Здесь не было даже сцены. Собственно, это была просто большая комната с деревянным полом. Точнее, в самом помещении клуба комнат было две – поменьше, типа вестибюль. И побольше – собственно, наша концертная площадка. Ну и место для танцев. В первой половине клуба на стенах были развешаны фотографии, вырезки из газет, детские рисунки и какие-то выцветшие вымпелы. Имели даже столы и стулья, притиснутые к стенам. А во втором помещении на дальней стене до сих пор висели бумажные пузатые буквы “С новым годом”. Причем, неизвестно, с какого года они там висели. И вдоль обеих стен – школьные стулья разной степени обшарпанности.

– Прикинь, они приколочены! – объявил Бельфегор, который попытался один из них сдвинуть.

– Так это с тех пор, как Данике голову проломили, – жизнерадостно объявил Степан. – Там, в общем, ребята расшалились, взялись стулья друг в друга кидать, ну и попали прямо в темечко Данилке-то Смирнову.

– Насмерть? – ахнула побледневшая Кристина.

– Да не, чо сразу насмерть-то? – смутился Степан. – Отлежался два дня. И в армию ушел.

– И его с черепно-мозговой травмой взяли? – удивилась Кристина.

– Так мозга-то нету, откуда травма? – с простецким видом развел руками Степан.

Повисло молчание, наш концертный менеджер обвел всех взглядом и смущенно захихикал. – Да ладно, мужики, вы чего? Шучу же я. Нормально все с Данилкой. Шишка была такенная вот. И все. Но стулья решили прибить к полу, не у всех же башка чугунная, мало ли что…

– Чугунная, ага, – пробурчал Астарот. – Башка прямо раскалывается…

– Так что же ты молчал-то? – всполошился Степан. – Сейчас сообразим, чем полечить!

– У меня цитрамон есть! – быстро заявила Кристина, бросив в сторону Степана недобрый взгляд.

– Химией еще травиться… – вздохнул Степан. – Ну, как знаете… А, да! Володя, пойдем выйдем, разговор есть!

Он ухватил меня за рукав, и мы вышли на улицу. Где у крыльца стояла двухколесная деревянная тачка, заботливо прикрытая сверху дерюжкой.

– В общем, это… – Степан потоптался на месте. – Насчет гонорара вашего. Вот у меня тут часть денежкой… – Он вытащил из внутреннего кармана сверток в газете и протянул мне. – А это вот…

Он приоткрыл дерюжку. В тачке стояли плотными рядками стеклянные банки.

– Тут, значит, соленья всякие, тушенка еще, свининка тушеная, огурчики-помидорчики, варенье смородишное, – начал перечислять Степан, загибая пальцы. – Денег-то, сам понимаешь, не у всех есть, а продукты-то свои, у вас в городе таких и не водится… Галка со мной спорила, говорила, чтобы не выдумывал. Но я подумал, что…

Степан смутился и покраснел.

– Натурпродукт – это прекрасно, – заявил я и хлопнул Степана по плечу. Сразу вспомнил другого Степу, его тезку из деревенских порнозвезд Лео Махно.

– Я бы еще сальца положил, маслица, там, сметанки, – Степан снова покраснел, но теперь уже скорее от удовольствия. – Но я ж не знаю, сколько вы еще в дороге-то будете, испортится же может. Без хлодильника-то.

– Спасибо, Степан, – сказал я и пожал нашему концертному менеджеру руку. – Все ты правильно решил, даже не сомневайся.

Мы с ним вдвоем переставили банки нашего гонорара в пазик под заднее сидение, проложив спальниками, чтобы на тряской дороге не побилось. И вернулись обратно в клуб.

Вадим с Бельфегором колдовали над пультом, Макс дергал струны своей бас-гитары. Да уж, совсем без сцены мы пока что ни разу не выступали. Надо будет тоже зафиксировать на видео сегодняшний концерт. Хотя бы частично.

– Кстати, парни, – сказал я, усаживаясь на подоконник. – А кто из вас тот герой-любовник, что с кем-то из местных девушек ночью целовался?

Бельфегор прыснул. “Цеппелины” зашушукались. Вадим криво ухмыльнулся.

Глава 5

И все посмотрели на Макса. Тот пожал плечами с невозмутимым лицом.

– Да ничего особенного не было… – сказал он, перебирая струны своей басухи. – Когда начались танцы, я вообще хотел сначала пойти спать. Но тут ко мне подошла девушка.

