У Вани было еще много важных причин, по которым брат должен был остаться, но поговорить о них не получилось. Это спокойное, чуточку удивленное «Ну и что?» словно ударило по нему. Как будто только Ване было дело до того, что, если они начнут разделять мечты и идти разными дорогами, процесс уже не остановить!

Нет, может, это где-то даже правильно… Но ведь совсем недавно Юрик сам говорил, что они друг без друга никуда! А теперь, получается, никуда – но только пока Юрику не захочется поступить иначе?

– Это ведь из-за тебя все произошло! – не выдержал Ваня. – Ты потащил нас в лес!

Родителям он об этом никогда не говорил. Отец пытался выведать у него, кто это затеял, еще в больнице. Подозревали, естественно, Юрика, но без доказательств наказывать его было нельзя, так уж у них в семье повелось. Ваня мог бы тогда сдать его, но не сдал, он был уверен, что лучшие друзья друг друга не бросают.

Юрик тут же вспыхнул:

– Ты теперь винить меня будешь? Ну точно, надо это прекращать! Я уеду!

И он действительно уехал. На целое лето, и как будто в другую жизнь. Они даже не поговорили толком перед отъездом, и Ваня понятия не имел, как они будут общаться дальше.

Ну а Ваня остался… просто остался. Там, где и был, как будто лето так и не наступило. Для папы, вон, вообще ничего никогда не менялось, летом и зимой он работал одинаково.

А вот мама сказала, что она от города устала. Раньше она отправляла детей в летний дом к бабушке Томе, но теперь решила поехать туда с ними сама, бабушка-то до сих пор не нашлась. Так что Ване, все еще мрачному и обиженному, предстояло отмучаться это лето в компании мамы, изредка – папы, да еще Аниты.

Или, по крайней мере, он так думал. Ну а потом все изменилось.

* * *

Большую часть времени Ване нравилось говорить и даже верить, что у его родителей двое детей. Потому что они с Юриком были классными, как ни крути! Однако порой жизнь напоминала ему, что детей на самом деле трое.

Анита родилась через два года после своих братьев. Точнее, родители назвали ее Анной, ну а потом она сама потребовала, чтобы ее звали исключительно Анитой. Ваня и Юрик считали, что это нелепо, однако на другие имена она попросту не откликалась, и все привыкли к тому, которое выбрала она.

Она сразу была какая-то жутко болезненная и непонятная. Как потом узнал Ваня, ее даже всей семье показали только через полгода скитаний по больницам. Он прекрасно запомнил, как первый раз увидел ее: странное красно-розовое нечто в коконе из пеленок и одеял. Ваня сразу пришел к выводу, что она неинтересная, и оставил ее родителям. Пусть играются! У него уже был лучший друг, в дополнительных Ваня не нуждался.

С годами ничего по-настоящему не изменилось. Братья росли сильными и успешными, прямо как хотел папа. Они становились победителями во всем, за что брались, ими гордились учителя, ими восхищались одноклассники.

А Анита выросла вообще другой, как будто ее тролли какие-нибудь подкинули! Она научилась читать еще до того, как пошла в школу, и постоянно забивалась в какой-нибудь угол с книжкой. Она не общалась ни с кем ни в детском саду, ни в школе. У нее вообще друзей не было, кроме бабушки Томы! Но бабушка – это бабушка, она не может считаться подружкой.

Анита то ли не понимала, что так и не стала крутой, то ли ей было все равно. Она казалась слишком осторожной, трусливой даже. Привычка читать в темноте привела к тому, что ей на нос рано нацепили массивные очки, делавшие ее похожей на большую сову. Анита вечно ходила с взлохмаченными волосами, носила одежду, которая казалась на два размера больше, чем надо. Мама пыталась это исправить, но Анита наотрез отказывалась надевать нормальные платья, джинсы и футболки. Она словно пряталась в этой своей безразмерной одежде, как в палатке.

Конечно, она никому не нравилась. Но Анита упустила даже это. Ей было все равно, что над ней смеются, на нее указывают пальцем. Краснеть за нее приходилось братьям, они жалели, что родители вообще додумались отдать ее в ту же школу. Анита казалась все время сонной, отвлеченной чем-то, говорила очень мало, улыбалась невпопад.

