящая красавица, эта леди Ролингс, – протянул Рис. – И такая обходительная и мягкая. Никогда не понимал, как ей удалось стать лучшей подругой моей жены. К разговору о противоположностях.

– По сравнению с ней твоя жена просто святая.