– Какая линия? – спросил Данн, глядя на Лирей.

Потом он перевел взгляд на толпу духов, столпившихся всего в шести или семи футах от него. Черный дым скрывал их лица, белые ноги испускали свет.

– Данн, – голос Тэрина стал твердым. – Она умрет, если я ее не исцелю. Мне нужно, чтобы ты ее держал, пока я буду это вынимать.

– Что вынимать? – Паника овладела Данном, когда он опустился на колени и увидел обрубок корня, торчавшего из живота Лирей, кровь продолжала литься из раны.

Когда это произошло?

Данн бросил меч на землю.

– Держи запястья, – сказал Тэрин, не отводя глаз от Лирей.

– Насколько все плохо? – Эйсон стоял над Данном, Тэрином и Лирей, одну руку прижимая к ране под ребрами, другой опираясь на плечо Алеа.

Тэрин не ответил Эйсону, только посмотрел Данну в глаза.

– Данн. Запястья.

Данн кивнул и с трудом сглотнул, пытаясь хоть как-то смочить пересохшее горло. Он замедлил дыхание, вдыхая через нос и выдыхая через рот, как его когда-то научил отец. Духи продолжали стоять на прежнем месте, но теперь Балдон находился всего в нескольких футах от них, его шерсть встала дыбом, он скалил зубы.

Данн крепко сжал запястья Лирей.

– Пожалуйста… О-о-ох! – простонала эльфийка.

Без предупреждения Тэрин схватил кусок корня и одним движением вырвал его из раны. Лирей завыла. Данн посмотрел вниз и увидел зияющую дыру в кожаных доспехах, которая уходила внутрь тела. Однако кровь не брызнула из открытой раны, не вытекло даже струйки.

Тэрин положил одну руку на бок Лирей, а другую – на рану.

– Все будет хорошо, дитя мое. – Челюсти эльфа сжались. – Все будет хорошо.

В животе Данна все сжалось от ужаса. Совсем не казалось, что все будет хорошо.

– Тэрин. – Эйсон оторвал руку от плеча Алеа и опустился на колени рядом с другом, поморщившись от боли. – Тэрин, рана очень серьезная, а ты очень слаб.

– Я не дам ей умереть, – прорычал Тэрин. – Ты удерживай поток крови. А я заживлю рану.

Эйсон перевел взгляд с Лирей на Тэрина, на мгновение закрыл глаза, потом кивнул, и его лицо стало холодным и стоическим. Данну показалось, что Эйсон выглядел более измученным, чем Тэрин.

Данн ослабил хватку на запястьях Лирей, поднял голову и увидел, что над ними стоит Алеа, ее глаза были широко раскрыты, и она не сводила их с сестры.

– Клянусь богами, – прошептал Данн, на глазах которого рана Лирей стала закрываться, мышцы срастались, появлялись новая плоть и кожа.

Данн и прежде видел, как Тэрин исцелял раны – эльф вылечил его плечо, – но ничего подобного и никогда прежде. Как, именем Герайи, такое возможно?

Лирей застонала, под закрытыми веками зашевелились глаза. Тэрин упал в грязь, тяжело дыша.

– Нам нужно доставить ее в Аравелл, – сказал он, стискивая переносицу и встряхнув головой, словно пытался не заснуть. Потом он обнял себя за колени и закинул голову назад, стараясь замедлить дыхание. – Эйсон, нам нужно закрыть рану на твоей ноге. Придется использовать огонь.

Алеа опустилась на колени рядом с Лирей, убрала волосы сестры с лица и провела пальцами по щеке. Сделав глубокий вдох, Данн поднялся на ноги, взял свой меч и вытер клинок о штаны. Потом убрал меч в ножны и повернулся к существам, которые стояли напротив, но увидел лишь темноту и смутные очертания деревьев и подлеска.

Балдон все еще их охранял, однако теперь он стоял на двух ногах, приняв более человеческую форму – более здесь было ключевым словом. Кровь и грязь покрывали серый мех оборотня, на котором остались куски дерева и коры. Из горла вырывалось тихое рычание.

– Почему они остановились? – спросил Данн, все еще пытавшийся отдышаться и успокоить сердце.

Он едва ли обменялся двумя предложениями с анганом с тех пор, как тот появился в Даракдаре. Теперь наступил подходящий момент это изменить.

