Я встретился взглядом с Вербой, царившей над сценой. Её длинные смуглые пальцы вцепились в микрофон так, будто пытались его раскрошить. Вопли с расщеплением сменились чётким хрипловатым речитативом. Теперь Верба была больше похожа не на пиратку, а на ведьму или даже индейскую шаманку, и в тёмных гротах её глаз снова сверкала зловещая древность. У меня возникло стойкое ощущение, что она обращается именно ко мне, причём вместе с её собственными эмоциями транслируется ещё чья-то властная, нечеловеческая воля:

…Где бы мы ни были, что бы ни делали,
Петлями тленное тело оплетено.
Пена на стенах, бесплотные тени, но
Крепок их плен, это демоны, демоны…

Я покачивался под её взглядом и голосом, как кролик перед удавом. Даже не смутился, когда всё-таки заключил Кару в объятия, вцепился пальцами в её плечи, почувствовав тонкие, как у птички, косточки. Моё тело требовало прикосновений. Моя душа требовала музыки.

Следуй за мной, не медли,
Вслушайся, не дыши.
Я уведу тебя в петли,
Петли моей души.

Неожиданно мелодично пропела Верба, и припев подхватило несколько десятков голосов. На втором припеве я тоже присоединился, а потом Кара начала утаскивать меня куда-то в сторону. В спину нам неслась гипнотическая кричалка:

– Ответов

Нет ли?

Меток

Нет ли?

Жизнь ли, смерть ли?!

Петли, петли, петли, петли…

Глава 5
Петли, петли

– Петли, петли, петли, – как зачарованный, прошептал я.

Из ниоткуда появился шатающийся Грифон, заплетающимся языком промямлил «подержи, пэжэ» и, слегка облив меня, всучил свой стакан. Затем опять слился с извивающимися, нереалистичными в разноцветном освещении тенями. Мы отделились от толпы и оказались перед дверью с вывеской V. I. P. За ней оказался ещё один маленький, пустой зал с низкими столиками и бесформенными креслами. По потолку продолжался Ловец, формируя густые сплетения в центре комнаты и спускаясь по подвесным светильникам. Я думал, что мы завалимся на одно из кресел, хотел этого, но Кара вела меня дальше, к двери «Только для персонала».

– Нам точно туда можно?

– Точно. Там лестница в подсобку, где часто выступающие группы хранят оборудование.

– И что мы там… будем делать?

– А что ты хочешь?

По спине побежали мурашки, и я смог выдавить из себя только что-то вроде «Ух-х-ф». Для храбрости отхлебнул из стакана Грифона, но там была настолько мерзкая бурда, что я инстинктивно выплюнул её обратно и поставил стакан на ближайший столик. Часть жижи выплеснулась на тёмную лакированную поверхность. Одинокий шнурок из Ловца, протянувшийся через всю столешницу, как корень, тут же начал её впитывать. Но Кара, что вот-вот растворится в полумраке лестницы, в тот момент интересовала меня куда больше, чем странности «Паучьего подвала».

Я поймал дверь «Для персонала» в последний момент, чтобы не хлопнула, и тоже стал осторожно спускаться в подсобку. Видимо, Кара нажимала на незаметные для меня выключатели, или датчики реагировали на движение, потому что тусклый свет преследовал нас и на лестнице, и в длинном коридоре за ней. Мы прошли мимо каморки, где действительно стояли усилители и висела на стенах парочка гитар, свернули раз, другой, и обстановка стала похожа на интерьер дешёвого отеля, а потом смутно напомнила квартиру, которую я видел в раннем детстве или в скучном отечественном сериале. Я смутно чувствовал, что происходит нечто странное.

– А «Паучий подвал» больше, чем кажется на первый взгляд… – сказал я, непонятно зачем понизив голос до шёпота.

– Он больше, чем ты можешь вообразить, – ответила Кара.

