Лиза Гамаус: Молочные реки кисельные берега с боссом

ГЛАВА 1. Кукла Маша

Нина

Производственное совещание.

Длинный стол из матового металла и закалённого стекла кажется бесконечным, как взлётная полоса.

На том конце сидит Андрон Осокин, наш Генеральный, тот самый самолёт, который сейчас начнёт разбег по этой полосе. Он в тёмно-синем slim-fit пиджаке, без галстука, с идеально уложенными волосами и умными часами на запястье. По всей видимости, мониторит сердечный ритм и качества сна. Холёный спортивный альфа. Только мне от этого никак. Его взгляд одновременно заинтересованный и слегка насмешливый – он любит, когда подчинённые спорят, но держит дистанцию и мотает на ус.

Сейчас заканчивает доклад ретроград и птеродактиль Мурашкин, завпроизводством. Он доносит до Генерального о пользе ряженки с кефиром, о том, как это традиционно, полезно и правильно, а потом я.

Слушать устаревшие рассуждения Мурашкина о том, как пятых цех непревзойдённо делает ряженку, я уже не могу, спорить бесполезно, озираюсь по сторонам. Смотрю, на полированный бетон на полу с деревянными вставками, и как льётся естественный свет через панорамные окна. Он подсвечивает новый интерьер в стиле лофт с элементами хай-тека, открытые коммуникации потолка в чёрном матовом исполнении. Творение Осокина. Новый Генеральный переделал административное здание сразу, как вступил во владение нашим молочным комбинатом. Хозяин-барин, что тут скажешь.

Встаю. Моя очередь.

– Потребление молочных продуктов за последние семь лет сократилось на 350 тысяч тонн. У нас всё чаще стала появляться информация о снижении потребления кефира и ряженки. Почему? Потому что это не продукты молодежи, – говорю нейтрально, чтобы никого не злить.

Мурашкин готов меня убить прямо здесь, на совещании. Вонзить нашу фирменную ручку с изображением коровы и надписью «Молочные реки» прямо мне в глаз, как в компьютерной игре, которую он никогда не смотрел. Я выбиваю стул у него из-под задницы. Наш конфликт глубок и непримирим.

– За последний год Mintel* выдает порядка 140 новых лончей с фокусом на самые разные полезные свойства кисломолочных продуктов, в форматах и вкусах, привлекательных для самой широкой аудитории, в том числе – молодой. Но пятый цех, в который вложили миллионы на оборудование, любит делать ряженку и кефир. Только продавать они это не желают. Они же этим не занимаются.

Всё в таком духе. Не первый раз уже. После совещания иду к себе на место в оупен-спейс к компьютеру. У меня есть успехи, я пробила новую линейку йогуртов с тропическими фруктами, и подняла выручку на два процента за прошлый квартал, поэтому я знаю, Осокин ничего не скажет на самом совещании, но потом вызовет и переспросит, что хотел бы уточнить. Как в прошлый раз, когда сказал: «Придумайте слоган и маркетинг-план с расчётом на молодёжь. Постарайтесь побыстрее».

Я – маркетолог.

Рядом с компом у меня сидит маленькая фарфоровая куколка Маша с синими глазами, пшеничными волосами, в розовом кружевном платьице и белых туфельках без каблуков с хлястиками. Я купила её на художественной выставке в Манеже в Москве у художников. Ни разу не пошлая, как дешёвка из игрушечного магазина или сувенирной барахолки, а настоящее произведение искусства, сделанное вручную. Я с ней разговариваю глазами. Она мой верный собеседник.

Обед.

В столовке Славка Никитин садится за мой столик со своим подносом. Он из производственного отдела. Мы с ним живём в одной многоэтажке, часто вместе ездим на работу и хочешь не хочешь, а общаться начнёшь, не сидеть же молча в автобусе на одном сидении, всегда что-нибудь спросится – и поехало.

Знаю всё про его Людку. Советы даю, когда она его чморит. У них есть дочка Вероника, ходит в первый класс. Славка меня постарше лет на пять, рано женился по залёту, переживает, что жизнь проходит не так, как хочется. Я ему сразу сказала, чтобы на меня не рассчитывал ни при каких обстоятельствах, а то дружбе конец.

