Надо было мне сообразить: правила игры могут начать меняться. Библиотекари потратили три месяца на охоту на нас с дедом. И как ни противна была им мысль об использовании местных силовиков, упустить нас они хотели еще меньше!

С другой стороны ко мне приближалась еще одна группа агентов. Добрая дюжина воителей в линзах. Скорее всего, вооруженных стеклянными мечами и иным продвинутым оружием.

Оставалось только одно, и я…

Рванул в туалет.

Там было полно народу, пришедшего по зову природы. Я устремился к дальней стене. Сбросил рюкзачок на пол и прижал обе ладони к кафелю на стене.

Несколько человек с удивлением на меня покосились, но к подобному я давно привык. Люди смотрели на меня косо всю мою жизнь – а на что еще рассчитывать парнишке, который без конца ломает вещи, даже самые неломающиеся? (Мне было семь, когда моему таланту заблагорассудилось начать разносить тротуар у меня под ногами. Я шел, оставляя за собой полосу переломанной плитки, совсем как тот робот-убийца из кино… ага, такой себе разрушитель в кроссовочках тридцать седьмого размера!)

Я зажмурился, сосредотачиваясь. В те давно прошедшие времена таланту было позволено управлять моей жизнью. Я понятия не имел, что могу его контролировать. Я даже не был убежден, что талант у меня вправду имеется.

Все изменило появление дедушки Смедри в моей жизни. Случилось это за три месяца до моих метаний по аэропорту. Дед вовлек меня в операцию по проникновению в одну из библиотек и возвращению Песков Рашида, по ходу подведя к мысли, что я могу пользоваться своим талантом, вместо того чтобы быть его безвольным проводником.

Итак, я сфокусировал внимание, и из глубины груди по рукам пронеслись парные выбросы энергии. Плитки под моими ладонями отлетели от стены и осыпались на пол, разбиваясь со звоном, точно сосульки, когда их сбиваешь с перил. Я усилил концентрацию. Сзади послышались вскрики. Вот-вот ворвутся Библиотекари и схватят меня…

Стена пошла трещинами и рухнула, вывалилась наружу, от меня прочь. Из лопнувшей трубы ударил фонтан воды. Я не стал оглядываться на кричащих людей, лишь нагнулся за рюкзачком.

Лямка тут же лопнула. Я тихо выругался и схватил другую. Она тоже порвалась.

Ох уж этот талант! Благословение и проклятие! Он больше не правил моей жизнью, но и я еще не до конца его себе подчинил. Мы с ним действовали, скажем так, на паях. Вроде того, что я получал все права где-то каждые вторые выходные и еще на некоторые праздники.

В общем, рюкзачок пришлось бросить. Благо мои линзы были рассованы по карманам куртки, а других жизненно важных ценностей у меня не имелось. Я сиганул в открывшуюся дыру, через кучи мусора и дальше – в сокровенное чрево аэропорта. (Хм… из туалета в чрево – как-то противоестественно получается, надо бы наоборот, но тут уж ничего не поделаешь…)

Я оказался в каком-то вспомогательном тоннеле, скудно освещенном и не особенно чистом. Я рванул бегом и не снижал скорости несколько минут. Надо думать, я выбрался из терминала и теперь двигался техническим проходом в соседнее здание.

В конце тоннеля обнаружились несколько ступеней наверх и большая дверь. За спиной раздавались крики, я рискнул обернуться. По проходу следом за мной торопились несколько человек.

Крутанувшись, я стал дергать ручку двери. Выход был заперт, но с дверьми у меня всегда разговор был короткий. Ручка отлетела, я машинальным движением бросил ее за плечо и пнул дверь. Она распахнулась – прямо в просторный ангар.

Надо мной нависли многотонные туши самолетов, в их кабинах было темно. Я помедлил, снизу вверх разглядывая громадные машины и чувствуя себя букашкой в окружении могучих зверей.

Встряхнувшись, я вернулся к реальности. Я еще не избавился от погони. По счастью, в ангаре, кажется, совсем не было людей. Я захлопнул дверь и приложил руку к замку, прибегая к помощи своего волшебного таланта, чтобы намертво заблокировать ригель. Потом перескочил ограждение и приземлился на короткий пролет ступеней, спускавшихся к полу ангара.

