Попрощавшись, Петров пошёл домой и сел перед печатной машинкой. Не давали ему покоя слова девочки Кати. Может, и правда всё главное – не в фантазии? Может, сюжет прочувствовать надо со стороны героя?

Мысль пришла сама собой. Петров позвонил по оставленному номеру телефона и попросил книги Кати и того деда Бори. После того, как он объяснил причину такого запроса, ему сказали ждать, и если одобрят, то принесут. Позже всё-таки принесли.

Весь вечер он просидел за Книгами Судеб со штампом «конец» и изучал прошлые записи, точнее, пытался прочувствовать, а не просто увидеть их прошлую жизнь. Делал заметки в блокноте.

Оказалось, что этот дед с оставшейся в том мире бабкой приходится роднёй людям, живущим в одном доме и даже в одном подъезде с ранее жившей там Катей со своими родителями. Кроме Барсика, у Кати никого больше не осталось в том мире.

Собрав черновики своих записей и запросив ещё книгу жены деда Бори, Петров вернулся и сел за работу. Книгу бабушки принесли уже без проблем, видимо, решили, что она как раз по силам стажёру. Сюжеты там закручивать было без надобности, и можно уже спокойно рано или поздно подвести к штампу «конец». Не Петрову, конечно, которому ещё не положено, но будни писать можно, серые и плоские, всё, как Петров умеет.

Через несколько дней он снова встретил во дворе Катю.

– Мне кажется, что я нащупал сюжет и смогу даже твоему Барсику помочь, – сразу начал Петров. – До завтрашнего дня там уже написано, но мне твоя помощь тоже потребуется, возможно, даже скорее всего, мы нарушим какие-то правила тут, но…

Петров рассказал Кате о своём плане и попросил быть её завтра дома в указанное время. Та даже сомневаться не стала.

– Вы станете хорошим Вершителем, – перед тем как идти домой, обняла его Катя.

– Хотелось бы…

Следующим утром Петров пробудился ото сна и, не успев выпить кофе, незамедлительно приступил к делу. Прежде чем вставить лист в печатную машинку, он спустился в квартиру, где жила Катя.

– Ты готова? Всё ли ты помнишь, что должна говорить?

Если что, вали всё на меня, – произнёс он.

Катя заверила его, что всё непременно будет хорошо.

Петров вернулся к себе. Уселся за стол и, хрустнув пальцами, прикоснувшись к клавишам печатной машинки, продолжил с того места, на котором остановился предыдущий Вершитель.

«Тяжело поднявшись с лавки, она подошла к подъезду. Взглянув на домофон, наугад набрала номер. Если откроют, не спросив, кто и к кому, то не поленится лично подняться к этому наркоману и выскажет ему всё. Или к проститутке. А если повезёт, то застанет обоих дома. Что из-за таких, как они в подъездах ссут, срут и жгут газеты в почтовых ящиках. А если спросят, то на этот случай у неё тоже есть варианты монолога. Не позволит она себе испортить утро…»

Петров не понимал, зачем такое писать и так портить людям жизнь. Что бы там ни задумал предыдущий Вершитель Судеб, он всё исправит. Даст Зинаиде Филипповне немного привычной ей свободы, а затем аккуратно вмешается. Да и Катя поможет со своей стороны.

Книга Судьбы. Зинаида Филипповна и Барсик

Зинаида Филипповна вышла из подъезда и, поморщившись от нового дня, присела на лавочку. В этот двор она перебралась лишь накануне, и всё здесь было ей чуждо.

Долго сын уговаривал её переехать к ним, и в конце концов она уступила его уговорам. Годы были уже не те. Хоть сноху она и не жаловала, но самой управляться становилось всё тяжелее. Она была уверена, что Машка, её внучка, была нагуляна невесткой на стороне. Не их порода. Душа не лежала, хоть та и тянулась к ней. Вот и с утра она успела поспорить со Светкой. На ровном месте, как считала Зинаида Филипповна, та вымотала ей все нервы с утра. Одно слово – сноха. Неродная кровь.

Сидя на лавочке и опираясь на трость, Зинаида Филипповна приготовилась к своему любимому занятию, к которому она привыкла ещё в родном дворе. Обсуждать вслух выходящих и входящих в подъезд людей, которых она считала проститутками и наркоманами. Жаль, что боевые подруги остались в родном дворе, и ей придётся импровизировать в одиночку. Зинаида Филипповна надеялась, что со временем обзаведётся здесь соратницами по оружию, острым на колкости языком. Но в её словарном запасе было достаточно и домашних заготовок.

