– Ковёр не затопчите, будете химчистку оплачивать. – Получив квартиру в своё распоряжение и имея на руках неплохую сумму, я развернулся по полной. Хорошая мягкая мебель, включая большой диван. Плазма во всю стену, японская, между прочим. При всём уважении к советским производителям делать нормальные матрицы они так и не научились. На полу шикарнейший белый ковёр с длинным ворсом, на котором было приятно лежать. Мы иногда с девочками прямо тут и устраивались, включив какое-нибудь кино и запасшись вкусняшками. – Я сам охренел в первый раз, когда узнал, сколько она стоит.

– Ничего, в казарме бесплатно будет пол драить! – Майор зло ощерился, но всё же зайти на ковёр не решился. – Долго ты там ещё?!

– Может, вы мне ещё и штаны наденете? – В принципе, собраться мне было только подпоясаться, джинсы, толстовку и носки натянул и готов, но я специально возился, обдумывая ситуацию, и, честно говоря, ничего не понимал. Хрень какая-то выходила. Поэтому пока решил плыть по течению, а там видно будет. – Ну что, я готов.

– Паспорт и приписное взял? – Майор окинул меня взглядом и, кажется, остался доволен, заодно ловким движением выхватив у меня из рук телефон. – У меня побудет. Тогда поехали! Давайте на выход, но далеко не уходите. Не нравится мне он, мутный какой-то.

– Ты даже не представляешь, насколько. – Решив не обострять, я бурчал себе под нос, запирая квартиру и думая, что делать с ключами, когда на лестнице появилась старушка, соседка сверху. – О! Баб Мань! Отдадите моим ключи, а то вдруг я задержусь. Хрен его знает, сколько меня там промурыжат.

– Дык, конечно, отдам! – Эта бабулька была за любой кипиш, да и возможность узнать, что такое интересное происходит, она никогда бы не упустила. – А ты куда, Сёмка? Неужто тебя в армию забирают?!

– Уклонист ваш Сёмка! – Естественно, майор посчитал нужным вставить свои пять копеек. – Ничего, мы его научим родину любить!

– Научи, научи, ага! – Баба Маня была в курсе того, что со мной происходит, да и в целом благоволила, поэтому ехидство из неё так и пёрло. – Тока смотри, как бы тебя самого не научили это самое. Ладно, Семён, отдам ключи твоим красавицам. Они у тебя хорошие, здороваются всегда первыми. Вежливые. Особенно Леночка. Сонька-то, сразу видно, не наша. Всегда держит себя будто дворянка, а Леночка простая, хоть и музыкантша.

– Она композитор, а не музыкантша, – привычно поправил я бабусю. – Спасибо, баб Мань! С меня магарыч!

– Иди ужо, магарычник! – Старушка махнула рукой, но к себе не пошла, а двинулась за нами, внимательно глядя на то, что происходит. Зуб даю, уже через полчаса весь двор будет знать, как и в каком виде меня увезли военные. И с каждым пересказом количество их будет увеличиваться, а страсти накаляться. Плавали – знаем.

Во дворе нас ждал уазик военной милиции, один в один напоминающий милицейские, то бишь с отделением для перевозки задержанных. Куривший возле него водитель выкинул сигарету в урну, воспитанный, отметил я для себя, и распахнул дверь, жестом показывая мне залезать внутрь. Я покосился было на свою «Чайку», стоящую неподалёку, но сзади уже подталкивали ефрейторы, поэтому я снова решил не обострять и забрался внутрь. Там уже сидели двое, один явно студент, причём из довольно состоятельной семьи, если судить по одежде, второй выглядел попроще и каким-то не от мира сего. Высокий, худощавый, я бы даже сказал, исхудавший, но по нему не было видно, что парень нуждается. Может, конституция тела такая.

– Ну что, это последний? – Водитель захлопнул дверь и, дождавшись подтверждения от майора, полез на своё место. – Тогда трогаем!

– Здорово, бойцы! – Я устроился напротив остальных пассажиров «собачника». – Тоже родине долг не отдали?

– Ага, – кивнул студент. – Позвольте представиться, Владислав Михайлович Каширский. До недавнего времени планировал стать инженером-проектировщиком, как отец, но, к сожалению, профессор неожиданно вернулся на кафедру, где мы с одной аспиранткой обсуждали занимательный момент из монографии Кемурджиана, и мне пришлось сменить аудиторию на сапоги.

