Михаил Дорин: Военкор

Глава 1

Густой туман тонким слоем стелился по земле. Прохлада заползала под рубаху и «мурашками» расползалась по телу. С каждой минутой обстановка вокруг накалялась.

– Дарьял – Тереку! Дарьял – Тереку! – продолжал запрашивать меня командир, а мне было не до разговоров.

Противник подступал всё ближе и ближе. Двое слева, трое справа. Пули продолжали крошить стволы деревьев, а гранаты долетать всё ближе.

– Пустой! – крикнул слева от меня рядовой с позывным «Рио», перезаряжая магазин.

– Работаю, – сказал я и перенёс огонь из автомата в сектор Рио, чтобы прикрыть его.

– Ещё группа, – доложил по связи мой заместитель с позывным «Бек».

Мы с ним оба родом с одного села. Только родились в разные эпохи. Я в 90 м, когда великая страна была в упадке, а он в 80 м. И как говорил мой дед, тогда ещё трава была зеленее и воздух чище.

Бек держал левый фланг, стреляя из пулемёта и не давая подойти ещё одной группе противника. Но «кольцо» продолжало сжиматься.

– Готов! – хлопнул меня по плечу Рио, и я сменил позицию.

– Терек – Дарьялу! Обходят слева и справа, – доложил я по рации на командный пункт, скрывшись за земляной насыпью.

Несколько очередей прошли над головой, срезав кусты рядом со мной.

– Дарьял, отходить запретил! Держаться полчаса. Идёт подкрепление. Мы не всех мирных вывели ещё.

У меня шесть человек в группе. Один уже «трёхсотый» и своим ходом может не уйти. Чего так долго эвакуируют?!

В это время на правом фланге раздался сильный взрыв. Там была позиция трёх членов моей группы.

– Токио – Дарьялу! Живы? – запросил я старшего из них.

Но ответа не поступило. В эфире были одни помехи.

Противник продолжал подступать. Рядом со мной прогремел ещё один взрыв. Меня присыпало землёй.

– Токио, ответь! – громче запросил я старшего на правом фланге.

– Дарьял, я – триста. Контузило.

– Дарьял – Рио! Слева уже близко подошли, – доложил другой подчинённый, продолжающий стрелять по наступающим.

Нервное напряжение начинает достигать предела. Полчаса тянутся слишком долго, а патроны уходят всё быстрее.

– Чего минами не накрывают? – упал на землю рядом со мной Бек, у которого в пулемёте уже закончились патроны.

– Не знаю. Слишком близко вклинились. Нас зацепят, – продолжал я отстреливаться.

Пустил очередь и ранил одного из наступающих в ногу, и тот с криком упал рядом с деревом. Его просьбы о помощи были хорошо слышны.

И тут очередной взрыв. Бека накрыло землёй, а у меня зазвенело в ушах. Чувствую, как мир вокруг закрутился. Вокруг всё как в тумане, но нужно продолжать. Ещё не время сдаваться.

– Дарьял – Рио, – прохрипел я в рацию, сжав челюсти до зубного скрежета.

Бросив взгляд влево, я увидел, как мой боец начал отползать назад к небольшой воронке. Шлем слетел с его головы, а лицо было в крови.

– Командир, у меня последний, – показал мне Бек магазин от автомата, который он достал из разгрузки.

В его глазах читалось только одно – «надо отходить». Я показал ему на Рио и дал команду тащить к нам.

– Токио, что у тебя? – запросил я правый фланг.

Пулемёт уже замолчал. Похоже, что с патронами у парней тоже не всё хорошо.

– Надо срочно отходить. Мы не бессмертные, – так же тяжело произнёс Токио.

– Терек – Дарьялу! Три карандаша сломано, – доложил я на КП.

– Жди, Дарьял, – коротко мне ответил командир.

Вот так и всегда! Никто не может принять решение. Что в мирное время, что на войне.

Бек подтянул к нам окровавленного Рио. Выглядел парень совсем плохо.

– Прости, командир, – раздался слабый голос Рио. – Я… кажись… двести.

– Всё хорошо. Лежи спокойно, – сказал Бек.

Я взглянул на часы. Полчаса, что были мне отведены приказом, мы продержались. Но подкрепления нет. И приказа на отход нет.

Бек начал оказывать Рио помощь, перевязывая рану на шее гемостатическим бинтом.