– Да что же это за люди такие гадкие, – в сердцах плюнула она в голубя, который пытался подобраться к ней поближе в надежде, что ему перепадёт. Он давно заметил знакомый кулёк семечек, лежащий рядом с бабкой. – Ни одного человека. Ни на вход, ни на выход. Точно, наркоманы и проститутки здесь живут. Отсыпаются после ночных оргий, – она пробежалась взглядом по окнам.

Прошёл ещё примерно час, но во дворе так никто и не появился. Лишь оплёванный голубь вернулся, прихватив с собой ещё пару сородичей.

«Не иначе как в ад попала», – размышляла Зинаида Филипповна вслух. – «Хуже мук нет, чем молчать с самой собой. Но не на ту напали».

Тяжело поднявшись с лавки, она подошла к подъезду. Взглянув на домофон, наугад набрала номер. Если откроют, не спросив, кто и к кому, то не поленится лично подняться к этому наркоману и выскажет ему всё. Или к проститутке. А если повезёт, то застанет обоих дома. Что из-за таких, как они, в подъездах гадят и жгут газеты в почтовых ящиках. А если спросят, то на этот случай у неё тоже есть варианты монолога. Не позволит она себе испортить утро. Ткнув на домофоне номер квартиры, Зинаида Филипповна приготовилась, набрав воздуха в лёгкие. После нескольких гудков в динамике щёлкнуло и послышалось.

– Здравствуйте, – неожиданно вежливо прозвучало из домофона.

Приветливый и звонкий голос принадлежал определённо ребёнку. Девочке.

– Папка с мамкой дома? Позови, – пошла в атаку Зинаида Филипповна.

– А их сейчас нет. Они в другом месте, – беззаботно ответил звонкий голосок.

– Пьют, поди? С утра пораньше. А дитё сопливое без присмотра.

– Зачем вы так говорите? – невозмутимо ответила девочка. – У нас здесь никто не пьёт. Ни с утра, ни пораньше.

– Поучи меня ещё. Пигалица мелкая. Что знаю, то и говорю. Небось такая же. Оторви и выбрось, как Машка. Только одни шмотки да куклы на уме. Дай да дай! А как заработать на это дай, никого не волнует.

– Маша не такая, – возразил голосок. – Я с ней дружу… – тут же запнулся. – Дружила, – немного печально поправился.

– Вот-вот. Дружила. Вы же, дети, и дружить сейчас не умеете. Небось кукол своих не поделили, и дружба врозь.

Так ведь?

– А вы любите кошек? – не обращая внимания на колкости Зинаиды Филипповны, продолжил голос. – Маша любит, – тут же, не дожидаясь ответа, добавила девочка.

– От ваших кошек только вонь да подранная мебель. Вам, детям, дай волю, так вы зоопарк блохастый дома разведёте. А кормить? На вашем Вискасе только разориться можно. Ты хоть знаешь, сколько этот Вискас ваш стоит? Орут потом по ночам. Вам потеха, а взрослым забот полон рот.

– Барсик не драл мебель. И в лоток всегда ходил. Мы с Машей ему домики строили. Даже пеленать себя разрешал. А как он за бантиком прыгал. Вы бы только видели, – девочка тяжело вздохнула. – Но он убежал.

– И правильно сделал. Сама, поди, виновата. Нечего животину было мучить.

– Мы его не мучили. Мы на дачу собрались, а он выпрыгнул из машины и убежал, – голос снова тяжко вздохнул. – Я его: «кис-кис», «Барсик-Барсик», а его нет уже. Папа ждать не стал. Говорил, что никуда Барсик не денется. Вернёмся, а он здесь нас ждать будет. Сказал, что если время упустим, то в пробки попадём. Теперь винит себя, что Барсик пропал, а время всё равно упустили.

– Делов-то. Таких Барсиков на помойке, как блох на собаке.

– Не, – не согласилась девочка. – Барсик особенный. Я знаю, что он недалеко убежал. Вы его покормите, как увидите?

– Делать мне больше нечего, – Зинаида Филипповна начала уставать от разговора. С ребёнком ругаться не так интересно. – Каждого плешивого не накормишь.

