– Но какая разница, что я буду делать, если финал известен? – повышая тон, восклицает пчелка.

– Скажи, Кая, у тебя были в детстве любимые игрушки? – я резко меняю тему, пытаясь заставить ее взглянуть на ситуацию с другой стороны.

– Какое это имеет значение? – она злится, окончательно запутавшись.

– Где сейчас твои игрушки?

– Боже, какой-то бред! – Ударив ладонями по столешнице, Кая резко поднимается и, обогнув кресло, встает за его спинкой, еще дальше дистанцируясь от меня.

– Ответь, Кая. Вопрос же не сложный.

– Я не знаю. Некоторые остались в игровой в нашем семейном поместье, другие передали в благотворительные организации, какие-то выбросили. – Зажмурившись, она трет виски, пытаясь унять боль.

– Твоя цель – попасть в первую категорию, – удовлетворенно улыбнувшись, я даю ей стратегически важную установку. – Остаться в игровой как ностальгический объект, напоминающий о былом удовольствии. Поверь, это самый лучший для тебя вариант.

– Предлагаешь сложить лапки и согласиться на роль бабочки за стеклом? – Распахнув глаза, она снова уходит в отвлекающие эмоции. Плохо, черт возьми. Необходимо укоренить в ее голове конкретную цель, но ничего не выйдет, пока она все мои слова воспринимает в штыки.

– Если сделаешь это, не протянешь и года, – безжалостно сообщаю я. – Запомни главное – сломанные игрушки выбрасываются в первую очередь, – дополняю свою мысль новым контраргументом. – Хочешь жить? Играй по правилам, продемонстрируй качества, которые Мин хочет в тебе видеть.

– Какие, например? – вцепившись пальцами в спинку кресла, нервно спрашивает Кая.

– Те, которыми обладает он сам.

Глава 10

Кая

– Вызвать уважение господина Мина можно только так. Других вариантов нет, – продолжает Бут. При этом его взгляд по-прежнему полон тепла и сочувствия. Какая искусная маска! Интересно, что за ней? Он вообще живой человек или разработанный в местных лабораториях биоробот? Кая больше не сомневается – в «Улье» возможно всё. Даже то, что вчера казалось за гранью фантастики. – Только тебе решать, в каком качестве ты проведешь остаток дней, и их количество тоже зависит только от тебя, – пафосно заканчивает батлер.

Так-то дело говорит. Возможно, ей стоит прислушаться. В данном случае у него нет стимула врать. Чем дольше живет пчелка, тем больше заработает «Улей» на ее содержании.

– Значит, завтра мой первый выход на большую сцену? – решив заключить временное перемирие с врагом, непринужденно уточняет Кая.

– Я провожу тебя за кулисы, – ухмыльнувшись, кивает Бут.

Уловив какое-то движение, девушка переводит взгляд на спину батлера и изумленно разевает рот. Плавно разъехавшиеся двери впускают в библиотеку ослепительно красивое создание женского пола.

В ней совершенно и гармонично всё, начиная с кончиков длинных темных волос и заканчивая носами дизайнерских туфель. Кая выросла в обществе, где красота и роскошь шли рука об руку, но даже среди именитых див не было никого, кто мог конкурировать с той, что прямо сейчас направляется к ней с лучезарной соблазнительной улыбкой на ярко-алых чувственных губах. В янтарных кошачьих глазах с густой тенью ресниц тлеет нечто теплое, безумно влекущее. Кая глупо улыбается в ответ, совершенно потерявшись в магнетическом обаянии прекрасной гостьи. Она кажется нереальной, словно сошедшей с пьедестала богов. Соблазнительное тело Венеры, умопомрачительное лицо Афродиты и воздушность нимфы…

Каю вдруг пронзает ясное озарение. Это же главная местная психопатка. Медея. Царица «Улья». Королева пчел. Девушка внезапно робеет, испытывая почти благоговейный трепет, становится неловко за свой нелепый клоунский комбинезон, который она выбрала специально, чтобы вызвать раздражение у своего тюремщика. На ее фоне Медея выглядит богиней стиля. Со вкусом подобранные безумно дорогие украшения не делают образ вульгарным, а придают ему лоска и изысканности. Короткий алый топ с глубоким вырезом демонстрирует сразу все достоинства фигуры. Идеальный пресс, тонкая талия, высокая полная грудь, длинная изящная шея, тонкие запястья, обхваченные широкими платиновыми браслетами, инкрустированными драгоценными камнями. О боги, этой женщиной можно любоваться вечно.

