– Простите меня, брат. – Рист протянул меч Гаррамону и поморщился, вытирая окровавленный нос рубашкой. Сочетание пульсировавшей боли и невозможности дышать носом вызывало раздражение. – А какое решение мне следовало принять?

– Проблема не в твоей изобретательности, ученик.

Гаррамон поставил на стойку оба меча, протянул руку к сумке, которая стояла на скамейке рядом с его мантией, и вытащил два меха с водой. Один он бросил Ристу, а потом сел на скамью. Только теперь Рист заметил, что Гаррамон слегка задыхается, а на лбу появились капельки пота. Пусть ему и не удалось нанести наставнику удар, но зато Гаррамон вспотел. Прогресс. Возбуждение заставило его выплюнуть кровь на ладонь.

– Ты продемонстрировал это, когда применил новый прием, – страница сто двенадцать «Изучения контроля». И должен сказать, что у тебя получилось очень неплохо.

Рист вытащил пробку из меха с водой, сделал большой глоток, а тем, что осталось, смыл кровь с лица. Он уже давно привык к прямоте Гаррамона. Более того, научился ее ценить.

– Так в чем моя проблема, брат?

– Ну, проблем две. Первая заключается в твоем нежелании отойти от заранее придуманного плана. Но ни один план не выдерживает столкновения с врагом, ученик. Течение реального сражения меняется мгновенно, вспышка клинка – и все пошло иначе. Как только ты понял, что я поставил отражение, тебе следовало адаптироваться к новой ситуации. Приверженность к исходному плану часто является причиной, по которой командиры посылают своих людей на смерть. Отсутствие гибкости бывает фатальным. Во-вторых, ты слишком сильно рассчитываешь на Искру. Я почувствовал твои колебания, как только отсек тебя от нее. Если ты собираешься стать боевым магом, тебе необходимо работать не только над своим разумом, но и над телом. Твой меч должен стать такой же частью тебя, как Искра. Впрочем, я вижу, что ты уже этим занимаешься.

Рист кивнул, пытаясь поскорее восстановить дыхание. По мере того как боль в носу становилась менее острой, остальные части тела стали напоминать о себе – теперь он ощущал все места, к которым прикоснулась сталь клинка Гаррамона.

– Я постараюсь исправить свои ошибки, брат.

– Я знаю, что так и будет.

Во дворе воцарилось молчание, Рист опустился на землю, скрестил ноги и отклонился назад, упираясь ладонями в твердую глину. Мокрая рубашка прилипла к телу, легкие горели огнем. Тишину нарушал лишь шорох упавших с дуба листьев, которые ветер разносил по двору, и пение птиц. Все казалось таким мирным. Если бы Рист закрыл глаза, он мог бы представить, что сидит на упавшем дереве на краю Оммского леса в тот день, когда они направились охотиться вместе с Кейленом и Данном перед открытием Лунного рынка.

– Ты не нанес удара, – сказал Гаррамон, нарушив молчание, – но тебе удалось произвести на меня впечатление.

Рист посмотрел на него, приподняв бровь.

– Четыреста лет назад, после освобождения, император Мортем и Примарх Туран присвоили мне титул арбитра. – Гаррамон рассмеялся, показывая, что Рист не сумел скрыть удивления, узнав об истинном возрасте своего наставника. – Да, я такой старый. Когда-то я был боевым магом Ордена. Но это история для другого дня. Годы, последовавшие за первым сражением у Ильнейна, были по меньшей мере бурными. Политический ландшафт и соотношение сил непоправимо менялись, нам противостояли враги не только снаружи, но и изнутри. Доверия постоянно не хватало.

А для того чтобы Империя продолжала побеждать, требовалась верность мужчин и женщин. В мои обязанности в качестве арбитра входило выявлять тех, кто хотел искренне служить Империи, и находить ее врагов, намеревавшихся причинить ей вред. Важное, но весьма трудное занятие. Я не гордился тем, что мне приходилось делать. Прошло почти столетие, прежде чем в должности арбитра пропала нужда. – Гаррамон говорил и смотрел в небо, а его глаза стали задумчивыми и печальными. – Экзарх, которую ты видел, Фулиа, когда-то была моей женой. Она так и не простила меня.