– Ты чё, одна сегодня, Терехова? – в его вопросиках почти всегда мелькает подтекст. Славка – симпатяга, сажень в плечах, стройный, со светлыми волосами и модной стрижкой. Молочницы наши в очереди стоят за его вниманием, на кружевные трусики деньги не жалеют, как говорится, но Славка не спешит. Я знаю почему. Ему хочется совсем другого и не с ними.

– На идиотские вопросы не отвечаю.

– В отпуск собираешься? – хлебает Славка кислые щи, фирменный деликатес нашего повара.

– Конечно. Поеду к подруге на Оку. Рыбу будем ловить, жить на берегу в палатке, песенки петь под гитару.

– Прикалываешься?

– Ничуть.

– Летом тебя никто не отпустит, сама знаешь. А осенью, какая палатка? Так что… – довольно хихикает Славка.

Беру свою тарелку, на ней остатки пюре и жареной трески. Всё сгребаю ему в щи.

– Ты сдурела, Терехова?

– Достал, – шиплю я сквозь зубы.

Поднимаюсь к себе. Подмигиваю Маше. Включаю комп.

Звонок по внутренней сети.

– Нина, поднимитесь к Осокину сразу после обеденного перерыва, – это Светлана Юрьевна, его секретарь. Живой архив. Она досталась Осокину от отца, когда тот был Генеральным, до трансфера власти, так сказать. Видимо, толковая баба, знает всех клиентов, ходы-выходы, умеет делать то, на что не каждая даже решится. Замужем, сын учится в пищевом универе в Воронеже. Осокин-младший, короче, её оставил на должности, сначала на пробный срок, а потом и на постоянку.

– Иду, – коротко так отвечаю, без благоговения. Я же ждала этот звонок, ничего неожиданного. Сейчас ещё раз буду рассказывать про безлактозное молоко, высокое содержание белка, продукты с обогащённым витаминами составом и новые мировые вкусовые тренды, то есть про фисташку с малиной.

Поднимаюсь на лифте, смотрюсь в зеркало. Ну, немного скользнула помадой для приличия, шеф всё-таки.

– Проходите, Нина, – говорит Светлана Юрьевна.

Стучу и открываю дверь.

Mintel* – глобальная фирма по исследованиям рынка. Предлагает широкий спектр услуг, включая детальные исследования рынка, конкурентный анализ, понимание поведения потребителей и рекомендации по инновациям продуктов.

ГЛАВА 2. Решение

Андрон

Сегодня ровно год, как я стал Генеральным и вошёл в это здание, направляясь в свой кабинет.

Кайф.

Я откидываюсь в кресле и смотрю в окно. За ним живой организм, который я унаследовал. Завод. Мой. Новые цеха, отстроенные по последнему слову техники, сверкают на фоне синего неба. Их фасады украшены нашими логотипами, лаконичными, стильными. По дорогам, будто по венам, движутся грузовики с только что отгруженной продукцией. Каждый из них – капля крови в этом огромном теле.

Отец построил.

Он возводил стены, закупал первые линии, ночами просиживал над чертежами. Тогда это был скромный комбинат, едва сводивший концы с концами. Но он верил. В традиции, в то, что люди всегда будут пить молоко и есть творог.

А теперь моя очередь.

Но я не могу просто сохранить то, что он создал. Нет. Мир изменился. Рынок требует нового. Скорости. Инноваций. Я должен не просто удержать завод на плаву – я обязан приумножить. Сделать так, чтобы через десять лет эти цеха казались лишь скромным началом.

Закрываю глаза на секунду. В голове цифры, графики, отчёты, контракты, которые ещё не подписаны, технологии, которые только предстоит внедрить. Ответственность давит, но в этом давлении есть что-то опьяняющее.

Открываю глаза и снова смотрю на завод.

Он будет расти.

Несмотря на Мурашкиных, несмотря на консервативных поставщиков, несмотря на весь этот страх перед переменами, который витает в коридорах, как запах старого кефира.

Хорошо, что меня никто не видит сейчас. Смотрю на часы. Меня хватило на девять минут. Панегирик окончен. Спасибо. С днём рождения, Андрон!

Звонок. Норкин собственной персоной. Не спроста.

– Борисыч, они летят завтра на озеро Сукко, восемь дней, палаточный лагерь, все только с жёнами.