– Как я понимал, профессор тоже был не дурак обсудить с ней этот самый момент. – Я с удивлением пялился на студента, пытаясь понять, то ли это у меня ум за разум заходит, то ли вселенная так стебётся. – А здесь ты, потому что сапог нужного размера не было, так?

– Всё верно. – Каширский тяжело вздохнул. – Ну, не считая того, что эта аспирантка была женой профессора. Седьмой, если я не ошибаюсь. Теперь у него уже восьмая. А я вот думал у тётки в Твери отсидеться, да не успел.

– Дай угадаю. – Я повернулся к второму. – Анатолий Пестемеев?

– А вы откуда меня знаете? – На лице худощавого проступило удивление, а вот я чуть в осадок не выпал от того, что попал в точку. – Мы знакомы?

– Не уверен. – Я уже перестал понимать, что происходит. – Семён Павлович Калинин, к вашим услугам.

– Калинин? – поднял бровь Каширский. – Не родственник, случайно, командующего округом?

– Почему случайно? – Я ответил тем же. – Родной внук так-то.

– Слыхали?!! – заржал водила. – Внук!!! Ты, пацан, ври, да не завирайся! Генеральские внуки в моей ласточке не катаются! Им иномарки подавай! Прямо на них к военкомату и приезжают.

– Не поверишь, дядя, сам в шоке. – Я прижал руку к сердцу и снова повернулся к Анатолию. – А тебя за что взяли? Тоже косил?

– Я пацифист! – Пестемеев сделал возвышенное лицо. – Я верую в бога нашего, Говинду, а он в людей стрелять не велит.

– И не говори. – Я понял, что ещё немного – и точно свихнусь, и решил завязать с расспросами. – Ну, удачи.

– Слышь, пацаны, вы бы от этого п… пеце… – Было видно, что майору тяжело даются такие термины. – Вы бы отсели от него, а то мало ли. А ты смотри мне! Ничего, в армии тебя от этой твоей пецеросни махом отучат!

– Ага, пойдёшь в химвойска, там в людей стрелять не надо. – Я закрыл глаза, стукнувшись головой от борта машины. – Бре-е-е-ед…

Я думал, что нас сразу доставят в военкомат и там вопрос решится, но, на удивление, машина остановилась во дворе поликлиники нашего района. Последний раз я здесь был, наверное, года три назад, да и то в травме. Что неудивительно с моим прошлым образом жизни. После попадания так получилось, что меня лечили или в госпитале, или в специализированных больницах, например, в ожоговом центре после знакомства с ифритом. А сейчас, по всей видимости, решили сразу отправить на медосмотр, а то мало ли.

– Выгружаемся! – Майор дождался, пока водитель откроет дверь, и принялся командовать. – И чтобы без глупостей! Мясоедов, Непейвода, внимательнее!

– Дранкель и Жранкель, – не удержался я, выпрыгивая на асфальт.

– Чего? – не поняли те, но заранее набычились, нутром поняв, что над ними стебутся.

– Да так, музыкой навеяло. – Объяснять приколы из другого мира я, естественно, не собирался. – Товарищ майор, а что вообще происходит? Верните уже телефон, я позвоню, и всё решится.

– Не зли меня, Калинин. – Военный пристроил под мышкой папку и словно полководец повёл нас в атаку. – А то я сам с тобой всё решу. Думаешь, если блатной, то тебе всё можно? Пойдёшь служить как миленький. За мной! Не отставать!

Поликлиника встретила нас привычной суетой бабушек, рыком работников регистратуры, отгоняющих очередных толькоспросителей, запахом лекарств и хлорки от ведущей неравную борьбу с осенней грязью уборщицы. Короче, всё как обычно, ничего нового. Если был в одной поликлинике – был во всех. Это место не зависело от времени и пространства, недаром считается, что люди не падают с круглой земли только потому, что прикреплены к поликлиникам.

Нас оттеснили в угол, оставив под присмотром Дранкеля и Жранкеля, то есть ефрейторов Мясоедова и Непейвода, и майор рысью кинулся к регистратуре, на ходу вынимая из папки шоколадку. Скорее всего, медицинские комиссии входили в обязанность поликлиники, но, как говорится, без смазки и телега не едет. Вот и ушлый работник военкомата о чём-то почирикал с регистраторшей, шоколадка поменяла владельца, а довольный военный махнул руками ефрейторам, мол, двигаем, и повёл нас по кругу местного ада.

