– Попробую догадаться, – наконец сказала она. – Твой божественный щит восстановил целостность. И ты пришел к ошибочному заключению, что это событие – прямое следствие твоего решения о разрыве со мной, хотя в действительности трещина с высокой степенью вероятности заросла сама собой. Согласно исследованию, приведенному Турманом в «Золотых годах», среднее время заживления щита у молодых паладинов составляет две недели. В этой же книге он подчеркивает, что в начале обучения божественный щит уязвим и повреждается очень часто. Именно для того, чтобы ты это узнал, я тебе ее и дала. Подозреваю, что ты не прочел? Знаешь, я рада за тебя. Тебе кажется, что твои поступки на что-то влияют. Это должно тебя воодушевлять.

Девлин опять состроил презрительную гримасу. Рен замолчала, ожидая, что теперь заговорит он. Наконец-то она узнает настоящую причину его ухода.

– Ты всегда права, – сказал он. – Что бы ни происходило – всегда. Тебе просто необходимо доказать свою правоту. Это так изматывает.

Вот эта сентенция возмутила Рен до глубины души. Она еще могла вытерпеть нападки на ее моральный облик, пусть даже отвратительно ханжеские, но критиковать ее эрудицию – это уже слишком. Никто не обязан стыдиться, что умеет искать ответы на поставленные вопросы.

– Знаешь что, Девлин? Катись куда подальше, и да пребудет с тобой магический свет.

Она ускорила шаг, едва не задев его плечом.

– Маркус, – сказал он ей в спину. – Он был прав, выковав такой клинок. Он поступил как должно. Это правильный ответ, и все это знают.

Рен не смогла устоять перед искушением и обернулась.

– Неужели? В финале этой легенды Маркус убил Роуэна – именно потому, что считал, что его меч лучше. Но я не сомневаюсь, что ты будешь верить в те сказки, что позволят тебе лицемерить с чистой совестью.

И она ушла, отчаянно убеждая себя в том, что вышла победителем из их последнего противостояния. На далекой, невидимой со двора академической башне зазвонили колокола.

6

Рен надо было на что-то выплеснуть свою злость.

Поэтому она направилась прямиком в архивное хранилище. В Бальмерикской академии их было семь – все в разных местах, – но она всегда бронировала себе комнату (также называемую залом) в одном и том же. Оно располагалось в северо-восточном углу академического городка, в башне, стоявшей посреди рощи крапчатых сосен, перемещенных сюда посредством магии для насыщения атмосферы Небес кислородом. Сосны росли справа и слева от аллеи, их огромные зеленые ветви смыкались над головой Рен, словно своды собора. Образ был как нельзя более уместен, ведь долгие часы, которые она проводила под башней, в подземном архивном зале, ей самой казались в каком-то смысле священными.

Дверь в архивную комнату была врезана в склон холма, на котором возвышалась башня хранилища. Вниз, во тьму, вели каменные ступени. Когда Рен спустилась вниз, проход сильно сузился. Так глубоко под землей темнота, казалось, оживала. Рен поеживалась от подземного холода, но вскоре каменные стены засветились в ответ на ее присутствие.

Из них выступило словно бы жидкое пламя. Рен шагала вперед, и коридор наполнялся мягким оранжевым светом. В воздухе повис низкий гул пробудившихся энергий. Она до сих пор помнила чувство восторга, охватившее ее, когда она впервые попала в архивную комнату. Учитель объяснил ей, что эти комнаты были созданы специально для того, чтобы витающая в их стенах магия приобретала видимость. Здесь студенты могли отрабатывать заклинания, не подвергая опасности себя и окружающих. Здесь они учили общеизвестные магические формулы и экспериментировали над новыми, в итоге добавляя их к своему арсеналу. Рен потянула руку – как тогда, в первый раз, – и прошлась кончиками пальцев вдоль почти осязаемой пряди магии.

До прибытия на этот материк предки Рен – дельвейцы – не знали магии. Да и тусканцы тоже, если уж на то пошло. Только приплыв сюда, на землю, где когда-то обитали драконы, оба народа обнаружили совершенно новые для себя возможности. Каждый раз, заходя в архивную комнату, Рен мысленно определяла свое место в истории. Если бы она родилась триста лет назад, в ее жизни не было бы никакой магии. Двести лет назад ей были бы доступны лишь самые примитивные заклинания. Сто лет назад – и она практиковала бы многочисленные интуитивные формы магии и ждала будущих открытий, которые должны были заложить фундамент современной, структурированной магической системы.