– Анапа?

– Да.

– Кто все? – ничего себе новость! Норкин любит заставать врасплох, чтобы выудить, если повезёт, какую полезную инфу. Это его хлеб.

– Как кто? Швейцарцы, наши из министерства, ну, и вся молочная братия, два твоих любимых конкурента, если точнее. Я еле выбил для тебя палатку, места ограничены, охрана, повара, прислуга, машины и прочее. Там заповедник, ботанический памятник природы, все дела. Семь палаток за бешеные деньги и потом всё убирают, если с властями не договорятся, что вряд ли.

– Оригиналы. Самолёт во сколько? – начинаю я соображать, но что точно делать, пока не знаю. Если в компании замминистра, ехать надо обязательно. Личные контакты в бизнесе – полдела.

– Все по-разному летят, кто-то из Сочи поедет, кто-то из Москвы, Рогозин из Питера. Определяйся с билетами, мне скажешь номер рейса. Встречу организую. Оксане привет. Вам понравится. Всё – перезвоню.

Разъединяется.

Кажется, у меня проблема. С Оксаной мы расстались. Она не забрала ещё все вещи, правда, но мириться с ней я не желаю, даже ради этой поездки. Условия мне ставит, совершенно потеряла чувство реальности. Мне нужен человек рядом, а не ноги. Детей не хочет, жить здесь не хочет, одна Башня Федерация в башке и побрякушки. Подружки, видите ли, над ней смеются, машина у неё старая. Хоть бы раз спросила, что у меня на работе. Просто ради приличия. Всё. Точка.

На столе лежит отчёт Нины Тереховой. Я его уже прочёл. Три раза.

"Молодёжь не пьёт кефир. Они хотят protein shots (протеиновые коктейли с молоком), коктейли с гелевой структурой, которые становятся воздушными , если взбить миксером, кокосовые йогурты, йогурты без лактозы с ягодами. Мы теряем рынок."

Она права. Но Мурашкин тоже прав – его ряженка держит на плане половину региональных сетей. Надо балансировать.

Стук в дверь. Легка на помине.

– Вы звали?

Нина стоит на пороге, руки в карманах пиджака, взгляд прямой. Не боится. Мне это нравится.

– Ваши цифры убедительны, – говорю я, – но Мурашкин не зря держится за свою ряженку.

– Ну, такое… – бросает она, – мы можем делать и то, и другое. Если не начнём меняться сейчас, через пять лет нас скупят китайцы.

Я улыбаюсь. Она говорит то, о чём я думаю последние полгода.

– Хорошо. Давайте ваш план. Йогурты пошли неплохо, но и они сейчас не в том тренде, что было два года назад. Полная перезагрузка линейки. Попрошу только без войны с производственниками.

– Без войны? – она хмыкает, – они сами объявили.

– Тогда ведите её так, чтобы победить.

Она задумывается, потом кивает.

– Ладно. Но мне нужен бюджет. И свобода действий. И… новое оборудование, Андрон Борисович. Один новый цех и один технолог, который не будет жить вчерашним днём.

Быстрая и решительная.

– Всё будет, но есть одна просьба. Точнее, это производственное задание. Без его реализации, не будет ни цеха, ни технолога. Если быть совсем точным, это не обсуждается.

Нина застывает – в глазах любопытство и осторожность.

– Завтра мы летим в Анапу. Очень важное мероприятие, где будут поставщики супернового оборудования и люди из министерства. Я не буду вас посвящать в тонкости, но мне надо там быть и решить некоторые важные моменты лично.

– А я… – начинает она хватать ртом воздух.

– Я не закончил. Это как бы отдых на природе на озере Сукко. Палатки, эко-туризм. Красоты Краснодарского края. Это семейный отдых. Вам придётся играть роль моей жены.

Нина медленно моргает. Потом ещё раз. Долгий, выразительный взгляд – будто я только что предложил ей раздеться и пробежаться по офису с криками «Да здравствует ряженка!».

– Вы… серьёзно?

– Абсолютно.

– То есть… – она делает паузу, подбирая слова, – мне нужно будет изображать вашу супругу? В палатке? Среди чиновников и конкурентов?

– Да.

– А почему бы вам не взять настоящую жену?

– Мы расстались.