Как и всегда, сотни тысяч вопросов завертелись в голове Риста. Но по выражению лица брата Гаррамона он понял, что сейчас не время их задавать. Что само по себе противоречило природе юноши. Разве бывает такое конкретное время? Кейлен часто ему говорил, что далеко не все думают так же, и Рист над собой работал.

Вот почему Рист сидел молча, давая возможность эмоциям улечься. Они были странными: сочувствие мешалось с гневом. Сочувствие к задачам, поставленным перед братом Гаррамоном, и гнев на него за то, что он согласился их выполнять. Но Рист знал, что у него нет оснований для гнева. Нельзя судить другого, если ты не побывал на его месте.

– Я сожалею, брат.

Гаррамон покачал головой, словно ему стоило усилий вернуться в настоящее время.

– Что сделано, то сделано, ученик. Мы не в силах изменить прошлое, нам остается лишь двигаться вперед, используя его уроки. – Гаррамон встал. – Сегодня мы ограничимся одним поединком. Мне нужно отправиться в другое место. Ну а тебе, насколько я помню, вскоре предстоит встреча с сестрой Анилой.

Это не было вопросом, но Рист знал, что Гаррамон ждал от него ответа.

– Да, брат. Мы с Ниирой должны встретить сестру Анилу у ворот дворца. Она отведет нас за городские стены, в бараки Первой армии.

– Хорошо. – Гаррамон развернул черное одеяние с серебряной каймой, надел его и вернул мехи с водой в свою сумку. Он кивнул, его взгляд на мгновение задержался на Ристе, потом он повернулся и ушел.

* * *

Гаррамон шагал по коридорам императорского дворца. В лучах солнца, проникавших в сводчатые окна, расположенные справа от него, парили пылинки. Пение птиц и нескончаемая болтовня слуг и носильщиков доносились со стороны садов снаружи, наполняя тихую пустоту коридора.

Два стража, с головы до ног закованные в черные пластинчатые доспехи с красной окантовкой, стояли у входа в императорские покои.

На спине каждого был закреплен большой квадратный щит, а на бедре висел длинный меч. Они охраняли двери, выкованные из позолоченной стали, с ревущим черным львом, обращенным внутрь, на створках. Сами створки достигали пятнадцати футов в высоту и десяти в ширину и смыкались под аркой в центре.

– Джуинан, Карка. – Гаррамон кивнул двум дворцовым стражам.

Он запоминал имена и лица всех стражников и знакомился с новыми рекрутами. Времени на это уходило немало, но оно того стоило, ведь вполне мог наступить момент, когда ему потребуется их помощь. От старых привычек трудно отказаться.

– Он ждет вас внутри, экзарх Гаррамон, – склонив голову сказал тот, что стоял слева от двери, Джуинан.

– Благодарю.

Гаррамон прошел мимо Джуинана и Карки, распахнул правую дверь и оказался в императорских покоях.

Они были огромными, не менее ста футов в ширину и вдвое больше в длину, с потолками, под которыми легко уместились бы тридцать человек, вставших на плечи друг другу. Красный ковер с золотым шитьем лежал на каменном полу от самого входа до помоста в дальнем конце покоев. На нем стоял массивный письменный стол из дуба, а с потолка до самого пола свисало огромное красное знамя, закрывавшее ближайшую стену.

В центре знамени был изображен символ Лорийской Империи: черный лев Лории. Глаза Гаррамона на мгновение остановились на письменном столе. Когда Империя взяла город, а короля Эрика Уббейна приговорили к смерти, Фейн первым делом приказал полностью перестроить тронный зал. Сам трон расплавили и продали, и Фейн решил, что его место займет письменный стол.

«Трон устроен так, чтобы выдерживать вес тех, кто становится толстым из-за собственной некомпетентности и бездействия. Совет Ордена восседает на тронах, – сказал он. – Простой письменный стол гораздо практичнее».

Мраморный камин, встроенный в стену, находился в левой части покоев. Как и все в зале, он был вдвое больше любого другого, когда-либо виденного Гаррамоном. Две мраморные статуи ревущих львов, стоящих на задних лапах, возвышались по бокам камина, а над их головами находилась изящно украшенная каминная полка из толстого мрамора.