На странной развилке из трёх коридоров, пересекавшихся с основным под острым углом, мы свернули в самый левый. Музыка, которая почти перестала до нас доноситься, снова стала громче, будто концерт проходил в соседней комнате. Только теперь я не был уверен, что поёт именно Верба, даже слов не мог различить. Низкие частоты заставляли моё и без того напряжённое тело сладостно вибрировать. Нити Ловца всё это время стлались над головой, будто преследовали нас. Они щетинились свободными кончиками и курчавились петлями, как кустистый лишайник, пёстрая паутина, полоска волос от пупка до паха. Наконец Кара остановилась в одной из комнат, пропустила меня вперёд и заперла за нами дверь.

Мебели в комнате не было, только валялся на полу огромный двуспальный матрас, как попало закиданный одеялами, подушками и пледами, на полу лежал ковёр, а на стене висел гобелен со стилизованным пауком и несколько постеров. Ну и, конечно, Ловец на потолке. Мне показалось, что здесь он даже обширнее и запутаннее, чем в основном зале.

– Порядок. – Кара с удовлетворённым видом бухнулась на матрас.

– Тут можно оставаться даже после закрытия? – уточнил я.

– До закрытия ещё полно времени, – заверила она, – но если что – да.

Голая лампочка чуть покачивалась, а Ловец будто специально окружил её цветными стекляшками, фольгой и узорчатой жаропрочной бумагой, так что по стенам непрерывно ползли пёстрые блики. Комната терпко пахла панк-роком и юностью. Хотя, возможно, это от Кары. Развалившись на кровати, она без помощи рук сбросила массивные чёрные ботинки и пошевелила пальцами в разных носках. Затем, сложив руки крест-накрест, стянула через голову толстовку. Из-под растянутой чёрной футболки с каким-то чертилой выглянули татуировки: кузнечик, божья коровка… Только сейчас я разглядел, что насекомые не просто сидят на травинках, а оплетены ниточками паутины.

– Уф-ф, наконец-то поваляться. Напрыгалась на месяц вперёд. – Кара потянулась, и лицо её приняло ужасно довольное выражение. – Что ты стоишь там, как неродной?

Она похлопала по матрасу рядом с собой. Медленно, как во сне или под водой, я опустился на мягкую поверхность, разулся, лёг. Потолок начал предательски вращаться – пришлось закрыть глаза.

– Где мы вообще?

– А не всё ли равно?

Я не знал, что ответить. Повернулся в её сторону и притянул к себе. По-прежнему не открывая глаз, нашёл её губы по запаху мартини с тоником. Почувствовал, что это именно то, чего мне не хватало.

– Всего год назад я верил, что никогда никого не захочу, – признался я, закончив поцелуй, который перерос в подробное взаимное исследование ротовой полости длиной в десять минут, – что в этом только наигранные стоны, скандалы и грязь. Наверно, я ошибся.

– Негативный пример перед глазами?

– Постоянно.

Она спросила, не жарко ли мне. Я ответил, что жарко, и снял рубашку. Кара прижалась ко мне лицом и начала методично покрывать поцелуями шею, плечи, ключицы. Я безумно хотел отплатить той же монетой, но пока не решался.

– Почему тебя… зовут Кара?

Она на секунду подняла глаза:

– Потому что я неизбежна.

Она невесело усмехнулась в ответ на мой недоумённый взгляд. Отстранилась на секунду, чтобы снять футболку.

– Ты вроде хотел их рассмотреть. Смотри. Но давай сразу раскрою все карты: каждая татуировка обозначает человека.

– Ты… Э-э-э… Серийный убийца?

Кара со смехом толкнула меня, так что моё податливое нетрезвое тело перевернулось на спину.

– Ага, убийца. Девственности.

Ловким движением она оказалась на мне. Тёплая тяжесть мешала соображать.

– Моя коллекция часто пополняется. И я могу быть с несколькими людьми параллельно.

Я не стал отвечать сразу. Нужно было переварить. В итоге решил не отвечать вовсе.

– Кто это? – Кончики пальцев накрыли крупного майского жука на левом плече.

– Одноклассник.

– А это? – Кузнечик под ключицей.

– Грифон, прости господи.

– Мотылёк? – Не дыша, я коснулся рисунка на полукружии левой груди, провёл по ажурному крылышку, уходившему под лифчик.

– А это было давно и неправда.

– Ничего себе… Где набьёшь Палочника?

– Можешь выбрать.