Плавно покачивая стройными бедрами, обтянутыми красной тканью зауженных брюк, Медея останавливается рядом с креслом Бута и по-хозяйски кладет изящную ладонь на его плечо. И хотя он не проявляет никакой реакции на прикосновение королевы, есть в этом жесте нечто такое, что вызывает в оторопевшей пчелке непредсказуемо бурную реакцию. В лицо ударяет кровь, заставив щеки пылать, в груди горит от нехватки кислорода, и хочется заорать во всё горло: «Руки прочь, сука».

Господи, что за дикая дичь с ней творится? Пусть хоть прямо здесь его оседлает, ей-то какое дело? Проглотив яростно рвущийся протест, Кая выжимает вежливую улыбку, больше напоминающую оскал.

Две пары глаз пронзительно и скрупулезно изучают ее ненормальную, парадоксальную реакцию, и, судя по снисходительно-понимающему блеску медовых глаз Медеи, она всё считала правильно, но загребущую ручонку убирать не спешит. Наоборот, продолжает ласково поглаживать плечо своего выдрессированного питомца, с надменным прищуром наблюдая за внутренними метаниями новенькой пчелки.

– Что ты с ней сделал, Бут? Крошка готова глаза мне выцарапать, – минуя приветствия, мелодично смеется темноволосая ведьма.

– Как и остальные двадцать пять пчелок этого уровня, – бесстрастно отзывается батлер, лениво опуская взгляд на судорожно вздымающуюся грудь взбешенной пленницы. – Кая, поздоровайся с Медеей. Ты просила меня устроить вам встречу, она здесь. – В его голосе проскакивает едва уловимое недовольство, породившее ростки сомнения в растрепанных чувствах Каталеи. Возможно, появление высокомерной суки для него такая же неожиданность, как и для нее, но тем не менее просьбу он передал. Значит, они обсуждали ее скромную персону. Интересно, в каком контексте?

– Церемонии нам ни к чему. Правда, Кая? – ласково воркует Медея, ядовито жаля девушку своим пристальным вниманием. Убрав руку с плеча батлера, она легким движением указывает ему на выход. – Оставь нас, – короткий четкий приказ срывается с змеящихся в улыбке губ.

Бут беспрекословно и молниеносно выполняет волю своей госпожи. Ни один нерв не дергается на застывшем лице, словно его ничуть не унижает надменное поведение королевы пчел. Убедительная игра, но Каю не покидает стойкое ощущение фарса и притворства. Вероятно, между этими двумя всё не так однозначно, как кажется со стороны. Надо присмотреться к ним повнимательнее. Часто даже самый преданный и покорный раб способен нанести удар в спину своему хозяину, а годы верной службы могут быть замаскированным выжиданием удобного момента для личной вендетты. Истинно ее предположение или нет – покажет время. Возможно, Кая поддается самообману, отчаянно нуждаясь в союзнике, и Бут действительно слепо верен своей королеве. Околдован ею, влюблен и одержим, как любой другой мужчина, покоренный медовыми чарами надменной красавицы.

Проводив взглядом высокую мужскую фигуру в черном костюме, девушка с растущей тревогой фокусируется на чудовищно прекрасной ведьме, занявшей кресло Бута. Кая и сама ощущает на себе завораживающее, опьяняющее и одновременно подавляющее воздействие Медеи. Дурманящий цветочный аромат витает в воздухе, обволакивая рецепторы пчелки божественной сладостью.

– Как ты устроилась, Кая? – мягко любопытствует гостья, в янтарных выразительных глазах вспыхивают медные огоньки. – Условия устраивают или у тебя есть жалобы?

– Условия вполне комфортные, – собрав всю волю в кулак, вежливо отвечает девушка. Покинув свое убежище, она обходит кресло и садится в него, интуитивно повторяя позу собеседницы.

– Отношение персонала достаточно корректное? – уточняет Медея, вопросительно выгнув бровь.

– Да.

– Питание сносное?