Пол оказался пыльным, за мной оставались следы. Выбежать из ангара на летное поле означало, скорее всего, подставиться под немедленный арест – учитывая нынешнее состояние службы безопасности аэропорта. Спрятаться? Тоже очень рискованно…

Час от часу не легче – мое кредо, такой вот девиз всей моей жизни. Что бы я ни делал, как бы ни поступал, в результате ситуация оказывалась только опаснее исходной. Как говорится, из огня да в полымя! Зря ли эта присказка в Тихоземье стала такой популярной…

(Тут надо заметить, что жители Тихоземья не очень-то изобретательны в том, что касается идиом. Я бы выразился иначе: «Из огня да в полымя, а оттуда в пруд с акулами при бензопилах с цепями из царапучих котят!» Впрочем, этот образ трудноват для восприятия…)

С той стороны в дверь молотили кулаками. Я посмотрел на нее и принял решение. Попробую спрятаться!

Я перебежал к небольшой двери в стене ангара. Сквозь щели пробивался свет: должно быть, дверь выводила на летное поле. Я старательно оставлял за собой следы, размашистые и четкие. Приготовив таким образом обманку, я вспрыгнул на какие-то ящики, перебежал по ним и вновь спустился.

Дверь тряслась под ударами. Долго она не продержится. Я укрылся за колесом «Боинга-747», сдернул линзы курьера и сунул руку за отворот куртки. Там на подкладку было нашито немало потайных кармашков для сбережения линз, обшитых особой тканью производства Свободных Королевств.

Вытащив очки с зелеными стеклами, я торопливо надел их.

Дверь наконец поддалась.

Я даже не обернулся, сосредотачиваясь на покрытии пола. Потом активировал линзы, и они породили порыв ветра. Вихрь пронесся по полу, стерев некоторые следы. Это были линзы ветродуя – подарок дедушки Смедри, полученный мной через неделю после первого внедрения к Библиотекарям.

К тому моменту, когда дверь распахнулась и преследователи, бормоча и ругаясь, вывалились наружу, на полу остались лишь те следы, которые я желал им показать. Я съежился за спасительным колесом, придерживая дыхание и пытаясь утихомирить колотящееся сердце. По ступенькам громыхали башмаки солдат и полицейских.

Тогда я вспомнил о своих линзах поджигателя.

Я осторожно выглянул из-за колеса «Боинга-747». Библиотекари попались на удочку: вся толпа устремилась по следам к двери, ведущей наружу. К сожалению, они не мчались сломя голову, как мне бы того хотелось, а иные еще и подозрительно озирались!

Я вновь спрятался прежде, чем меня успели засечь. Мои пальцы нашарили линзу поджигателя – у меня оставалась только одна, – и я нерешительно вытянул ее из кармашка. Она была совершенно прозрачна, с единственным алым пятнышком в центре.

В активированном состоянии линза работала почти как лазер, выбрасывая луч высокотемпературной энергии. Я мог обратить его против Библиотекарей. В конце концов, они уже несколько раз пытались меня убить. Они заслужили!

Я помедлил… и тихонько убрал линзу на место, а на нос водворил свои линзы курьера. Если вы читали повесть о спасении Песков Рашида, вы уже знаете, что у меня вполне определенные взгляды на героизм. Герой – это не тот человек, который ударит высокоэнергетическим лазером в спину солдатам. Особенно когда среди них – ни в чем не повинные сотрудники службы безопасности аэропорта.

Сантименты, сантименты, вечно я из-за них попадаю в неприятности! Вы, вероятно, помните, где я в итоге окажусь? Меня привяжут к алтарю, сложенному из устаревших энциклопедий, а сектанты из библиотекарского ордена Разбитых линз изготовятся пролить мою кровь, кровь окулятора, во исполнение нечистого ритуала…

Вот до чего героизм меня доведет. Ирония состоит в том, что он же спас мне жизнь в тот день в ангаре аэропорта. Ибо, не надень я линзы курьера, я бы пропустил случившееся дальше.

«Алькатрас?» – прозвучал голос у меня в голове.

Я чуть не вскрикнул от изумления.

«Эй, Алькатрас! Ау!.. Есть кто на связи?»