Тут Вадим подмигнул Кириллу, и тот снял с плеча ремень своего фендера-стратокастера и передал ему.

– Она что-то сказала, но музыка играла громко, и я не расслышал, – продолжил Макс. – Я наклонился поближе и переспросил.

Вадим начал наигрывать на гитаре блюзовую мелодию.

– Она спросила, можно ли пригласить меня потанцевать. Я не мог отказать девушке. И мы пошли. Сначала просто танцевали. Потом она сказала, что ее зовут Тамара и спросила меня, нравятся ли мне кошки.

– Кошки? – сдавленно спросил Бегемот, тоже включившись в рождающуюся на ходу мелодию.

– Да, кошки, – кивнул Макс. – Я удивился, но сказал, что больше люблю собак. И тогда…

– Он забыл сказать, что девушка была симпатичная, – ввернул Бельфегор.

– Ну да, она была хорошенькая, – усмехнуслся Макс. – И дальше она сказала, что должна скоро выходить замуж. Только ее жених напился и где-то уснул. И когда она увидела меня, то подумала, не совершает ли ошибку.

Тут гитара в руках Вадима издала драматический протяжный стон.

– Я ей сказал, что все совершают ошибки, – Макс посмотрел на Вадима с некоторой укоризной. Тот пожал плечами.

– Мы какое-то время танцевали молча, – сказал Макс. – Потом она прижалась ко мне плотнее и сказала, что мечтает уехать в город. Или она сказала что-то другое, просто я как-то не так услышал. А я заметил, что окружающие как-то странно в нашу сторону смотрят. Вроде как, я что-то неприличное делаю. И тогда я ее поцеловал.

Бегемот бздямкнул по тарелкам.

– То есть, это ты первый начал? – заржал Ян. – А я думал, что будешь отмазываться, что это она на тебя напрыгнула.

– Мне не хотелось, чтобы ее осуждали, – сказал Макс. – Просто стало противно. Я представил себя на ее месте. Красивая девушка, судьба которой была решена чуть ли не с рождения. Ее жених где-то валяется бухой. А она…

Макс замолчал. Мелодия продолжалась. Получался такой тоскливый деревенский блюз. Песня без рифмы. Но при этом такая пронзительно-настоящая.

– У нас ничего не было, – сказал Макс и грустно улыбнулся. – Мы потанцевали, а потом мелодия закончилась, и мы сели на лавочку. Она грустила, а я даже не знал, что ей сказать. Может быть, я зря ее поцеловал. Но меня что-то в тот момент так выбесили эти косые взгляды. Там в сторонке стояла компания ее подружек. Они шушукались. И она сказала, что сейчас кто-то из них точно побежит будить ее жениха. И если он придет сюда, то точно попытается набить мне морду. Так что будет лучше, если я… В общем, если меня рядом не окажется. Но я сказал, пусть приходит.

– Пришел? – спросил один из “цеппелинов”.

– Нет, – усмехнулся Макс. – Пришел другой какой-то хрен, тоже бухой. И бессвязно угрожал. Тамара испугалась, принялась путанно оправдываться, отскочила в сторону. Ну и все, собственно.

– Да, я видел, – подтвердил Кирилл. – Я еще подумал, что она так противно визжит. У нее лицо стало, как у какой-то бабки сразу.

– И совсем даже не все, – сказала Кристина. – Потом Макс ушел обратно танцевать, а эта Тома привязалась ко мне. Вместе со своими подружками. Насели со всякими вопросами, есть ли у тебя девушка, какое кино у тебя самое любимое, и всякое… ну… прочее. Как будто анкету заполняли.

– Какую анкету? – спросил я. – О приеме на работу?

– Да нет, детскую такую, – Кристина дернула плечиком. – Ну, как в школе. Когда в тетрадке на каждой странице пишется вопрос. И все под номерами на него отвечают.

– Я всегда думала, что такие анкеты только для одного вопроса одному человеку делают, – сказала Ева. – Там всегда есть вопрос, типа “какая девочка тебе нравится”. Напрямую-то спрашивать страшно…

– На Макса потом еще одна девушка вешалась, между прочим, – сказала Кристина. – Белобрысая такая.

– Да ну, глупости, – Макс фыркнул. – Ей еще в куклы играть, она ребенок совсем. И не вешалась она, просто вокруг крутилась.