– Ну-у… Давай где-нибудь… Тут. – Я поднял голову, вытянул шею и поцеловал её прямо в солнечное сплетение.

– Где-где? – со смехом переспросила Кара.

– Ждещ, – шепеляво ответил я, обводя языком выбранное место.

Она тихонько смеялась и ёжилась, ерошила пальцами мои волосы, и каждое её движение запускало по спине новую партию мурашек. Я начал дрожать, как от холода.

– Мёрзнешь?

– Не-а.

Кара всё равно накинула на нас одно из одеял. Не сговариваясь, мы на минуту оторвались друг от друга и завозились, снимая джинсы. Снова слиплись, ещё плотнее, и ласкались ещё пару минут, а может, и часов, прислушиваясь к дыханию друг друга и таинственной музыке за стеной. Кара вдруг подскочила, как ужаленная, дотянулась до Ловца на потолке и достала оттуда что-то, похожее на чайный пакетик. Когда она привычным движением вскрыла его, я понял, что пакетик был не чайный.

– Какой он заботливый, – усмехнулся я, кивнув на Ловец.

– Конечно. Он нас любит, – серьёзно ответила Кара. – Сможешь надеть?

– Это не должно быть сложно, – предположил я.

Но пальцы плохо слушались, так что пришлось всё-таки повозиться. Теперь мне нужно было оказаться сверху. Я немного запутался в наших коленях, их было слишком много, как будто мы два паука. Но в итоге вроде получилось. Я поднял руки Кары и прижал их своими – попалась.

Теперь Кара лежала подо мной, распростёртая, как бабочка под лупой, и я мог рассмотреть и запечатлеть в памяти всё до мельчайших подробностей. Каждую родинку, розоватую вмятину от бретельки лифчика, шрамик от ветрянки, трещинки на губах. Её левая рука выскользнула из моей ловушки и метнулась вниз, чтобы направить меня. На ум пришла глупая шутка про бабочку, пронзённую булавкой.

Она охнула и на секунду зажмурила глаза, как от боли.

– Извини.

Тело требовало начать двигаться.

– Всё хорошо, – прошептала Кара, – тем более у меня от алко болевой порог повышен. Смотри.

Она поднесла руку ко рту и укусила, продолжая смотреть мне в глаза как ни в чём не бывало. Я ждал.

(Начать, начать двигаться, пожалуйста.)

С дурацкой гордостью Кара продемонстрировала два ряда глубоких фиолетовых ямок от зубов на предплечье.

– Вот это ты шиз.

– Лучше тебе узнать об этом сейчас, чем позже.

– В следующий раз кусай меня.

(Двигаться-двигаться-двигаться!)

– Хорошо.

– Можно я… Начну?

– Конечно.

Как и любой новичок, я переживал, что всё закончится слишком быстро. Но то ли с непривычки, то ли из-за адреналина или алкоголя в крови мне казалось, что мы занимались любовью целую вечность. Несколько раз я был близко, даже на грани, особенно когда смотрел на её выгнувшуюся спину и крепко держал за узкую талию. Тихие нежные стоны, которые Кара иногда издавала, имели вкус солёной карамели.

Иногда в Каре проскакивали чужие черты: Радуги, Вербы, Рин, сотен других прекрасных девушек, каких только могло нарисовать моё воображение. Наверно, дело в здешнем безумном свете. И алкоголе. Спасибо, конечно, но мне этого не нужно. Усилием воли я прогонял наваждения. Я хотел только её.

В какой-то момент Кара снова оказалась сверху. Пригладила волосы, но они только сильнее встопорщились. На фоне голой лампочки её голова была похожа на сияющего чёрного паука, который качался в паутине Ловца вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… Бесконечное ритмичное удовольствие. Серые глаза необъяснимым образом отражали блики, превратившись в осколки звёздного неба. Мой космический паук, моя Небесная Кара… Если это ловушка, я не хочу из неё выбираться.

Момент, когда мы уснули, стёрся из моей памяти. Но пробуждение было явно менее приятным, чем засыпание: я проснулся от тошноты.

– Кара! Где ближайший туалет? – Я толкнул её в плечо, тут уж было не до церемоний.