Прежде, чем зайти в кабинете начальницы, забегаю в дамскую комнату. Вроде все как обычно. Едва заметный макияж. Помада не смазалась, тушь не потекла, волосы не растрепались на ветру. Между зубов укроп не торчит. Видимо они просто не ожидали меня сегодня здесь увидеть.

Улыбаюсь своему отражению и покидаю туалет. Ещё три дня отпуска. Эти мысли так греют душу и поднимают настроение.

– Доброе утро, Инна Михайловна! – после стука захожу в кабинет начальницы.

Я занимаю должность её помощницы, а ещё на мне подбор персонала и другие вопросы кадров. Около года назад наша кадровичка уволилась и некоторое время её дела вела я. В итоге, я сама попросила Инну Михайловну отдать мне и эту ставку. С ней я довольно легко справляюсь.

– Доброе, Купина. А ты отлично выглядишь. – тон Инны мне совсем не нравится.

– Отпуск творит чудеса. – занимаю стул напротив Инны.

– Даже для того, кто смертельно болен?

Инна поднимается со своего кресла, а я недоуменно смотрю на начальницу.

– С чего ты решила, что я смертельно больна?

– Да есть добрые, люди, которые ввели в курс дела. А ты хотела это утаить, ведь так? Сидеть на постоянных больничных, а твои коллеги должны заниматься твоей работой?

Меня даже удивляет, почему Инна так агрессивно настроена? У нас никогда не было никаких разногласий. И за пять лет моей работы в этой компании я никогда не ходила на больничный.

– Инн, да ты чего? Я ничем не больна! Это просто ошибка. – тоже встаю со стола и приближаюсь к женщине.

Она окидывает меня холодным взглядом.

– Ошибка? Не надо мне врать, Купина! В общем так, ты пишешь по собственному желанию и расходимся полюбовно. Я, Алён, конечно, всё понимаю, все под Богом ходим, но я не могу позволить, чтобы наш филиал опять упал на дно. Сама знаешь, я с таким трудом его реанимировала. Поэтому ничего личного, Алён. Оформи все сама сегодня. У тебя же там, наверняка, есть неотгуленные дни отпуска. Можешь их взять с последующим увольнением. Человека на твоё место я уже нашла.

Инна обходит меня и снова занимает своё кресло, а я так и остаюсь стоять, пялясь в одну точку. Вот значит как? Я не нужна стала всего лишь за один день. Она подняла этот филиал, а остальные не в счёт?

Так сильно прикусываю внутреннюю строну правой щеки, чтобы не расплакаться перед этой черствой сукой, и даже чувствую металлический привкус крови во рту. Делаю пару глубоких вдохов и молча покидаю кабинет Барановой. А ведь месяц назад на корпоративе она всем говорила, что я просто незаменимый сотрудник.

***

Чтобы немного перевести дух, направляюсь в кафетерий на первом этаже офисного здания. Совершено на автомате заказываю кофе и какую–то выпечку. В голове все ещё звучат слова Барановой. Но как она вообще узнала про мою болезнь?

– Ты как, Алён? Нормально? – позади меня раздаётся голос Таньки.

Она разворачивается меня к себе и обнимает.

– Что она тебе там наговорила? Я просто в шоке, если честно! А ты уже начала лечение? Я до сих пор не верю! Тебе всего лишь тридцать и такой диагноз! – тараторит Павлюк.

– Да что вы придумали с моим диагнозом? – отстраняюсь от подруги и, забрав свой заказ, шагаю к свободному столику.

С утра здесь всегда очень мало посетителей.

– Алён, ну ты чего? Ну извини, что я, как пиявка, вопросами тебя засыпала. – Таня догоняет меня.

Её сожалеющий взгляд может растопить любое сердце.

– Откуда вообще пошли эти слухи про мою смертельную болезнь, Танюх?

– А ты не знаешь? Баранова тебе не сказала? – подруга хмыкает и продолжает. – Вчера в конце рабочего дня здесь было такое шоу! Припёрлась мамаша твоего Игорька и такой спектакль устроила! Я не стала тебе вчера звонить. Подумала, что тебе на ночь такие новости противопоказаны с твоим – то диагнозом.

Подруга кладёт свою руку на мою ладонь.

– Да не больна я, Тань! Ты то хоть мне веришь?

Ввожу её в курс дела о подмене результата, о том, как мать Игоря и у меня в квартире устроила свой бенефис. С каждой минутой моего рассказа огромные глаза Павлюк становятся ещё больше.