– Подождите, – голос как будто почувствовал, что разговор заканчивается. – Вы Машу обнимите за меня. Она вас, кстати, очень любит. Она как узнала, что вы к ней переезжаете, так все уши мне прожужжала, что у неё теперь бабушка будет. Вот у меня бабушки не было, – голос опять вздохнул. – А у Маши теперь есть. И тётя Света вас любит. И дядя Саша. Правда-правда, – тараторил голосок. – Вы же добрая. Вы попробуйте быть бабушкой. Это очень здорово.

– Да никто меня не любит, – с горечью произнесла Зинаида Филипповна. – Квартиру мою хотят. Думают, что раз приютили, так отпишу им. Шиш им с маслом, – она даже показала фигу в домофон. – Да и откуда тебе-то знать?

Мала ещё советы давать.

– Я всё знаю, – раздался голос в домофоне. – Честно-честно. И про Барсика не забудьте. Маша обрадуется, если он найдётся. А он найдётся. Он такой красивый и в полоску. И ухо одно без кончика. И Маша – ваша внучка. Это точно. Дедушка Боря так и сказал. И я тоже знаю, что она самая настоящая ваша внучка, а вы самая настоящая её бабушка.

Голос замолчал.

– Эй! – крикнула Зинаида Филипповна в домофон. – Ты ещё тут? Как тебя звать-то? Какой ещё дедушка Боря?

Домофон молчал в ответ. Зинаида Филипповна даже подула в него, как в телефонную трубку.

– Вам открыть?

Зинаида Филипповна обернулась на голос.

Двор подозрительно ожил, как будто кто-то повернул выключатель. По тротуару прогуливались мамы с колясками. Шли люди по своим делам. Позади неё стоял молодой человек в бейсболке. Зинаида Филипповна даже успела признать в нём потенциального наркомана и собралась уже выдать одну из своих речей, как язык как будто перестал слушаться её. Вместо этого она спросила:

– А что это за девчушка живёт в 245-й квартире? Шустрая такая.

– Вы же Зинаида Филипповна? – вместо ответа спросил парень. – Мама Саши из 194-й? Я видел, как вы вчера приехали. Я Сергей. Из 230-й. А в 245-й сейчас никто не живёт. Месяц назад вся семья в аварию попала. Насмерть. Серёга с Ленкой и Катя. Дочка их. Вы Маше только ничего не говорите. У меня у самого дочь. Даша. Они дружили. Не знаем, как сказать теперь им, что Кати нет. Думают, что она на даче.

Зинаида Филипповна на ватных ногах дошла до лавочки и присела.

– С вами всё в порядке? – Сергей сел возле неё.

– Благодарю, Серёж, – Зинаида Филипповна нашарила в кармане кофты платок. – Всё в порядке, благодарю.

– Машка вас очень ждала, – Сергей поднялся и улыбнулся. – Все уши Даше с Катькой прожужжала, что у неё будет настоящая бабушка. Вам точно помощь не нужна?

Зинаида Филипповна ещё раз поблагодарила молодого человека, и тот удалился.

На лавочке голуби бесцеремонно клевали семечки прямо из кулька. Зинаида Филипповна подняла голову и посмотрела вверх.

– Дедушка Боря, – негромко повторила она. – Ты, что ли? Ты уж прости меня. Не дала тебе возможности нормально с внучкой пообщаться при жизни. Не знаю, что на меня нашло тогда. Да уж и поздно оправдываться.

В этот момент Зинаида Филипповна почувствовала, как что-то появилось рядом на лавочке. Голуби, взмахнув крыльями, сметая остатки семечек, тотчас же сорвались. Она обернулась на это что-то. На скамейке по правую руку от неё сидел кот. Полосатый и с надкушенным ухом. Тощий такой, что рёбра выпирали из боков.

Зинаида Филипповна подняла руку и осторожно протянула её в его сторону. Ладонь неуверенно зависла над его головой. Кот сам встал и, выгнувшись, потёрся макушкой об шершавую и сморщенную ладонь. От самых кончиков пальцев до глубины души прошла какая-то тёплая волна. Зинаида Филипповна провела рукой от макушки по костлявому хребту до хвоста.

– Барсик? – неуверенно обратилась она к коту.

Тот только ещё раз уткнулся лбом в её ладонь и утвердительно заурчал.

– Ну, пойдём домой, что ли? – Зинаида Филипповна аккуратно сгребла кота в охапку. – Ты хоть знаешь, сколько твой Вискас стоит?