Гэри Стивенсон: Бешеные деньги. Исповедь валютного трейдера

Gary Stevenson

THE TRADING GAME A Confession

Перевод с английского Евгения Поникарова

Научный редактор и автор предисловия к русскому изданию – доцент Высшей школы бизнеса НИУ ВШЭ, инвестор и управляющий активами, основатель Инвестиционного партнерства ABTRUST Алексей Бачеров

© Gary Stevenson, 2024

© Поникаров Е. В., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская группа «Азбука-Аттикус», 2025 Азбука Бизнес ®

* * *

Всем озябшим детям и голодным детям, которые мечтают стать миллионерами. Я сделал это для себя, поэтому я сделал это для вас.

В безумном мире только сумасшедшие являются здравомыслящими.

Акира Куросава

Жизнь – это жизнь, игра – это игра.

Дед Аниша

Предисловие к русскому изданию

Люблю автобиографические книги, посвященные финансам и инвестициям, и поэтому с радостью откликнулся на предложение выступить научным редактором произведения, которое вы сейчас держите в руках. За свой более чем двадцатилетний путь в сфере инвестиций я прочел немало подобных книг и в 95 % случаев остался очень доволен не зря потраченным временем. Эта книга не стала исключением, и я с радостью поставлю ее на свою полку.

Когда я читал книгу как научный редактор, я не раз порывался написать комментарий, который бы разъяснил читателю какой-нибудь термин или процесс, но, продолжая чтение, находил весьма несложное и доходчивое объяснение в самом повествовании. Кроме того, исповедь Гэри Стивенсона не располагает к академическим «занудствам».

История, рассказанная автором, интересна. Он еще раз показывает, насколько разнообразен мир инвестиций, какими делами занимаются крупные институциональные инвесторы и профессиональные участники, какая атмосфера царит внутри финансовых гигантов. Любая история, погружающая нас внутрь процесса и приоткрывающая занавес торгового зала, достойна внимания, так как благодаря именно таким книгам мы можем видеть трейдинг не только с позиции сухих цифр, но и поведенческих аспектов, а они крайне важны, особенно для бихевиористов. Конечно, автор наверняка излагает свою версию истории, и другие ее участники могли бы иначе интерпретировать те или иные события, но книга не претендует на истину в последней инстанции, а мы, читатели, не будем воспринимать ее как учебник.

Автору удалось не только живо рассказать о своих операциях на финансовом рынке и о карьерном росте, но и хорошо описать, что предшествовало его возможности получить место в одной из крупнейших финансовых корпораций мира. Путь валютного трейдера пролегал через университет и высшее образование, что сильно контрастирует с нарративами, распространяемыми в последние годы в России. Именно знания и знакомства, полученные в Лондонской школе экономики, помогли герою добиться положения и успеха в «Ситигруп».

Сфера инвестиций будет постоянно манить амбициозных людей, а размер вознаграждения в случае успеха – кружить головы. Но этот путь не для всех, и он крайне тернист! Такие книги, как исповедь Гэри Стивенсона, дают нам лучше познакомиться с миром трейдинга и подготовить себя к вызовам, с которыми вполне реально столкнуться на «золотой лестнице без перил», ведущей к заветным целям.

Уверен, что вы получите удовольствие от чтения. И даже если вы слабо разбираетесь в инвестициях, автор доходчиво разъяснит все, что вам нужно знать о его личной истории, а если и этого будет недостаточно, то просто насладитесь самим сюжетом и его динамичным развитием, не уступающим сценариям лучших бизнес-драм. Ведь жизнь в итоге оказывается намного интересней вымысла.

Пролог

– Я хочу рассказать тебе одну историю.

Гигантское лицо Калеба нависало над столом. Перед ним стояли две миски с рамэном^[1] – пустая и полная. Несколько заблудившихся струек пара всплывали, сходясь в скользящем танце с его сияющей белоснежной улыбкой. Я сидел низко на стуле, и мне казалось, что две палочки, торчащие из моей миски, почти утыкаются в его подбородок. Улыбка Калеба ширилась.

– Знавал я одного очень хорошего трейдера. Реально хорошего трейдера. Он работал в Deutsche Bank. Умный парень. Молодой. Прямо как ты.

Толстые предплечья Калеба обхватывали теплую пустую миску и сильно вжимали ее в стол. Сцепленные руки оказались недалеко от моего лица. Никогда не забуду, как выглядели эти пальцы. Толстые, круглые и розовые, как сырые сосиски. Казалось, они сейчас лопнут.

– Знаешь, тот парень был реально хорошим трейдером. Заработал кучу денег. Кучу денег для себя, кучу денег для Deutsche Bank. Хорошая карьера.

Пространство вокруг нас заполнял гул ресторана. Мы сидели не в какой-то жалкой примитивной забегаловке, которые, кажется, самозарождаются в закоулках японских мегаполисов. Большой просторный корпоративный ресторан, раскинувшийся на шестом этаже большого просторного корпоративного небоскреба. Бизнесмены, ослабив галстук, чокались пивными бокалами со своими боссами, смеясь над их шутками. Среди японских служащих затесалось несколько американских банкиров, болтавших слишком много и слишком громко. Я молчал. Я смотрел, как это гигантское лицо плывет сквозь темноту, через стол, в мою сторону.

– Но знаешь, этот парень, этот молодой трейдер. Хотя он был хорошим трейдером, у него имелась одна реально серьезная проблема. Фатальный недостаток, можно сказать… Понимаешь, тот парень думал, что может уйти. Он думал, что может все бросить и уйти. Понимаешь, о чем я?