– Так, пошли к Барановой и все ей это расскажем!

– Зачем? Катя правильно сказала, что эта ситуация сразу показала, кому я дорога, а кому плевать на меня. – грустно проговариваю я и разрываю пакетик с сахаром, чтобы высыпать его в кофе.

Вообще–то, кофе мне, скорее всего нельзя из–за гастрита. Но сейчас мне нужна ясная голова.

– А что она вообще хотела? Зачем вызвала тебя?

– Попросила написать по собственному. Вот сейчас смирюсь с этой мыслью и пойду оформлять свое увольнение.

– Ты шутишь? Вот же…. Дрянь! Можно, да? Я, когда нервничаю, так хочу сладкого!

Таня берет с моей тарелки одну из булочек.

– Сама до сих пор не верю. Не ожидала от Инны такого. Она даже уже человека нашла на моё место.

– У меня просто нет слов! Но я, кажется, знаю, кого она нашла на твоё место. – Павлюк подаётся вперёд и тихо проговаривает. – Наш второй филиал закрывают. Половину работников сокращают, другую половину переведут к нам. А ты же помнишь её подружку? Томина или Хомина. Наверняка, на твоё место она её и пророчит. Вот же сука, нашла причину тебя выкинуть! Дай запью!

Таня забирает мой стакан с кофе и делает глоток.

Скорее всего она права. Слухи о закрытии второго филиала в нашем городе ходили давно. Значит решение принято и Баранова за мой счёт хочет устроить свою подружку. Почему–то во мне даже не закипает гнев от несправедливости всей этой ситуации. Я просто хочу сейчас подняться в свой кабинет, оформить все как следует и больше никогда не возвращаться в этот офис. Скучать я буду только по Таньке. Да, я любила свою работу, но после того, что я пережила вчера, мне даже не хочется тратить свои нервы на борьбу с Барановой.

– Все, что ни делается, делается к лучшему, Танюш! Идём, мне уже хочется поскорее с этим покончить. Ещё нужно в магазин за обоями успеть.

– Ну ты и кремень, Купина. Я бы уже рыдала и писала жалобу в трудовую инспекцию, а ты так хладнокровна.

– Самое главное, что я здорово, Павлюк! А остальное просто мелочи жизни.

Шагаем вместе с подругой к лифту.

– Давно ли ты стала таким философом, мать?

– После того, как меня вчера так жизнь встряхнула.

– До сих пор не могу поверить, что Игорь оказался таким мудаком! Так и придушила бы его!

– А я всегда это знала, просто не хотела снимать свои розовые очки.

– Эти розовые очки никогда не снимаются. Они только разбиваются стеклами внутрь.

***

Перед тем, как покинуть офис, я даже сбегала в магазин чтобы купить девчонкам тортик. Его я оставила в комнате отдыха. Мне совсем не хотелось с кем–то говорить и ловить на себе сожалеющие взгляды. С Барановой мне, конечно же, пришлось ещё пересекаться. Она подписывала мои заявления и ей я сдала свои дела. Но я выдержала и эти полчаса рядом с человеком, который просто выкинул меня с моего места работы.

– Алён, ты же не в обиде, да? – спрашивает она, когда я уже намереваюсь покинуть её кабинет.

– Не в обиде. Жизнь расставит все по своим местам. – спешу закрыть за собой дверь.

Таня провожает меня до парковки. На её глазах слезы.

– А может мне тоже уволиться, а? – задумчиво бормочет она.

– Даже не вздумай! Ты только ипотеку оформила. Да и не отпустит тебя Баранова. Такого спеца в аудите нигде она не найдёт. – забираю из её рук пакет с моими вещами и кладу его в багажник.

– Ты тоже классный специалист, а она вон как с тобой!

– Всё, мать, не распускай нюни! Испортишь свой макияж, а тебе ещё полдня работать!

Мы обнимаемся, и я с лёгким сердцем уезжают от офисного центра. Что у меня сегодня по плану? «Леруа Мерлен»?

Обои в этот раз я выбираю более тщательно. И, наконец, довольная выбором еду домой. Конечно же, я попадаю в вечернюю пробку, но радиостанция «Динамит FM» не даёт моему настроению испортиться. Закажу сегодня роллы на ужин, позову Катюху. Посидим за бутылочкой белого вина. А завтра я иду на приём к врачу, и он наверняка запретит мне пить вино на время лечения.

