– Сегодня Хелена пойдет выбирать себе робота. Она устала от одиночества.

Тишина затянулась.

– И?

– И ты станешь тем «роботом», которого она купит. – Не успела у Ллена отвалиться челюсть, как Дрейк продолжил. – Твоя задача – понравиться ей. Ты это умеешь. Нужно, чтобы она забрала тебя с собой домой. После, пребывая на её территории, ты дождешься, когда она получит вот эти три сообщения. Одно за другим. И подменишь их на те, которые написаны мной ниже.

Откуда-то взялся и лист бумаги с текстом. Эйдан придвинул его себе, но читать пока не стал, успеет, его память очень быстро зафиксирует данные, впечатает их – лист будет не нужен. Дрейк тоже об этом знал.

– Теперь понимаешь, почему для выполнения этой задачи ты подходишь более всего? Зачем нам жертвы, правда? Зачем сложные пути?

«Когда ты – человек-хамелеон».

Ллен им и являлся. Нет, он никогда не изменял собственную внешность, но воздействовал на мозг другого человека так, что тот видел нужное. Мог воздействовать стразу на многих, на коллектив.

Чтобы переварить услышанное, однако, потребовалось время.

– То есть, я должен притвориться роботом, попасть к ней в дом, жить там, пока не придут сообщения? После подменить все три, и я свободен?

– Точно так.

Звучало просто или сложно? Он притворялся часто, иногда заставлял видеть людей то, что они желали видеть. Или, наоборот, не желали. То, что их пугало или же привлекало, но роботом он не становился ни разу.

– Разве не интересно?

Начальник от азарта разве что в ладоши не хлопнул – мол, ай, какой я молодец! Какую идею придумал, нравится?

Эйдан продолжал сидеть в замешательстве. Кофе «с галактиками» остывал; где-то вдалеке ждал неизвестный мир, который грозит накрыть война. Попасть туда – не проблема, Комиссионеры настроят портал куда угодно. Но как быть с деталями? Ллен пожевал губы.

– А продавцы в магазине? Они не удивятся тому, что с остальными дроидами пожаловал новый, неучтенный экземпляр? Мне ведь нужна, – смешок вырвался сам собой, – коробка? Упаковка, я не знаю… И, чтобы всем казалось, что так и должно быть.

– Не переживай, я об этом позабочусь. Все будет идеально, каждый будет думать, будто ты там и должен быть.

Чудесно.

С самого утра Эйдан не ждал никаких новостей, но получил «это». Хотя, задача, казалась интересной даже ему самому. Не так сложно сделать, чтобы стоящий напротив человек видел на твоем виске мигающую лампочку, например.

– Сколько у меня времени на сборы?

– Получаса хватит? Нам нужно успеть. Или ты собрался чемодан собирать с купальными плавками? Учти, курортов вблизи дома Хелены нет. Да и в целом неспокойно.

– Это я уже понял.

– Вот и славненько. – Иногда Дрейк был «душкой», настолько человечным, насколько родной дядюшка, пестующий любимого племянника, не был бы. – Запомнил её внешний вид?

– Конечно.

– Бумагу с кодами не забудь.

Пришлось сложить лист бумаги в карман. На переходе к собственной квартире, возможно, в лифте, он его почитает. После уничтожит.

– Давай, понравься ей! – напутствовали его, идущего к двери.

И почему-то стало смешно. Эйдан вдруг почувствовал себя работником мужского эскорта, собирающегося соблазнить пожилую, напудренную и крайне требовательную даму.

«Понравлюсь» – хотел он буркнуть, но промолчал. Что-что, а выдавать вовне идеальный образ, хранящийся в женских головах, он умел.

Глава 3

Хелена

(Winona Oak – She (Stripped))

Раньше даже опции заказа «бронированного такси» в приложении не было. «Эконом» и «комфорт» существовал и сейчас, но водители попросту не выезжали – лишь цинично посмеивались над теми, кто хотел добраться до точки назначения дешево. Для чего рисковать автомобилем? Кому хватило денег, переделали транспорт в бронированный, остальные либо потеряли, либо сменили работу.