– Их не пропускал Нитрандир, – ответил Балдон, чей голос оставался хриплым и холодным.

Он повернул голову и указал куда-то вправо, и его золотые глаза заблестели в белом свете балдира, висевшего между Эйсоном и Тэрином.

Данн проследил за взглядом Балдона и не нашел слов, что случалось с ним очень редко. Он и сам не понимал, как мог это пропустить – скорее всего, из-за отсутствия нормального света, – но перед ним возвышалась огромная статуя, не менее десяти футов в высоту, состоявшая из толстых корней, которые сплелись, точно змеи. Корни имели очертания почти человеческой фигуры, хотя плечи были непропорционально большими, а грудь широкой и мощной. Украшенные узорами доспехи покрывали все тело, руки и ноги. Пластины доспехов, окантованные золотом, показались Данну в два раза более толстыми, чем любые, которые он видел раньше.

– Что это? – спросил Данн.

– Души древних эльфов, которые отдали себя для защиты своих потомков. Они окружают весь город.

– Я не…

– Данн, сейчас не время, – вмешался Эйсон. – Нам нужно помочь отнести Лирей. Аравелл недалеко. Мы должны спешить.

* * *

Данн несколько раз повернул шею и застонал, когда затрещали кости. Все мышцы у него болели. Он нес Лирей на руках, как маленького ребенка. Хотя она не была ребенком, а его руки не привыкли к подобным упражнениям. Сначала он хотел забросить Лирей на плечо, но заработал суровый взгляд Алеа. Он пытался протестовать, но впервые за все время оказался единственным, кто не получил никаких ранений. При любых других обстоятельствах это стало бы поводом для радости, но теперь, когда его плечи и руки горели от тяжести эльфийки, это казалось скорее наказанием.

– Почему ты не можешь ее нести? – спросил Данн и повел плечами, переместив Лирей так, чтобы иметь возможность посмотреть на Балдона, который шагал рядом вялой походкой, широко размахивая руками.

– Я не ваше вьючное животное, – ответил анган, его золотые глаза вспыхнули, и он продемонстрировал острые как бритва зубы.

– Значит, я такое животное?

Балдон почти незаметно пожал плечами и стал смотреть вперед.

– Осталось совсем немного, – сказала Алеа, которая слегка прихрамывала. – Уже совсем близко.

– Совсем близко? Я думаю, нам следует поработать над этим понятием. – Данн видел только корни, лианы, кустарник и деревья, освещенные балдиром – дальше была темнота. – Очень скоро мне придется положить ее на землю. Она тяжелее, чем кажется. – Данн прищурился и повернул голову, когда его ослепил яркий свет. Он потряс головой и переместил Лирей, чтобы не уронить. Когда его глаза приспособились к яркому свету, смазанные образы и очертания стали принимать форму, и он понял, что слышит ритмичный шум падающей воды и пение птиц.

Ему вдруг показалось, будто кто-то его трясет, и подумал, что еще немного, и его желудок извергнет наружу все свое содержимое. Когда его глаза приспособились к яркому свету и полностью вернулось зрение, он отшатнулся и резко выдохнул.

– О боги… – пробормотал он.

Темнолесье исчезло. Небо скрывали черные тучи, но солнце стояло у западного горизонта, мягким сиянием озаряя мир. Перед Данном возникла огромная платформа из белого камня, которая имела форму полукруга, окаймленного низкими белыми стенами. Высокий мост соединял платформу с гигантскими воротами, выглядевшими так, словно они были высечены из сплошной кости, инкрустированной камнем лазурного цвета, напоминавшим виноградные лозы.

Ворота, которые наверху изгибались, как оленьи рога, уходили вверх почти на двести футов. По обе стороны от них стояли две цилиндрические башни с плоскими вершинами, соединяясь со стеной из гладкого естественного камня, тянувшейся на мили в обоих направлениях, поднимаясь все выше, пока они не смыкались с двух сторон с утесами, как если бы находившийся внутри город защищал природный ландшафт.