Но она живет совсем в другое время – время, когда в ее распоряжение может быть предоставлена комната, созданная посредством магии и для магии; время, когда любой человек имеет возможность – постепенно, заклинание за заклинанием – нарастить собственный магический арсенал. Естественно, современное общественное устройство Катора таково, что люди ее положения сильно ограничены в своих устремлениях – в том числе и касающихся магических практик, – но Рен все же была благодарна судьбе, что родилась именно теперь. Она не представляла жизни без своих любимых заклинаний.

Стены коридора разошлись в стороны, и она оказалась в довольно большом помещении, в центре которого стояли две миниатюрные башенки: одна высотой примерно до пояса, другая до плеч, и обе не шире стопки книг. Рен почти непроизвольно перебрала в уме длинную череду фактов. Она знала, какое количество попыток требуется в среднем на овладение новым заклинанием, знала, сколько заклинаний было в распоряжении самых великих магов на момент их смерти.

Она знала… знала… знала.

Тебе просто необходимо доказать свою правоту. Это так изматывает.

Сейчас слова Девлина задели ее сильнее, чем в первый раз. Возможно, любая другая причина разрыва не произвела бы на нее никакого впечатления – кроме этой. Девлин подтвердил то, о чем она и раньше смутно догадывалась. Если ее интеллект утомляет Девлина, то, может быть, и остальных тоже? Она увидела мысленным взором пустой коридор перед лекционным залом Агоры. Неужели подобные мнения добрались и до Шиверинов? Может ли быть, что все считают ее поверхностной всезнайкой, не способной ни к какой реальной работе? Если так, то никто и никогда не возьмет ее на службу.

Рен резким, раздраженным движением сбросила сумку с плеча. Она пересекла комнату и открыла дверцу в верхней части высокой башенки. Внутри стояла одинокая свеча. Она зажгла фитиль и вгляделась в пламя. Эта свеча предназначалась для медитации: Рен сосредоточилась на технике выполнения того заклинания, с которым она собиралась работать, и отогнала от себя все остальные мысли. Мысленно пройдя все шаги его сотворения, она закрыла дверцу. Затем она повернулась и положила браслет матери на плоскую верхушку второй, меньшей башенки. Если у нее все получится, новое заклинание запишется в память магического сосуда и станет частью ее и так уже внушительного арсенала.

Тебе необходимо доказать свою правоту. Это так изматывает.

– Замолчи. Просто замолчи.

Рен сделала глубокий вдох.

Тусканцы верили, что заклинание – это вопрос. Маг спрашивал, а магия давала ответ. Большинство дельвейцев считало, что магическое действие – это проявление воли человека. Сильный ум мог придать невидимому миру желаемую форму. Рен же казалось, что заклинание больше похоже на первые шаги в танце. Она как будто протягивала партнеру руку, и он откликался на ее прикосновение.

– Заклятие распределения энергии, – отчетливо произнесла она. – Попытка тринадцать.

Разлитая в воздухе магия начала обретать форму. Рен встала поудобнее, мысленно повторяя сложную последовательность действий в ее варианте заклинания. Вдалеке, у самой стены комнаты, из прядей магии соткался похожий на копье объект. Он вращался в воздухе до тех пор, пока его наконечник не нацелился ей прямо в грудь, затем вдруг, пронзая темноту, с большой скоростью полетел вперед. Рен почти инстинктивно вскинула правую руку.

Первый шаг – создать ловушку для наконечника копья.

Она расправила пальцы.

Второй – распределить энергию. Вместо одного вектора дать ей множество.

Она быстро повернула кисть по часовой стрелке.

Третий – закрутить линии энергии в нужном направлении, и четвертый…

Но манипуляции Рен оказались слишком медленными. Атакующее копье наткнулось на созданную ей магическую стену. Его энергия распределилась по изгибающимся по часовой стрелке силовым линиям – но она не успела задействовать последний такт заклинания: отклонить траекторию копья таким образом, чтобы оно пролетело мимо и вонзилось в пол позади нее.