Голос был нечеткий, искаженный помехами. И он не принадлежал моему деду. Тем не менее происходил он из линз курьера.

«Что за фигня, – продолжал голос. – Эх, никогда-то у меня с линзами курьера не получалось…»

Голос пробирался через помехи, появляясь и исчезая, как в радиоприемнике со слабым сигналом. Хотя это был не дед Смедри, в тот момент я был готов схватиться за любую соломинку.

– Я здесь, – прошептал я, активируя линзы.

Передо мной, точно зависшая в воздухе голограмма, смутно проявилось лицо. Оно принадлежало девочке-подростку с темной кожей и черными волосами.

– Алло, – произнесла она. – Ты на связи? Можешь говорить погромче, а то слышно плохо!

– Не могу, – прошипел я, косясь на Библиотекарей. Большинство преследователей уже вышли наружу, но оставшимся – в основном это были местные безопасники, – похоже, велено было обыскать ангар.

– Ну… ладно, – сказал голос. – Ты кто вообще?

– А кто я, по-твоему? – спросил я раздраженно. – Алькатрас я! Сама-то ты кто?

– Да я… – И голос, и картинка задергались, пошли рябью. – Меня за тобой прислали. Ой! Опять пропадаешь. Ты где?

– В ангаре, – сказал я. Один из охранников вскинул голову, потом вытащил ствол и указал в мою сторону. Услышал-таки! – Стекляшки… – прошипел я, прижимаясь к полу.

– Слушай, тебе не следовало бы так ругаться, – заявила девчонка.

– Спасибо за совет! – прошептал я как можно тише. – Сама ты кто такая? И как собираешься меня вытаскивать?

Повисла пауза. Жуткая, леденящая, бесконечная, раздражающая, опустошительная, смертоносная, выматывающая нервы, неимоверно красноречивая пауза.

– Я… если честно, не знаю, – сказала девчонка. – Я… погоди секундочку… Бастилия говорит, тебе надо выбежать куда-нибудь на открытое место и подать нам сигнал. Там, внизу, туман слишком плотный, не разглядеть ничего.

«Там, внизу?..» – мысленно повторил я. В любом случае, если Бастилия где-то там, с этой девочкой, это добрый знак. Бастилия меня, конечно, взгреет за то, что опять влип в неприятности. Сама она, как правило, преуспевает в том, чем занимается. Будем надеяться, строка о спасении моей персоны дополнит список ее успешных операций.

– Эй! – послышалось в стороне. Я повернулся на голос и уткнулся взглядом в одного из охранников. – Я тут нашел кое-кого!

«Пора что-нибудь сломать», – подумал я, набирая побольше воздуха в грудь. А потом испустил разрушительный импульс в сторону самолетного колеса.

Сам я метнулся в сторону и вскочил, а с колесного диска посыпались гайки. Безопасник вскинул пистолет, но огня не открыл.

– Стреляй! – заорал тип в черном костюме, судя по всему Библиотекарь, раздававший приказы от дальней стены помещения.

– Я по детям не стреляю, – отозвался охранник. – Где террористы, про которых вы говорили?

«Славный парень», – прошептал я, бросаясь к выходу из ангара. В этот момент шасси окончательно подломилось, и носовая часть самолета с грохотом обрушилась на бетон. Раздались вопли, охрана бросилась кто куда.

Библиотекарь в черном костюме выхватил пистолет у какого-то растерявшегося безопасника и прицелился в меня.

Я лишь улыбнулся…

Как и следовало ожидать, пистолет развалился на части, стоило Библиотекарю нажать на спусковой крючок. Талант защищает меня всеми доступными способами, и чем больше у оружия движущихся деталей, тем проще его сломать. Я саданул плечом в тяжелые ворота ангара, передав им разрушительную энергетическую волну. Дождем посыпались болты, гайки, заклепки и со звоном запрыгали по бетону. Несколько охранников высунули головы из-за ящиков.

Передняя стена ангара рухнула вся целиком. Накренилась и с гулким грохотом ударилась оземь, выпадая наружу. Даже я сам потрясенно помедлил, хотя именно такого эффекта и добивался. Внутрь ангара с улицы потянулись вихрящиеся клубы тумана и окружили меня.