Калеб – крупный человек. Я уже это, вроде бы, упоминал, однако крупными у моего собеседника были не только лицо и пальцы. Все его части казались на пару размеров больше, чем положено. Большие брови, большой подбородок. Даже волосы на голове каким-то образом выглядели слишком большими, слишком густыми и слишком темными. И в придачу ко всему этому великанская улыбка. Огромная, белая и жемчужная. Сейчас мне казалось, что она шире лица. Вечером вторника она сияла в темноте помещения – Чеширский кот в рамэнъя^[2].

– Так вот, этот парень решил, что возьмет деньги и уйдет. Бросит это занятие, понимаешь? Хорошая идея. Завести где-нибудь семью. Красота. Видишь ли, дело в том, что этот парень, он просто реально не понимал, как работает эта индустрия. Deutsche Bank реально не хотел, чтобы он уходил. Понимаешь?

Не нужно было быть гением, чтобы понять, куда клонится беседа, и я почувствовал, что мой желудок начинает опускаться. Я ощутил слабость; во рту появился какой-то привкус или запах. Может, это кровь? Я уселся на стуле поглубже, не спуская глаз с Калеба. Тот по-прежнему улыбался. Казалось, с каждой минутой улыбка становится все шире.

– Ну так вот, Deutsche Bank вернулся и изучил все его сделки, понимаешь? Всю историю его чатов, все его мейлы. Он там долго проработал, знаешь ли, много сделок провернул. И они сумели там найти кое-что не очень хорошее. Понимаешь, о чем я говорю? То, что ему не следовало делать.

По моим ногам побежал огонь. По ступням. Жар, нарастающее ощущение зуда. Жжение. Но я не двигался.

– Знаешь, это не совсем правильно, но Deutsche Bank действительно подал на того трейдера в суд за некоторые штуки. Честно говоря, он реально не сделал ничего особо плохого, но им удалось что-то накопать. Дело годами грохотало по судам. Понимаешь, о чем я? Из судов не вылезал. Реальный кошмар. Этот трейдер, отличный молодой трейдер, он так и не смог реально уйти, понимаешь. Семью не завел. Только судебные разборки. Лучшие годы жизни. Можешь себе это представить, Гэри? Можешь представить? Дело так ничем и не закончилось, но он в любом случае в итоге потерял все свои деньги. Гонорары адвокатов. Все свои деньги и много сверх того. В итоге обанкротился. Потерял все.

Теперь жар охватил меня целиком – как и слабость, и привкус крови. Но я по-прежнему не двигался. Я смотрел ему в лицо.

– Гэри, ты меня слушаешь? Ты понимаешь, что я говорю?

Огромное круглое лицо приблизилось.

– Гэри. Ты мне нравишься. Я думаю, ты хороший человек. Но иногда с хорошими людьми случается плохое. Тебе предстоит это узнать. Мы можем весьма усложнить твою жизнь.

В этот момент на меня нахлынула волна воспоминаний. Воспоминаний, которые унесли меня за тысячи миль. Вдаль от Токио – обратно в Илфорд, Восточный Лондон^[3]. Мне было восемнадцать, и я сидел на мяче в глухом тупике рядом с железной дорогой, когда Гарри сказал, что у его мамы рак. Тогда я не знал, что ответить: «Хочешь поиграть в футбол?». Я вспомнил, как темной ночью стоял у стены в переулке и наблюдал за Сараваном, когда тот пригрозил меня зарезать. Руки он держал в карманах. Был ли у него нож? Я не знал. Я вспомнил, как за мной гнались по улицам с ленточной застройкой, а я перепрыгивал через ограды садов, и тот случай, когда сбили Братхапа и как содрогалось его тело, когда он лежал на земле. Я вспомнил все это глупое насилие, и кровь, и всю ерунду, которой полно у детей на улице, и все обещания, которые давал, и людей, которых знал. Я вспомнил, как сидел с Джейми ночью на крыше многоярусного паркинга, глазея на новые небоскребы, поднимающиеся вокруг нас, и сказал ему, что однажды стану большим человеком. Обещал, что сделаю это. Он курил в свете луны и смеялся надо мной. Однако он знал, что я это сделаю. И я тоже знал.

Нет, подумал я. Это не кончится здесь.

Не здесь, не в этом холодном корпоративном ресторане. Не под тяжестью этой улыбки.

Часть 1. Вверх

1

В каком-то смысле я был рожден, чтобы стать трейдером.

В конце улицы, на которой я вырос, перед высокой вогнутой стеной центра переработки отходов, в четырех метрах друг от друга стоят фонарь и телеграфный столб – идеальные импровизированные ворота.

Если встать между этими двумя столбами, сделать десять больших шагов назад и посмотреть вверх и между ними, то издалека над высокой стеной выглянет и подмигнет вам свет самого высокого небоскреба квартала Канэри-Уорф^[4].

По вечерам после школы, надев потрепанные школьные туфли и школьную форму брата, я подолгу пинал старые пластиковые мячи рядом с этими воротами. Когда мама приходила и звала меня ужинать, я оглядывался и видел, как небоскреб подмигивает мне. Казалось, это означало какую-то новую жизнь.

С этими взмывающими ввысь сверкающими храмами капитализма меня объединяли не только улицы Восточного Лондона. Было и что-то еще – нечто вроде общей веры. Связанное с деньгами. Связанное с желанием.

Я всегда глубоко ощущал важность денег и понимал, что у нас их не так уж много. Одно из моих первых воспоминаний – как родители дали мне однофунтовую монету и послали купить лимонада на заправке Esso. В какой-то момент монета потерялась. Мне кажется, что я искал ее долгие часы – ползал под машинами, копался в канавах, – но вернулся домой в слезах и с пустыми руками. На самом деле, вероятно, прошло минут тридцать. Но, надо думать, в детстве тридцать минут – это очень долго, а фунт – куча денег.