– Такого просто не может быть… – Данн смолк, оглядываясь по сторонам. За спиной все еще оставался лес, такой же темный и мрачный, как и прежде, но теперь впереди был огромный подъем, словно они шли вниз много часов. – Наверное, я сошел с ума. Это единственное объяснение, – продолжал Данн, не сводя глаз с огромных каменных ворот – еще совсем недавно там находилось бесконечное море леса. Он почувствовал огромное облечение, когда посмотрел на Друнира. Серо-белая шкура животного блестела в солнечном свете – его скакун стоял вместе с двумя другими лошадьми перед стеной. – Я счастлив, что с вами все в порядке, но я, наконец, спятил.

Он перехватил взгляд Тэрина и мысленно выругался, увидев довольное выражение на лице эльфа. Тэрин ненавидел отвечать на вопросы Данна, но получал удовольствие, когда Данн просил у него объяснений. Теперь, когда Данн обратил на это внимание, он увидел парадокс.

– Самые могущественные чары во всей Эфирии, – сказал Тэрин.

Его плечи все еще оставались опущенными после исцеления Лирей, глаза запали и покраснели, а дыхание было тяжелым. Но ему почти удалось улыбнуться. Данн знал: Тэрин понимает, что ему потребуется дать дополнительные объяснения.

– Ты помнишь Белдуар? Пещеру на горном перевале.

Данн кивнул. И он не забыл раздражение, которое тогда испытал, когда не получил объяснений.

– Здесь такая же магия, но только куда более могущественная. Она многие столетия хранит Аравелл. Даже со спины дракона можно увидеть лишь Темнолесье, если только живот дракона почти не касается верхушек деревьев. Главная проблема с такими сильными заклинаниями состоит в том, что их нельзя запереть при помощи ключа, – как было сделано в Белдуаре. Это зрительные чары, а не чары прикосновения, если попытаться дать примитивное объяснение. Более сконцентрированные, небольшого размера магические заговоры можно наделить истинными физическими проявлениями.

– Ясно. – Данн понятия не имел, о чем говорил Тэрин, но не собирался ему это показывать.

Эльф и без того выглядел слишком довольным собой.

Грохот ударов стали о камень привлек внимание Данна к мосту. Первым побуждением Данна было потянуться к своему луку, но обе его руки были заняты безвольным телом Лирей, и он решил, что не следует класть ее на камень.

По мосту шли десять воинов. Шестеро – в сверкавших стальных доспехах, гладких и блестящих, которые, впрочем, выглядели слишком легкими, чтобы принести какую-то пользу, на бедрах у них висели мечи, в руках они сжимали похожее на копья оружие с длинными изогнутыми лезвиями на конце. Кожаные доспехи одного из них напоминали те, что носили Алеа и Лирей, за спиной развевался зеленый плащ и висел лук из белого дерева. Еще один воин был в зеленой мантии, расшитой золотом вдоль ворота и рукавов, снежно-белые волосы спадали ниже плеч. Последние двое, в простых белых туниках и свободных зеленых штанах, с коротко подстриженными волосами шагали по обе стороны от эльфа в зеленом.

– Алеа, Лирей! – Эльф в кожаных доспехах побежал, увидев Алеа и Лирей. – Что случилось? Где остальные?

Эльф встретил взгляд Данна и протянул руки, чтобы взять Лирей. Его левый глаз был молочно-белым, и Данн узнал эльфа по последней встрече в Темнолесье – сложно было забыть покрытое шрамами лицо и стеклянный глаз. Именно он ехал верхом на олене с черными рогами. Данн с величайшей осторожностью позволил эльфу забрать Лирей.

– Высокий капитан. – Алеа склонила голову и застыла в неподвижности. – Насколько мы знаем, Вейрил все еще с дралейдом. – Она сделала паузу, у нее перехватило в горле. – Эллисара и Гейлерона приняла земля.

Высокий капитан переместил Лирей так, что ее голова оказалась у него на плече, и стиснул челюсти.

– Вы потеряли дралейда?

– Мы разделились в Белдуаре, Таланил, – поморщившись, сказал Эйсон. – Поэтому мы здесь. Нам требуется сопровождение, чтобы пересечь Аравелл и попасть в Свидар'Циа. Мы должны уйти, как можно скорее.

Таланил посмотрел на Лирей, лежавшую в его объятиях, потом перевел взгляд на Алеа. Он собрался ответить, но в этот момент к ним подошли остальные эльфы.