Папа говорил, что бабушка Тома плохо на нее влияет. Это братья тоже подслушали под закрытыми дверями. Анита не хотела идти ни в какие кружки и секции, и бабушка запрещала заставлять ее. Папе пришлось сдаться, он, кажется, тоже понял, что из Аниты ничего толкового не выйдет, просто не хотел говорить об этом.

Ване было любопытно, как Анита отреагирует на исчезновение бабушки Томы. Это ведь был самый близкий ей человек! Даже она должна была отвлечься от своих дурацких книг и хоть поплакать, что ли…

Однако эта чудачка не проронила ни слезинки. Анита все так же забивалась на далекие аллеи, чердаки и лестницы с какой-нибудь книжкой. Как будто бабушка Тома и не пропадала… как будто и не было никогда бабушки Томы.

Этого Ваня не мог понять, да и не пытался. Он привычно держался от Аниты подальше, с ней все равно говорить не о чем. Он был уверен, что ему ничего менять не придется.

А теперь вот пришлось. Дом бабушки Томы располагался вдали от любых деревень и даже больших дорог. Вокруг него повсюду, куда ни взгляни, тянулся разросшийся фруктовый сад – с яблонями, грушами, сливами и вишнями. Бабушка за всем этим особо не ухаживала, да и грядки никакие не обустраивала. Она просто один раз посадила деревья и позволила им расти, как вздумается – примерно как Аните. За садом поднимался каменный забор, и только за ним вилась дорога, ведущая обратно к цивилизации.

Когда Ваня приезжал сюда с братом, его это не смущало, им всегда было чем заняться. Но теперь рядом с ним остались только вечно занятая мама и нелепая Анита. А брат очень далеко и вообще предатель. Ну и как после такого радоваться лету?

Анита то ли не заметила ссору двойняшек, то ли ей по-прежнему было все равно. Хотя стоило ли удивляться после того, как она даже на исчезновение бабушки не обратила внимания? Анита не пыталась подружиться с Ваней, да и он держался подальше от сестры. Во-первых, она по-прежнему странная и дурацкая. Во-вторых, ей всего лишь десять лет. О чем с ней можно говорить?

Но если ему все было ясно, то мама отказывалась понимать очевидное. Она заявила:

– Ты не хочешь поиграть с Анечкой? Вдвоем вам будет веселее, а то ходишь тут, киснешь!

– Я рядом с ней гораздо быстрее прокисну, – заметил Ваня. – Она уже на комок сметаны похожа.

– Иван! Это твоя сестра!

– А я тут при чем?

Естественно, мама разозлилась. Кричать она не стала, но уперла руки в бока, так она делала, когда готова была добиться своего во что бы то ни стало.

– Теперь это не предложение, это обязательно! Найди Аню и поиграй с ней до обеда, где-то через час вас позову!

– Ладно! Ну и где она?

– В доме, кажется.

– Так и знал, что она отыщет темный сырой угол… как плесень!

– Ваня!

– Иду!

Ваня понимал, что ему не за что злиться на Аниту, она-то его никуда не звала. Но у него просто было плохое настроение, поэтому он злился на маму, Юрика и весь белый свет. Так почему бы не включить в этот список еще и Аниту?

Он не знал, где она затаилась, но догадывался. В библиотеке, конечно же. Бабушка Тома была единственным известным ему человеком, который отдал целую комнату под библиотеку, даже не сделав в доме нормальный спортзал. Ване казалось, что это очень глупо. Но бабушку Тому все устраивало, она проводила среди книг большую часть времени, ну и Анита привычно подражала ей.

Библиотека встретила его полумраком, запахом дерева и сандала, да еще тиканьем. Полумрак тут царил потому, что в большом зале поставили очень много книжных стеллажей, загруженных десятками, сотнями, если не тысячами самых разных изданий. Стеллажи эти тянулись до потолка и мешали нормально проходить свету. Деревом пахло от полок, сделанных из дуба и сосны, а сандалом и какими-то непонятными специями – от благовоний, расставленных рядом с книгами. Ваня не представлял, зачем это нужно, но если пытаться понять все странности бабушки Томы, жизни не хватит! Когда она была тут, она иногда зажигала тонкие палочки благовоний, и к потолку тянулись танцующие струйки ароматного дыма. А вот Аните что-либо зажигать в библиотеке запрещалось.