– Сейчас перевяжу и будем выбираться к своим, – продолжал говорить Бек. – Верно, командир?

Ситуация патовая. Останемся на месте, нас накроют и захлопнут последний проход к своим. Он пока ещё есть. Если уйдём, то потеряем позицию и нарушим приказ. Противник продвинется ещё на километр к границе. А там мирные жители, которых ещё не вывезли.

– Дарьял – Токио. Меня справа обошли. Почти в тылу уже, – проорал в эфир старший на правом фланге.

Очереди уже действительно слышны где-то сзади. Да и слева всё больше парней в «мультикаме».

– Не спать! Не спать! – крикнул Бек.

Я посмотрел на Рио. Молодой парень, который ко мне попал месяц назад. Подписал контракт и после месяца на полигоне сразу на «передок». На окровавленном лице даже румянец виден.

– Не отключайся! – ещё раз повысил голос Бек.

Рио прикрыл глаза, но несколько раз кивнул. Пока Бек туго забинтовал ему шею, он бледнел и всё меньше реагировал на происходящее. Руки, рукава куртки и бронежилет Бека были все в крови.

– Рио! Рядовой? – дёрнул мой земляк парня за плечи.

Он тряс его, но рядовой так и не пришёл в себя.

– Терек – Дарьялу, у меня три карандаша сломаны. Один сильно. Жду приказа, – повторил я.

Секундная пауза в эфире и командир вышел на связь.

– Дарьял, отходи. Это приказ, – повторил он фразу трижды.

– Внимание! Отходим в направлении деревни. Токио, как принял? – дал я команду правому флангу.

– Принял. Выходим.

Парни начали перемещаться к нам ближе. При отходе, когда противник превосходит нас числом, нужно пробиваться всем в одном направлении. Такова военная наука.

– Берите Рио и отходим! – дал я команду и вместе с Беком, взявшим у Рио автомат, начал прикрывать отход.

Несколько очередей из автоматов срубили ветви деревьев над нашими головами. Не дают нам уйти, уроды.

– Держи справа, Бек! – подсказывал один из парней.

Стрельба была всё плотнее. Мы не прошли и 50 метров, как начал работать пулемёт. Плотно и кучно.

– Живее! – крикнул я подчинённым.

Останавливаться нельзя. Я выглянул из укрытия и пустил несколько очередей, сбив с ног двоих.

– Выстрел! – услышал я крик справа от себя.

Меня выгнуло дугой и подбросило вверх. Всё тело пронзило резкой и режущей болью. Окружающий мир приобрёл какую-то нереальную чёткость. Всё происходящее вокруг стало будто бы в замедленной съёмке. Я видел всё: и как бежит противник, и как по нему стреляют мои бойцы, и пролетающую пулю, и зависшего перед моим лицом комара.

– Командир ранен! – услышал я голос Бека сквозь вращающиеся в моём сознании кроны деревьев.

Штаны намокли и липли к коже. Я чувствовал, как по ногам течёт тёплая кровь. Сознание постепенно начало отключаться.

– Жгут нужно наложить на обе ноги, – прошептал я, когда меня начал тормошить Бек.

– Сейчас.

– Затяни… ай! – почувствовал я, как стягивают мне правую ногу.

Затем также и левую. Но дальше мне уже не дойти.

– В аптечке гемостатик. Сейчас засыплю, и ты не истечёшь… – начал говорить Бек, но я его остановил.

Со мной не уйдут. Раненных не получится всех вытащить.

– «Нефопам» вколи мне, чтоб я в себя пришёл. И уходите. Это приказ.

Он пару секунд сомневался.

– Живо! Иначе все тут останемся, – произнёс я слабеющим голосом.

Когда Бек вколол мне две ампулы, боль немного притупилось и стало легче.

– У меня только один магазин. Так что быстрее, – сказал я, оттолкнув от себя Бека.

Противник подступал с двух сторон. Я отстреливался, стараясь беречь патроны. Руки уже с трудом удерживали автомат, а одежда продолжала промокать от крови.

Слышу, как мне предлагают сдаться и обещают жизнь. Но сомневаюсь, что она будет долгой.

Один выстрел, второй и автомат сухо клацнул.

– Пустой, – прошептал я.

