Но женщины так и застыли на месте, отрешенно глядя на весь этот кавардак.

– Давайте я помогу! – говорит Сэм и встает.

– Сэм! – вскрикивает Мадлен.

– Да ладно, пусть сфоткается и счастливая пойдет уже отсюда.

– Спасибо, старина! – говорит ему женщина, торжествующе на него глядя.

– Как зовут? – спрашивает ее Сэм, когда она передает ему свой телефон.

– Эбби, – отвечает она, крепче обнимая меня за талию.

– Эбби, улыбочку!

– Секунду!

Женщина хохочет, расправляет свое черное коктейльное платье, смахивает кусочек масла с груди. А Сэм фотографирует, что не может меня не веселить.

– Сфоткай еще пару раз, – говорит Эбби. – Я плохо получилась.

– Проваливайте из моего ресторана! – доносится крик из кухни.

Мадлен обходит столик, подлетает к Исту. Кладет ладонь ему на грудь и тихо говорит:

– Не устраивай сцен, будет только хуже.

Ист качает головой и проходит мимо нее. Мадлен быстро моргает, пока огромная фигура Иста мчится к двум женщинам.

– Вы что, не слышите? – кричит он так громко, что слышно во всем ресторане. – Я говорю: проваливайте к чертям из моего ресторана!

Он хватает Эбби за руку и, прежде чем она успевает что‐то сказать, тащит ее к выходу. Два официанта торопливо подходят к другой женщине и выпроваживают ее из помещения.

– Эй, вы тоже, – продолжает Ист, обращаясь к женщинам за барной стойкой. – Убирайтесь. Сейчас же. Пока я не вызвал полицию.

– Босс, они не оплатили, – говорит бармен.

– Да мне по барабану, оплатили они или нет.

Женщины смущенно сползают со стульев, ошеломленные тем, что Ист Мейлер выгоняет их из своего ресторана. Одна из них спотыкается, у нее подламывается каблук. Она падает на Иста, а он ловит ее своими мощными руками. Посетители с изумлением наблюдают за тем, как он подхватывает ее на руки и уносит прочь.

Мадлен поворачивается к отцу, который снимал всю эту сцену на телефон.

– Думаю, это даже завирусится, – говорит он.

Глава 3

Уилл Эндрюз отложил книгу, которую он надеялся дочитать этим вечером. Выглянул в панорамное окно, из которого открывался вид на Темзу. Он прислушался: в ресторане внизу шла какая‐то перепалка, в которой можно было различить голос Иста.

– Что думаешь? – спросил он Нейтана, своего сына. – Наверное, Ист опять сцепился с очередным журналистом?

Нейтан провел в этом лофте всего лишь шесть недель. Сейчас он лежал на просторном диване и, когда услышал вопрос, отложил телефон в сторону.

– Да бог его знает, – ответил он. – Мне казалось, что после того, как я перестал там работать, они больше не захаживали…

Нейтан Бивен приехал в Хадли меньше года назад, с тяжкой ношей в душе: его биологическая мать была одной из осужденных за убийство Ника Харпера. После того как его мать признали виновной, его усыновила маленькая семья в городке под названием Каубридж в окрестностях Кардиффа. Когда он учился на юриста в университете, он изучил все документы об усыновлении и позже, в двадцать один год, приехал в Хадли, чтобы найти биологического отца.

Уилл все эти двадцать с лишним лет даже не знал, что его сын существует. Тест на отцовство подтвердил, что Нейтан его сын, хотя, если посмотреть на них вместе, мало у кого останутся сомнения, что они родственники.

– У Иста совершенно не получается держать себя в руках, хотя иногда он вроде и пытается, – сказал Уилл. – В такие моменты он ведет себя не очень подобающе.

– Может, все подуспокоится, если я на какое‐то время уеду из Сент-Марнема?

Уилл помотал головой.

– Нет, не нужно, – ответил он. – Я хочу, чтобы Сент-Марнем стал для тебя таким же домом, как и Каубридж.

– Он уже стал, – ответил Нейтан, но неуверенность в его голосе несколько встревожила Уилла: неужели он вот-вот потеряет сына, которого только недавно обрел?