Что же до тиканья, то его издавали часы. Десятки часов, еще одна бабушкина любовь – помимо книг. Она коллекционировала их много лет и собрала столько, что они теперь занимали все стены. Да и стенами дело не ограничилось: тут были расставлены еще и стеклянные стенды с часами поменьше.

Раньше Ване нравилось рассматривать их. Они ведь были такими разными! Часы с кукушкой, похожие на маленький резной дворец. Какие-то непонятные высокотехнологичные часы из Японии, в которых все детали видно. Часы с миниатюрным аквариумом внутри – правда, с искусственными рыбками, но, учитывая бабушкину рассеянность, так даже лучше. Про них хотелось придумывать истории, представлять, где бабушка Тома добыла свои сокровища… Но папа говорил, что истории – это напрасно потраченное время. Ваня решил с ним согласиться и сразу же ощутил себя взрослым.

С тех пор он проходил мимо часов спокойно и быстро, а сегодня что-то все-таки пошло не так. Ваня и сам не понял, что случилось. Просто у него вдруг возникло такое же чувство, как тогда, в лесу, возле обрыва… Как будто кто-то стоит рядом и смотрит на него. Вроде как жутко, однако страха Ваня не почувствовал. Постороннее присутствие было каким-то непередаваемо добрым. Как будто рядом друг, который зовет его к чему-то хорошему, а не невидимый монстр, готовый напасть в любой момент.

От этого чувства легко было отмахнуться, а Ваня не стал. Спешить ему было некуда, и он позволил себе поддаться любопытству. Он направился туда, куда его будто просили подойти, и очень скоро оказался перед одной из витрин с бабушкиной коллекцией.

За стеклом с идеальной синхронностью шли десятки часов, но взгляд почему-то сам собой оказался прикован только к одним. Эти и правда были любопытными! На первый взгляд они напоминали не часы даже, а медальон из черного металла. На крышке был изображен то ли волк, то ли охотничий пес, стремительно бегущий через лесные заросли. Гравировка казалась такой совершенной, что Ване даже привиделось движение – там, среди ненастоящих ветвей, в придуманной кем-то ночи.

Но это была всего лишь иллюзия, настоящими оказались только часы. Ваня быстро открыл стеклянную крышку и достал их, чтобы рассмотреть получше. Коллекция никогда не запиралась, бабушка Тома говорила, что ее внукам всегда можно изучать часы. Сегодня Ваня собирался впервые воспользоваться ее предложением.

За часами потянулась длинная блестящая цепочка со специальным креплением на карман. Ваня нажал на небольшую кнопку, и крышка с мягким щелчком открылась, позволяя разглядеть циферблат, сделанный в виде звездного неба. Основа из черного перламутра, на ней – ярко сияющие камушки там, где должны быть цифры, а стрелки закреплены на нарисованной золотом Луне.

Ване не нужны были эти часы. Он вообще никакие часы носить не хотел, зачем они, когда есть смартфон? А уж карманные часы – тем более, жуткое старье! Но даже ничего не понимая, он все равно забрал часы с собой, кое-как закрепив цепочку на кармане джинсов. Он не представлял, что будет делать с ними, однако не сомневался, что бабушка не стала бы возражать.

Забрав себе часы, он почему-то почувствовал себя спокойней, как человек, который долго добирался до цели и получил заветную награду. Разбираться в этом он не собирался, он вернулся к поискам Аниты.

– Эй, Анька! – крикнул он. – Ты где? Мама говорит, что ты наказана!

Это должно было сработать, но почему-то не сработало. Анита не выскочила из укрытия с возмущенными воплями о том, что она ничего плохого не сделала. Пытаться второй раз Ваня не собирался, он просто позвонил на номер младшей сестры.

Звонок телефона он услышал почти сразу, да еще то жужжание, с которым смартфоны обычно вибрируют. А такое не различишь на другом этаже! Получается, Анита все-таки была здесь, прямо за центральным стеллажом. Вот и как можно так зачитаться, чтоб уже и на имя свое не реагировать?