Конечно, она заказала «трак» – так их теперь называли.

И тряслась, заперев двери квартиры на четыре замка, в стальной будке, похожей на металлического жука, обшитого пластинами. Сиденья были удобными, но, помимо этого, удобным не было более ничего – бряцала наружная оснастка; толстые противоударные стекла были пыльными, их протирали редко. Водители с пассажирами не разговаривали – между теми и другими стояла похожая на тюремную сетка. Сев внутрь, Хелена подтвердила адрес и умолкла.

Она скучала по былым временам, временам своей учебы. Когда собирались после занятий с подругами в кафе, могли придирчиво заказывать различные сорта кофе, когда неторопливо плавали по коврам безмятежные официантки. Тогда небо казалось синим, атмосфера безоблачной, тогда никто не ждал беды. Третий курс, и она встречалась с Дэном, которому очень желала нравиться – готовила для него ужины, подбирала наряды. Тогда Хелена еще умела любить всей душой, верить в хорошее. Трижды в неделю она посещала материнский дом, чтобы вывезти из комнат хлам – бутылки из-под алкоголя, жирные коробки от пиццы и других доставок, вычистить ковры, вымыть посуду. Думала, мать отыщет для дочери хоть одно хорошее слово, но та продолжала пребывать в сумрачном мире вечного неудовольствия. Один ухажер сменялся другим, и Руана топила себя в несбыточных мечтах и вине. Не жизнь, а свинарник – внутренний и внешний.

Светлым пятном тех воспоминаний была учеба – Хелена неожиданно выделилась на фоне других учеников математического факультета необычными способностями. Она умела генерировать в голове алгоритмические цепочки, а также видела неточности, ошибки. Однажды указала на такую, допущенную профессором намеренно, за что поначалу, как выскочка и самозванка, была выдворена из аудитории. Позже профессор извинился, сообщил, что вот уже два года никто не был способен выделить в формуле нелогичный элемент, прокашлялся, развернул принесенную папку, попросил Хелену взглянуть. И та снова указала на пару цифр – у Пьерта Хоткинса поднялись вверх седые брови. Оказывается, она не просто расшифровывала логику, она могла, как человек-гений, вычислить «не-логику», более того, намеренно допускать её в цепочках шифров, отчего машинные генерации стопорились, силясь выдать расшифровку.

– Редкий элемент, ты, девочка! – восторгался Хоткинс. Позже, он посылал Хелену на множество олимпиад, и она всегда возвращалась с победой. Кажется, он был единственным человеком в мире, который её хвалил.

А мать, увидев очередной диплом, лишь проворчала:

– Заучка! Кому ты нужна со своей математикой? Но, может, она хотя бы поможет тебе заработать на пластику?

Фраза засела где-то в коридорах ума Хелены, она зацепилась там колючей проволокой, больно жалила самооценку, заставляла самомнение кровить. Что не так с внешностью? Грудь есть, бедра нормальные, талия присутствует. Лицо узковато, но ведь это не проблема. Нос? Аккуратный, может, не самый красивый в мире, но пойдет. Губы средней толщины… Что Руана предлагала исправить? Тогда она, обидевшись, не спросила.

И уже не спросит.

В какой-то момент Хелена просто поверила, что «не» – недостаточно хороша, умна, красива, недостаточно правильная для чужой любви. Какое-то время читала книги по психологии, что «не» растворилось, после забросила, когда поняла, что ощутимых изменений не достигает. С Дэном они к концу четвертого курса расстались, начали видеться с Патриком – все еще была надежда на счастье.

Счастья в тех годах было много, но они его не понимали. Сетовали на то, что плохо, находили поводы для расстройств в растущих ценах на общественный транспорт, в грубом поведении кассирш или дворников. Дурочки. Где сейчас эти дворники? И кассирши больше не нужны – никто ногами до супермаркета больше не ходил. Массовые доставки. Продукты привозили в специальный карман, чтобы не встречаться лично, оттуда же забирали деньги. Всюду правила безопасности, потому что опасность стало словом-синонимом нового мира.