Журналисты пировали на его истории. Сам он никогда не хотел столько внимания, но детективы из тиктока не знали удержу. Нейтан, двадцатидвухлетний сын небезызвестной убийцы и ее одноклассника, которому на тот момент было четырнадцать, невольно стал жертвой весьма нездорового интереса. Несмотря на то что недавно она вернулась за решетку, появилось огромное количество теорий, что Нейтан разузнал все о личности своей биологической матери и теперь они замышляют очередное гнусное преступление. Эти теории ничем не подкреплялись, но онлайн-абьюз, направленный на Нейтана, временами набирал серьезные обороты. Уилл понимал: сын, должно быть, жалеет, что однажды решил отыскать своих биологических родителей. И он беспокоился, что Нейтан отправится в Уэльс и тогда его будет не вернуть.

Он пододвинулся поближе к сыну.

– Скоро все наладится. Только пообещай, что не позволишь Исту тебя выгнать.

– Я не хочу стоять между вами…

Уилл ничего не ответил. Хоть появление Нейтана прошлой весной и вызвало у него шок, он все равно наслаждался временем, проведенным с сыном. Оказалось, что у них много чего общего, особенно это касается разных глупостей типа любви к мороженому с печеньем от “Бена-и-Джерри”, НБА, марафонам (на разной скорости), музыке Пола Уэллера, сериалу “Западное крыло”, – и все это помогло им наладить взаимоотношения. Конечно, Уилл никогда не думал об отцовстве, но, когда в его жизни появился сын, он наслаждался каждым мгновением. Он понимал, как трудно приходится Исту, а потому не пытался втянуть его в их отношения. Это Ист предложил Нейтану поработать с ним в ресторане. Поначалу Уилл был несказанно рад, что между ними зародилась такая связь. Но по прошествии времени отношение Иста изменилось. Дурная слава Нейтана притянула много нежелательного внимания к их ресторану, и Ист вместо того, чтобы поддержать Нейтана, попросил его уйти. Он даже предложил ему переехать из дома в стиле ар-деко, который Ист и Уилл делили в Сент-Марнеме, в этот крошечный лофт над рестораном. Уиллу начало казаться, что Ист просто прогоняет Нейтана из их жизни.

Он сел и посмотрел на сына. Тот писал очередное сообщение.

– Вы с Сарой всё? Окончательно?

Он перевернул телефон.

– Как бы я ни старался… Думаю, да, всё.

Беспощадное давление социальных сетей оказалось слишком сильным для только зарождающихся отношений Нейтана и местной девушки. Уилл знал, что его сын несколько раз за два месяца после того, как он переехал из дома Сары Райт на Хадли-коммон, навещал ее и ее шестилетнего сына Макса.

– И ты все равно ей пишешь?

– Да решил узнать, что она на выходных планирует делать, – ответил он с меланхоличной ноткой в голосе. – Хотел просто с ней и Максом повидаться.

– Дай себе время, – ответил Уилл.

Нейтан кивнул.

– Мы хотим остаться друзьями.

Уилл улыбнулся, а лицо его сына залилось румянцем.

– Мы правда друзья, – настоял он.

Сара была почти на десять лет старше, у нее шестилетний сын – все‐таки шансы на то, что эти отношения продержатся долго даже без воздействия каких‐либо внешних факторов, были весьма невелики. Так что Уилл просто улыбнулся и согласился.

– Я просто хочу заглянуть к ним и повидаться с Максом, – сказал Нейтан. – Я никогда не хотел быть отцом, но я сильно скучаю по пацану.

– Однажды ты станешь прекрасным отцом, – сказал ему Уилл. – Но только не сейчас. Не очень хочу становиться дедушкой в тридцать семь, я еще слишком молод для этого.

Нейтан рассмеялся.

– Не переживай. Я пока не планирую создавать семью. Думаю, все, что происходит сейчас, будет слишком тяжело для любого ребенка.

– Неважно, когда это случится. Твой ребенок будет частью твоей семьи, а не моей. И уж тем более не ее.

Нейтан уселся поудобнее, потянулся за кроссовками. Уилл прекрасно знал, что, пока он обувался, их мысли были заняты Джоузи Фэрчайлд – женщиной, которая убила Ника Харпера и оставила огромный след в их жизни.