– Что ж, похоже, я убита, – донесся до нее голос из темноты.

Рен улыбнулась, несмотря на все свои горести. В архивный зал вошла Тиммонс Девайн, ее единственная подруга. Во всей академии не нашлось бы человека, которому Рен доверяла больше, чем ей. Из ее груди торчало древко магического копья – к счастью, совершенно безвредного. Она небрежно провела рукой, и оно растворилось среди плавающих в воздухе тускло-оранжевых прядей. Лицо Тиммонс выражало искреннее сочувствие. Рен скривилась как он зубной боли.

– Серьезно? Ты уже в курсе?

Тиммонс улыбнулась.

– «Катись куда подальше, и да пребудет с тобой магический свет» – это вся академия слышала.

Тиммонс состроила осуждающую гримасу, и они расхохотались. Затем она крепко обняла Рен. Тиммонс была выше нее почти на голову, и пахло от нее всегда целым цветочным садом. Из ее роскошных серебряных волос можно было бы свить струны для арфы – такими здоровыми они выглядели. Рен почувствовала, как у нее в груди – пусть всего на мгновение – размягчается комок злости. Тиммонс отстранилась, чтобы хорошенько ее разглядеть.

– Паладины. Их фальшивый блеск только ярче высвечивает, какие они внутри гнилые. Ты себе получше найдешь.

Рен кивнула:

– Знаю. Я уже решила выйти замуж за этот архивный зал. Чем не жених?

– И наверняка не такой скучный, как Девлин.

Рен горько усмехнулась. Тиммонс внимательно поглядела на нее.

– Дело не только в Девлине, – призналась Рен. – У меня сегодня было собеседование.

Тиммонс вскинула бровь.

– С каким домом?

– Шиверинов.

– О боги, Рен? Что ж ты мне не сказала? Мы только на прошлой неделе с тобой об этом говорили. Что тебе нужен шанс показать себя во всей красе. Именно этого мы и ждали. Как все прошло?

– Никак. Они меня прокатили. Никто не появился.

Тиммонс искренне удивилась, затем порывисто обняла Рен.

– Им же хуже, моя крошка. Они еще искусают себе все локти, когда ты изобретешь очередное гениальное заклинание. Продолжай. Я тебе помогу. Только сегодня, в виде исключения.

Тиммонс устроилась на сиденье у дальней стены. Рен отвернулась от нее и снова приготовилась творить заклинание. Они с Тиммонс стали лучшими подругами уже на первом курсе. Их дороги пересекались на нескольких предметах, а также на станции воскового пути, когда они отправлялись по домам. Обе они учились в академии бесплатно и окончили обычную государственную школу. Рен взяли в академию из-за высоких оценок, а Тиммонс – из-за врожденной особенности. Люди с ее талантом встречались на материке крайне редко, поэтому правительство Катора позаботилось о ее будущности.

Она от природы обладала способностью усиливать магию, придавать дополнительную мощь любому заклинанию. Все великие дома обхаживали таких усилителей и чуть ли не дрались из-за них. За Тиммонс их представители бегали с первого дня, как она появилась в академическом городке. Ни один из домов не признал бы этого открыто – основатели города делали все, чтобы их заинтересованность не выглядела как попрошайничество, – но все они часто посылали ей подарки. Эксклюзивные платья из самой дорогой ткани. Золотые украшения. Предложения руки и сердца от третьеочередных наследников. Все что угодно – в рамках разумного, разумеется, – чтобы завлечь в свою семью такой ценный товар. Поэтому-то Рен так редко обсуждала с ней собственные терзания по поводу поступления на службу: слишком велика была разница между ними в этом вопросе.

Встав в нужную для сотворения заклинания позу, Рен ощутила магическую мощь, текущую в жилах подруги. Магия сформировала еще одно копье в дальнем полутемном конце зала. Оно нацелилось прямо в грудь Рен. Усилительная способность Тиммонс работала подобно воронке: она собирала и возвращала заклинанию всю магию, какую Рен теряла в еще не доведенном до совершенства процессе его творения. Ее присутствие придавало этому процессу невероятную легкость.