Ей отчаянно не хватало прогулок, спортзалов, которые она так любила когда-то, динамичной музыки, общения на фитнесс-группах. Душевых со сплетнями, недосушенных волос, которые досушивало летнее солнце и теплый ветер. Почему они тогда не замечали радости или замечали её недостаточно? Быть может, теперь у них тоже есть множество поводов для счастья, а они слепы? Ведь ракетная сирена еще не зазвучала…

Семья – вот, что ей всегда хотелось иметь. Ведь семья – это тепло, уют, это место, где любят. Мать говорила, что у Хелены есть брат по отцу, но, когда-то не нашлось возможностей и времени его искать, а в нынешние дни задача заранее обречена на провал.

Господи, она едет, чтобы смотреть робота. Женщина, которая год назад окончательно забросила спорт, собственную внешность и потуги создать с кем-то союз – ДНО. Руана бы сейчас хохотала над дочерью своим прокуренным смехом…

На телефоне выползло уведомление – пришло сообщение на сайте знакомств.

Отправитель: Тигран, двадцать четыре года.

«Ты любишь, когда кончают тебе на грудь?»

Ей стало муторно, стало зло. «Кто ты такой, – думала Хелена с отвращением, – чтобы сразу задавать мне такие вопросы?» Даже без слова «привет». Не говоря уже об отсутствии вопросов «Как твой день и настроение?». Хотя и они не помогли бы.

– Себе на волосатую задницу кончи! – Прошипела она сквозь зубы и сунула телефон в карман.

Водитель покосился в зеркало заднего вида и промолчал.

Она не будет совершать покупку, если выставочный зал дерьмо. Тесный, с плохим освещением, заваленный коробками. Так сейчас принято – не тратиться на атмосферу для покупателя. Какая реклама, какой маркетинг? Хочешь – приобретай. Не хочешь – вали. Собственно, она и не планировала никого покупать – так, походить, посмотреть, развеяться, поболтать с Тори.

Трак остановился, прижавшись к входной двери, чтобы минимизировать пребывание пассажира на улице. Хелена, прежде чем нырнуть в помещение, успела осмотреться. Увидеть разбитое снаружи здание в семь этажей, разбитые окна, обшарпанные стены с граффити. Вдохнула воздух, пахнущий здесь асфальтом и чем-то незнакомым, спиртовым. Кажется, в соседней мастерской красили автомобильные детали. После занырнула в увешанные проводами коридоры с низким потолком. Да, точно, наверняка выставка будет в подвале. К черту такое…

– Меня должна ждать подруга, – сообщила гостья провожатому, на что тот, заперев за ними двери, ответил.

– Она уже здесь.

Тори нашлась за следующим поворотом. Обнялась, подпрыгнула на месте от нетерпения.

– Привет!

Она часто так делала – подрыгивала, как маленькая собачка. Все потому, что рост всего сто шестьдесят. И это при надутой-таки попе, обтянутой вечно черными джинсами. Штаны в цвет кудрявых волос и блестящие тонкие губы, которые Виктория Олденс – подруга с институтских времен – часто пыталась редактировать на фото в различных приложениях.

«– Смотри, какая я была бы красотка!»

Была бы. При больших веселых черных глазах, вздернутом носе и чуть заостренном подбородке. Вот только бьюти индустрия, ранее раздававшая листовки на каждом углу, канула в лету вместе с таксистами класса «комфорт». В неспокойные времена первыми ко дну идут сферы «релакса» и «развлечений». Больше никто не посещал кинотеатры, массажные салоны, спа. А также не делал маникюр, перманентный макияж, не надувал губы. И Тори страдала. Денег на модификацию лица хватало, но подвальные мастера – это риск. Как отдаваться в руки «мастера», когда не проверить ни дипломы, ни сертификаты? Не отрубили бы в ближайшее время сотовую связь и интернет.

– Идем?

– Идем.

Виктория, напоминая коротконогую уточку, засеменила первой.

(EM44 – Fun)