– Я пойду пива попью.

– Погоди пять минут, я с тобой, – ответил Уилл.

– Не, я бы хотел прогуляться, воздухом подышать, – сказал Нейтан и взял телефон. – Давай я тебе напишу, если найду какое‐нибудь местечко.

Уилл заметил тень печали в глазах сына.

– Все пройдет.

– Хотел бы я в это верить, – ответил он, снова уткнулся в телефон и вышел из комнаты.

Глава 4

Детектив Дэни Каш почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она сидела за письменным столом в одном из безлюдных кабинетов в отделе управления по расследованию уголовных дел. Стянула куртку со спинки стула. Застегнула ее до конца, потянулась к допотопному чугунному радиатору, что стоял позади стола. Холодный, как глыба. Она принялась усердно растирать руки, готовая на все – лишь бы не чувствовать холод позднего февральского вечера. И решила, что мог бы помочь горячий чай.

Прогулявшись до крохотной камбузной кухни в дальнем углу кабинета, она включила чайник и открыла ящичек над раковиной. Оттуда она достала потрепанную коробочку с чаем “Золотой юбилей”, закинула пакетик чая в кружку в голубую полоску. Когда она взяла чайник, позади нее с грохотом распахнулась дверь. Она испуганно дернулась, пролив кипяток на столешницу.

– Не пугайтесь, – сказала старший инспектор Бриджет Фримен, начальница участка.

– Добрый вечер, мэм, – поприветствовала она, торопливо разворачивая рулон полотенца.

– Я бы себе сделала чаю, если вода еще осталась.

Фримен прошла к холодильнику и достала полупустой пакет молока.

– Покрепче‐ка сделаю.

Дэни улыбнулась. Глядя на Фримен, она думала о том, что до этого видела ее только в безупречном образе: застегнутый на все пуговицы пиджак, начищенные погоны. Сегодня же на ней была толстовка с надписью “Городская полиция” и спортивные штаны.

– Двадцать минут в зале, – сказала Фримен. – Немного, но хоть что‐то.

Дэни вдруг поняла, что не может скрыть удивления.

– Вам сахар положить, мэм?

– Вообще мне лучше с ним завязать, но от одной ложечки ничего не будет.

– Долгий день? – спросила Дэни, размешивая свой чай.

– С такой работой каждый день долгий. Бесконечная бумажная волокита, срочные разговоры со старшим суперинтендантом, очередной поток вопросов об уровне раскрываемости преступлений от важных шишек из Скотленд-Ярда.

В следователе Фримен Дэни видела старшего офицера с огромным потенциалом. За все то время, что она руководила участком, Дэни прониклась к ней уважением. Она восхищалась ее умением быть в курсе всех дел. При этом она позволяла офицерам вести свои собственные расследования. Но большое уважение, с которым Дэни относилась к старшему инспектору, лишь усиливало долгоиграющие сомнения по поводу ее честности.

– Жизнь была намного проще и, осмелюсь сказать, куда приятнее, – продолжала инспектор, – когда все свое время я посвящала расследованиям.

Фримен взяла свою кружку, сделала глоток.

– А вы почему здесь, констебль? Уже поздно.

– Я только закончила с повторным интервью с жертвой взломщика.

– Шеннон Ланкастер?

– Так точно, мэм.

– Как у нее дела?

– Старается храбриться, но я вижу, что ей страшно.

– Она же проснулась среди ночи и увидела, что взломщик стоит возле ее кровати?

Дэни кивнула.

– Открыла глаза, а он нависает над ней…

– Жуть какая, – сказала Фримен. – Отправьте мне свои записи, когда закончите. Вы уверены, что это один и тот же человек?

За последние три года серия эпизодических взломов стала наводить все больше страха на Хадли. Начиналось все с вроде безобидных краж со взломом, а теперь женщины просыпались и видели у себя в спальне человека в маске.

– Все, что как‐то связано со взломом в прошлую субботу, указывает на то, что это был один и тот же человек, – ответила Дэни. – Одет он был точно так же: балаклава, толстовка на молнии, кожаные перчатки. И он подошел к постели женщины…

– Что еще связывает пять жертв?

Дэни покачала головой.