Терапевт, невролог, психиатр, офтальмолог, отоларинголог, в простонародье именуемый ухогорлонос, или попросту лор, стоматолог и хирург. Ну и анализы, естественно, так что первым делом нас погнали в туалет с баночками в руках. Те ещё впечатления должен вам сказать. А следом пришла очередь забора крови из вены и пальца. У меня было желание активировать Каменную кожу и пусть попробуют её проколоть, но я подавил эти детские хотелки. Наоборот, оттянул энергию от вены и пальцев, позволив медсёстрам сделать свою работу. А на выходе меня ждал злой майор, имени которого я так и не узнал.

– Вот что ты за человек, Калинин. – Если бы он не вытащил меня из дома, решив отправить служить, я бы ему даже посочувствовал, слишком усталым выглядел военный. – У тебя даже карточки нету! Это же как надо шифроваться и при этом жить по прописке. Скажи, ты идиот?

– С утра не был. – Я ничуть не удивился известию, что мою карточку изъяли, всё равно ходить в поликлинику было незачем. Ведь как Мастер я или легко выздоровею сам, а если нет, они тут уж точно ничего сделать не смогут. – На самом деле всё, что сейчас происходит, мне кажется диким бредом. Может быть, я лежу дома с высокой температурой, и вы мне кажетесь?

– Не надейся! – обломал мои мечты майор. – Армия – это тебе не это! Это реальность, данная тебе в ощущениях, а ощущений этих за два года ты получишь столько, что мама родная не узнает! Давай, бегом к отора… тьху, придумают же, к ухогорлоносу! Я договорился!

Приём у лора прошёл по стандартной схеме. Спросили, на что жалуюсь, потребовали задрать одежду, послушали, затем посадили боком, начав тихо говорить цифры. Учитывая, что при желании я мог сказать, о чём сплетничают бабки в другом крыле, неудивительно, что я получил отметку «Годен». Было бы куда страннее, если бы что-то нашли, а так всё в пределах нормы.

Точно так же я быстро отстрелялся у терапевта, офтальмолога, стоматолога, вслух позавидовавшего состоянию моей пасти, мол, у нормальных людей так не бывает. Вот невролога уже прошёл с трудом, просто потому что силы удара его молоточка было недостаточно, чтобы вызвать у меня хоть какую-то реакцию, как бы я ни пытался, так сказать, обесточить, этот участок. Ну, не пробивал он меня, и всё тут. Но все остальные реакции были в порядке, так что, пожав плечами, тот шлёпнул печать, отдав справку довольному майору. А вот психиатр удивил.

– Значит, не хотите служить, молодой человек? – Пожилой врач с интересом уставился на меня, словно на интересный вид жука. – И почему же, разрешите узнать?

– Два года насмарку. – Я пожал плечами. – Вопрос затраченного времени и полученного результата. На гражданке я могу сделать куда больше, чем в армии.

– А как же долг? – Дедок хитро прищурился. – Защищать родину есть первейшая обязанность каждого советского гражданина.

– Я для этого уже сделал куда больше, чем полк призывников, и сделаю ещё больше, если не буду в это время шагать строем и копать окопы в полный профиль. – Я закинул ногу на ногу. – Хотя с последним проблем не будет от слова совсем.

– Ну что ж, удачи. – Врач улыбнулся и шлёпнул штамп «Годен», впрочем, я в этом и не сомневался. – Посмотрим, что у вас получится.

– Калинин, закончил? – Стоило мне выйти из кабинета, как майор тут же цапнул меня и поволок по коридору. – Давай шустрее, остался только хирург, вас сейчас всех скопом и примут! Раздевайся! Давай, давай, я покараулю твои вещи.

Помню, когда в школе проходил медосмотр от военкомата, мы там изначально гоняли в одних трусах, а тут я верхнюю одежду оставил в коридоре, а всё остальное снял уже в кабинете, оставшись в одних трусах перед суровой женщиной-хирургом и двумя практикантками. Тут же обнаружились и мои попутчики, которых девушки уже взяли в оборот. Каширский тут же распушил перья, но в одних трусах особо впечатления не произведёшь, особенно когда объект вожделения командует снять их, повернуться спиной и нагнуться.