– А вот тут нужно было бы на саксе, – заржал Ян. – Фа-фа-фа-фа-тадам…

– Хи-хи, деревенский блюз, – Кирилл забрал свою гитару у Вадима.

– А прикольно, кстати, – сказал Астарот. – Прикиньте, сделать альбом вот в таком стиле. Типа, наши дорожные заметки. Как мы в автобусе ехали. Про уборку в Онске. Про всякое еще там…

– У “Чижа” что-то похожее было, – задумчиво сказал я.

– У кого? – недоуменно спросил Кирилл.

Повисла пауза, я понял, что никто здесь не знает такой группы. Наверное, или она еще не образовалась. Или не получила известность.

– У одного знакомого, – отмахнулся я. – Но идея хороша, а? Жаль камеру включить не успел.

– Слушайте, а правда! – глаза Кирилла загорелись. Он посмотрел на Вадима. – Это же прямо настоящий блюз получился!

“Ангелочки” заговорили разом, сгрудились вокруг Вадима и Кирилла. История с поцелуями нашего любвеобильного басиста отошла на второй-третий план.

Даже меня идея “отчетного альбома” увлекла. Представился уютный блюзовый квартирник у Шутихина-старшего. С обязательной видеофиксацией. И лучше даже не на мою любительскую камеру, а по-нормальному. Чтобы потом это видео превратить в “уникальную запись домашнего концерта…”

– Так, стоп! – скомандовал я, когда понял, что “ангелочки” как-то совсем ушли в сторону от предстоящего выступления и даже начали что-то записывать в тетрадке. – На всякий случай, напоминаю, что скоро сюда нагрянут ваши поклонники, так что давайте отчет отложим до лучших времен. Наши приключения еще не закончились!

******

“Почти как дома, блин”, – подумал я, оттирая от “сцены” парочку расшалившихся деревенских рокеров, которые пытались влезть между музыкантами. Один кричал что-то о том, что тоже хочут померить эти вот крылья. Другой просто ревел, как раненый бык. Народ пришел уже “разогретый”. С утра похлебали ухи, накатили, потом еще накатили.

На самом деле, Степан здорово помог, конечно. В какой-то момент, когда возникла какая-то толчея, кажется тот самый жених пытался прорваться к “ангелочкам”. Во всяком случае, вопль: “Пропустите меня, я ему втащу!” там точно звучал. Я собрался, мысленно поморщившись. Так-то, ничего сверхъестественного – подумаешь, драка в деревенском клубе. Но у нас тут еще техника, ломать которую, откровенно говоря, не хотелось бы. Но тут вмешался Степан с парой своих приятелей. Они пробурили толпу как тараном, наш концертный менеджер ухватил за шкирку парочку самых борзых. Тряхнул, сказал что-то. Очень веско. И те тут же передумали. Один даже пристыженно с концерта слинял.

Не самый лучший получился концерт, конечно. Публика была явно не совсем “наша”. Судя по плейлисту вчерашних танцев, здесь больше бы зашла какая-нибудь “Комбинация” или “Ласковый май”. Программу отыграли самую короткую, без всяких там выходов “на бис” и громких оваций. Когда собирали инструменты, на лицах была досада пополам с облегчением. Досада, потому что сразу после кто-то врубил магнитофон, и народ с радостными воплями продолжил танцы. Облегчение… Ну, просто потому что. Отработали. Молодцы. Возьмите с полки пирожочек.

Загрузили инструменты сразу в автобус. Прямо в сгущающихся сумерках. Проталкиваясь между тусящими на крыльце местными.

“Тоже полезный опыт, – думал я, вместе со Степаном и его мужиками следя за обеспечением “безопасного коридора”. – Постоянный “успешный успех” расхолаживает”.

– А мне очень понравилось, – сказал Степан и пожал мне руку. – Душевно так. Особенно вот та песня, про синицу и клевер.

– Спасибо за помощь, Степан, – совершенно искренне сказал я.

– Да что там, я же понимаю, – хмыкнул Степан покровительственно. – Нашим обормотам только повод дай побузить. А вам еще и дальше выступать надо. Вы же сейчас в Порошино?

– В Мухортино, – сказал я и вспомнил, что там ведь тоже обещалась быть какая-то свадьба.

– А, ну там спокойнее, – махнул рукой Степан. – Отдохнете нормально хоть. Только у них у клуба крыша провалилась.