Свет проникал в зал через множество длинных окон, находившихся в верхней части стен. Под ними, вдоль всей стены, от начала зала и до самого конца тянулся дубовый книжный шкаф высотой почти в десять футов. С тех самых пор, как Гаррамон познакомился с Фейном, тот всегда интересовался книгами, содержащими знания. Именно стремление к знаниям заставило Фейна отыскать Шамана араков в Мар-Доруле. От него Фейн узнал правду о богах. Правду о Спасителе.

Гаррамон обнаружил своего старого друга на одном из двух кожаных кресел возле книжного шкафа. Он сидел, скрестив ноги и опираясь спиной о жесткую подушку, с книгой в руке.

Фейн был одет в простую черную рубашку из хлопка, легкие штаны и пару черных сапог с толстыми подошвами. Его черное облачение с красной каймой было сложено и лежало на подушке рядом с ним.

Гаррамон молча прошел через зал и опустился в кресло, стоявшее напротив Фейна. Он знал, что ему не следовало прерывать читавшего императора. Слегка наклонив голову, Гаррамон взглянул на книгу, которую держал в руках его друг. Она была переплетена в черную кожу, края выглядели вытертыми, а страницы испачканы чем-то, похожим на кровь.

– Исследования Кираллы Холфлауэр, – сказал Фейн, не отрывая глаз от книги. – Ты ведь, думаю, ее помнишь?

– Она из Ученых, не так ли? – ответил Гаррамон, вспоминая женщину. Темные волосы, достаточно приятное лицо, полное отсутствие чувства юмора. Насколько он знал, она отличалась невероятным религиозным фанатизмом и полностью посвятила себя Спасителю. Сам Гаррамон был верующим, но с Кираллой Холфлауэр не мог сравниться. – Я уже довольно давно ее не встречал.

– Она мертва, – сообщил Фейн, как о чем-то очевидном, переворачивая страницу. – Ее убили вместе с тремя членами ее свиты шесть лет назад.

– Тогда понятно, почему я давно ее не встречал.

Фейн на мгновение оторвался от книги и покачал головой, глядя на Гаррамона с полуулыбкой.

– Она занималась изучением Рун Сущности и призыва в старой крепости, расположенной к югу от Гилдора, рядом с Мар-Дорулом – в Крагсденфорде.

– Я слышал об этом месте. Но разве оно не заброшено почти сто лет назад? – спросил Гаррамон.

– Да, некоторое время так и было. Тот, кто решил убить Кираллу, также постарался сжечь дотла старую крепость. Только благодаря милости Эфиалтира книга сохранилась – Киралла начертала внутри нее охранные руны. Некоторые страницы пропали, но уцелело достаточно, чтобы книга оказалась полезной.

Гаррамон кивнул и перехватил взгляд Фейна, смотревшего на него поверх книги.

– Осмелюсь предположить, что ты вызвал меня не для того, чтобы обсудить эксперименты умершей женщины.

– Да, ты прав. – Фейн наклонился вперед, взял с низкого столика, стоявшего между креслами, длинную закладку из красной стали, положил ее между страницами, закрыл книгу и убрал ее на стол. Сцепив руки на груди, он откинулся на подушку и посмотрел на Гаррамона. – Расскажи мне о прогрессе юноши.

Гаррамон заерзал в кресле.

– Его сила растет с каждым днем, – ответил Гаррамон, стараясь говорить спокойно. – Он умен, быстро учится, а также обладает упрямством и своеволием. Я уже очень давно не видел ученика с таким потенциалом.

– Хорошо. Он станет могущественным инструментом против дралейда. Его Испытание Воли прошло как планировалось?

Гаррамон кивнул.

– Да, все прошло удачно. Он очень прозорлив и задает столько же вопросов, сколько делает вдохов за день, но мне кажется, он начинает опускать стены, которыми отгораживался прежде.

– Он будет хорошим кандидатом для Вознесения.

Внутри у Гаррамона все сжалось.

– Если это случится, он не сможет принести пользы, когда дело дойдет до дралейда.

Фейн рассмеялся и покачал головой.

– Ты к нему привязался, Гаррамон. Не беспокойся. Он слишком ценен, в особенности сейчас, когда приближается восход Кровавой Луны.