Пишу Кате сообщение и получаю от неё согласие на совместный вечер одинок баб. Сразу же, стоя в пробке, делаю заказ. Надеюсь, курьер так же, как и половина города не попадёт в затор.

С мыслями о предстоящем вечере в приятной компании сворачиваю во двор своего дома и даже не верю своим глазам. На скамейке у подъезда меня ждёт Игорь.

ГЛАВА 3

– Что ты тут забыл? – прожигаю бывшего парня презрительным взглядом.

– Ты не рада меня видеть? – вместо ответа получаю вопрос.

– С чего я должна быть рада? Твоя мать разгромила мою квартиру. Может покажешь её врачу? Агрессия ранний признак деменции.

– Не нагнетай, Алён. Она просто переживала за меня.

– За тебя? Боялась, что тебе придётся горшки из–по меня выносить?

Игорь морщит нос. Видимо представил себя в такой ситуации.

– Давай не будем об этом. Лучше скажи, почему я не могу попасть в квартиру?

– А что тебе понадобилось в моей квартире? Ааааа, я поняла. – усмехаюсь и добавляю. – Ты же устанавливал на кухне сифон. Пришёл за ним?

– Алён, не утрируй. Я забрал не все вещи.

– Не ты, а твоя мама. И в мою квартиру ты больше не попадёшь

– Ты сменила замки? Оперативно.

– Ещё не успела, Мосин. Просто закрыла на верхний замок, а у тебя нет от него ключа. Но завтра же ко мне придёт слесарь, и у тебя не будет доступа в мою квартиру.

– Я же могу просто вернуть тебе ключи. – протягивает мне ключ.

– А я не могу быть уверена, что ты или твоя чокнутая мамаша не сделали дубликат. Оставь себе.

Намереваюсь пройти мимо Игоря, но он хватает меня за руку, чуть выше локтя.

– Ты за словами то следи, Купина. Моя мама не чокнутая. И сейчас мы поднимемся, и я заберу то, за чем пришёл. – цедит он сквозь зубы прямо мне в лицо.

– Ты прыть то свою умерь, Игорёк? – Катя появляется, как черт из табакерки.

Она берет Игоря за шкирку, как шелудивого кота и отталкивает от меня.

– Долгова, ты в это дело не лезь. Это личное. – Игорь вырывается из её хватки.

– Личное? Ещё скажи семейное. Мы вчера всем подъездом слушали, как твоя мамочка пришла спасать своего сыночку–корзиночку от хитрой, больной женщины. Тебе что тут надо, а? Вали, пока цел!

– Я заберу свои вещи и уйду. – злобно шипит Мосин, но опасливо делает шаг назад.

Катька хоть и маленького роста, но, уперев руки в бока, уверенно наступает, прижимая Игоря к скамейке. Ему ничего не остаётся как сесть на неё и теперь моя соседка нависает над ним и проговаривает:

– Ещё раз повторяю, Мосин, появишься тут и жизни рад не будешь. Помнишь Алиску с пятого этажа? – Игорь кивает, а Катька продолжает. – Хочешь, чтобы она рассказала полиции, что ты ей в лифте свои причиндалы показывал? А ей ведь тринадцать, Игорек! Ай–яй–яй!

– Я…. Да я…. Никогда… Ты совсем что ли, Долгова? – Игорь хочет встать, но Катька кладёт свою ладонь на плечо и снова припечатывает его к скамейке.

– А вот и проверим совсем я, как твоя маман, или нет. Вали отсюда! Твои шмотки по почте получишь. Адресок не сменил? Так и живёшь с мамашей?

***

У меня уже лицо болит от смеха. Мы с Катькой сидим у меня на кухне и под белое вино вспоминаем, как Игорь улепётывал от нашего дома, когда Катька пригрозила записать его в педофилы.

– Сейчас, наверное, мамочке жалуется. Скоро придёт и пальчиком тебе погрозит, Алёнка.

– Знаешь, когда я его у подъезда увидела, сразу подумала: как я только могла с ним прожить целый год? – признаюсь я.

Он на самом деле выглядел каким–то жалким. Помимо разочарования я ещё испытала отвращение к мужчине, с котором еще позавчера делила постель.

– Тебе совсем другой мужик нужен, Алён! – заключает Катька и наполняет наши бокалы вином. – Может кто–то у тебя на работе есть на примете?

– А у меня и работы то больше нет! Давай выпьем за нас! – поднимаю бокал.

Катька поднимает свой в ответ, и мы чокаемся.