– Более чем, – кивает Кая, чувствуя себя крайне неуютно под пронизывающим взглядом королевы пчел.

– А как насчет гардероба? Может, тебе не нравится стиль? – Женщина слегка хмурит лоб, на котором не появляется ни единой морщинки. Гладкая, идеальная, бархатистая кожа без изъяна существенно затрудняет определение даже приблизительного возраста.

Достижения косметологии и пластической хирургии в наши дни творят чудеса, но Кая готова поспорить, что Медее больше тридцати, хотя по физическим внешним параметрам они могли бы сойти за ровесниц. Пчелиную королеву выдает умудренный опытом, цепкий взгляд, не свойственный юным девам.

– Я еще не успела полностью изучить новый гардероб, – поясняет Каталея. – Благодарю вас за заботу, госпожа, – добавляет с подобострастной улыбкой.

– Благодаришь меня? И почему я тебе не верю? – Усмехнувшись, Медея опускает изящные кисти на подлокотники, позволяя Кае полюбоваться благородным блеском бриллиантов на платиновых наручах, обнимающих тонкие запястья. Но девушку гораздо больше привлекает шестиугольный кроваво-алый рубин, инкрустированный в обручальное кольцо, красующееся на безымянном пальце. – Нравится? – Заметив интерес пчелки, женщина приподнимает руку, снисходительно демонстрируя украшение. – Это семейная реликвия с огромной историей, насчитывающей больше трех столетий. Кольцо передается от матери к старшей дочери в день ее свадьбы.

– А если первой выходит замуж младшая дочь? – интересуется Кая.

– Это невозможно. – Медея любовно обводит контуры крупного камня. – Браки в нашей семье планируются еще до рождения детей. Удивительно, правда? Ты еще не родилась, а тебе уже выбрали супруга. Если не дожила до совершеннолетия, он возьмет в жены младшую представительницу рода.

– И этот порядок никогда не нарушался? – не удержавшись от любопытства, спрашивает Каталея, невольно подумав, что у Медеи и Кроноса тоже могут быть дети. Неужели они растут и воспитываются здесь? Дикость какая.

– Никогда, – отрезает Медея.

– Судьба ваших детей тоже уже решена? – Девушку рефлекторно передергивает. Жутко представить пчелиную королеву в роли матери. Кая неплохо разбирается в мифологии, и ассоциации с древнегреческой Медеей^[7] возникают отнюдь не радужные, а если добавить мифологический прообраз Кроноса, известного поеданием своих детей, то становится совсем тошно.

– Хватит пустой болтовни! – резко бросает холеная стерва, выстрелив в пчелку ледяным взглядом. – Переходи к делу, Кая. Что тебе нужно от меня?

– Я хотела узнать, существует ли возможность моего выку… – Девушку обрывает взрыв глумливого хохота. Заткнувшись, она терпеливо ждет, пока веселящуюся Медею «отпустит».

– М-да, давно меня так не смешили, – вытерев выступившие слезы, качает головой красивая сука. – Бут объяснил тебе правила?

– Да, – поджав губы, кивает Кая.

– И ты до сих пор не поняла, куда попала?

– Смутно, он не вдавался в подробности, но…

– Видимо, Бут пощадил твои нежные чувства, что само по себе удивительно, – задумчиво изрекает угомонившаяся Медея. – Обычно через неделю ни у кого из новеньких не остается иллюзий.

– Я и не жду, что меня отпустят по доброте душевной, – возражает осмелевшая пчелка. Снова прыснув от смеха, женщина откидывает голову назад, обмахивая лицо руками.

– Ой, не могу, не ждет она. У меня макияж поплыл. Из-за тебя, между прочим.

– Простите, – опустив взгляд в стол, растерянно бормочет Кая.

– Не прощу, – насмешливо бросает Дея. – Но знаешь, мышонок, твоя ангельская непосредственность меня умиляет, – неожиданно признается она.

– Медея, послушайте, я смирилась с тем, что мне отсюда не уйти, – прощупывая почву, осторожно начинает Каталея. Заметив на лице женщины заинтересованное выражение, она запальчиво продолжает мысль: – Я готова остаться, принять все условия и выполнять любые ваши пожелания.

– Вот и славненько. Значит, тема закрыта? – удовлетворенно улыбается ведьма.