Я достал пистолет и несколько раз стрельнул в наступающих. Одного смог ранить, но не убить. Патроны закончились и в ПМ. Остались у меня только две гранаты.

– Обходи, обходи. Живым брать, – слышал я хриплый голос наступающих.

Как же им хочется меня «затрофеить».

Ослабевшей рукой взял одну гранату, выдернул чеку и бросил со всей силы, что осталось.

– Граната! В сторону… – прозвучал чей-то громкий голос, но он тут же потонул в раздавшемся взрыве.

Крики боли, мат и продолжающиеся угрозы в мой адрес. С кем меня только не сравнили!

Тело уже совсем ослабело, но сознание ещё работает. Лучше умру, но живым на потеху противнику не сдамся.

Правой рукой взял гранату и крепко её обхватил.

Так бывает на войне. Нужно принимать сложные решения. Особенно мне, капитану Российской армии Алексею Калугину.

Левой рукой медленно вложил палец в кольцо предохранительной чеки и вытянул её.

– Сдавайся и будешь жить, козёл, – слышал я призывы в свой адрес.

Воистину, нет на поле боя любимчиков. Здесь все равны. Здесь хаос, и никто ни от чего не застрахован.

– Я ранен. Сам идти не могу, – из последних сил произнёс я.

– Сейчас поможем, свинья, – услышал я усмешку от одного из окруживших.

Были слышны шаги приближающейся ко мне смерти. Последний взгляд вверх. В душе тепло, что туман рассеялся и сквозь свинцовые облака пробился луч света.

Слева и справа появились двое. Я сглотнул вязкую слюну и сделал два глубоких вдоха и выдоха. Умирать страшно. Сжимая с силой гранату, я вытянул руку перед собой, глядя в усмехающиеся лица ублюдков, переговаривающихся между собой на английском языке.

« – Главное – мои бойцы ушли. Живите, братья!», – последнее о чём я подумал, прежде чем разжать ладонь с гранатой.

Миг, и всё моё тело прошило болью. Кажется, все клетки разорвались внутри. А потом наступила темнота и состояние невесомости. Я ничего не чувствовал, но почему-то продолжал думать. Будто моё сознание существовало отдельно от тела.

В голове только одна мысль, чтобы появился свет. Нет страха, но и надежды нет. Ощущение, что ты исчезаешь из этого мира. Полное забвение.

Но вдруг что-то произошло. Белый яркий свет ударил в глаза.

Я пытался проморгаться и понять, где нахожусь. Это был явно не лес. Неужели я всё же выжил и попал в плен?

Яркое солнце светит через открытый балкон, с которого видна улица. На ней разбитые машины, простреленные стены домов напротив. Самая примечательная деталь – разбитая витрина магазина, над которой болтается большая вывеска в виде пробки красно-бело-синего цвета. Эмблема знаменитого газированного напитка.

– А почему вывеска на арабском? – произнёс я вслух и тут же увидел перед собой дуло автомата.

– Что ты сказал? Быстро повтори, – произнёс стоя́щий передо мной человек, чьё лицо прикрывала куфия зелёного цвета.

И сказал он это не на русском языке, но я его понял.

– Повторите, – произнёс я по слогам.

Но я это сделал на языке этого «автоматчика». На арабском! Откуда я его знаю?

– Я у тебя спрашиваю, что ты сказал? – приставил боец ствол к моей голове.

Сам он был одет в футболку и джинсы с кроссовками. Тело прикрывала самодельная разгрузка, называемая «лифчик», в которой было несколько магазинов.

Странно всё как-то. Я посмотрел на себя.

Сижу на стуле. Руки связаны, ноги целые. Кроме как саднящей боли на правом виске ничего не испытываю. Одет в синие джинсы и чёрную футболку.

Я в каком-то старом доме. Стены обшарпаны, старые картины выцвели или разломаны. Да и висят на стенах в основном пустые рамки. Скудная мебель перевёрнута вверх дном, будто при обыске.

А ещё рядом со мной обломки видеокамеры и фотоаппарата. Причём такие я видел только в детстве. Громоздкие и совсем не цифровые.

Представляю, какое у меня сейчас лицо. Наверняка на нём читается фраза: «какого хрена тут происходит?».

Только что был смертельно ранен во время боя. Затем подорвал себя гранатой. А теперь нахожусь непонятно где, непонятно с кем…, но живой.