Они углубились в лес не больше чем на пятьдесят футов и нашли Валериса, который сложил крылья и положил морду на землю, а его лавандовые глаза наблюдали за ними. Кейлен чувствовал боль, которая пульсировала в боку Валериса с каждым вдохом.

Отпустив поводья лошади, Кейлен встал на колени рядом с драконом и прижался лбом к его морде.

– Я здесь.

Тихое ворчание вырвалось из горла Валериса, и Кейлен почувствовал тепло.

– Солнце скоро взойдет, – сказал Тармон, привязывая коня к дереву, после чего подошел к Кейлену без единой жалобы. – Нам нужно отдохнуть. Потребуется не менее двух дней, чтобы добраться до дома, о котором говорила боевой маг. Даже верхом на лошадях.

– Мы будем и дальше ей доверять? – Эрик развернул спальный мешок и снял мечи со спины. – Я считаю, что нам нужно просто продолжать двигаться дальше.

– До сих пор она держала свое слово. – Тармон пожал плечами. – А теперь нам всем нужно немного поспать. Что делать дальше, мы решим утром. – И с этими словами Тармон повернулся к лошадям, чтобы посмотреть, что лежало в седельных сумках. Он отыскал полоски вяленого мяса, немного твердого сыра и хлеб и передал остальным. – Ешьте. Нам всем необходимо восстановить силы.

Эрик проворчал что-то невнятное, взял еду из рук Тармона и принялся жевать мясо, одновременно забираясь в спальник, а потом глубоко выдохнул.

– Я готов совершить страшные дела ради настоящей еды. Жуткие и по-настоящему ужасные, – пробормотал он.

Кейлен тихо рассмеялся и разложил спальный мешок рядом с Валерисом. Он забрался в него и положил голову рядом с задней лапой дракона, не обращая внимания на боль в самых разных частях тела. На Кейлена снизошло спокойствие, когда Валерис положил на него крыло, укрыв от слабого лунного света.

Правильно ли я поступаю?

Глава 3. Снова в темноту

Темнолесье – ранняя зима, год 3081-й после Падения

Данн наклонился вперед и потрепал по шее Друнира, коснувшись пальцами мягкой гривы лошади. Он ощущал его беспокойство. Эмоции животных воспринимаются легко – одна из причин, по которой Данн считал, что, как правило, лучше понимал их, чем людей; они не скрывали свои чувства и ясно давали понять, чего хотят. И сейчас, когда они спускались вниз по склону холма, солнце высоко стояло в холодном небе, а перед ними расстилался бесконечный темно-зеленый океан, Данн понимал тревогу своего коня.

Темнолесье не выглядело таким угрожающим, как в те дни, когда Данн только здесь появился, – то, что сейчас был день, а не темная ночь, имело к этому прямое отношение, – но все же места перед ним выглядели не слишком гостеприимными. Даже при свете дня темный лес затягивало одеяло черно-серых грозовых туч, а над плотной листвой сверкали вспышки молний.

Конечно, Данн слышал разные истории. Порождения бездны. Чудовища. Живой лес, пожирающий человеческую плоть.

Он пробыл здесь недостаточно долго, чтобы понять, насколько правдивы эти рассказы, но за то короткое время, которое находился под лишенным света пологом леса, получил в плечо копье арака – что никак нельзя отнести к приятным воспоминаниям. Вейрил отлично залечил его рану. Но, конечно, Тень все испортила. Данн поднял руку и коснулся пальцами кожи куртки, провел ими вдоль ключицы и по плечу, по тому месту, где молния Тени опалила плоть.

– Ты в порядке?

– Хм-мм? – Данн отбросил посторонние мысли, когда к нему приблизился Тэрин и положил обе руки на шею его лошади.

Такой же вопрос Данн хотел задать Тэрину – ему нравилось спрашивать его о самых разных вещах, хотя бы для того, чтобы увидеть неудовольствие на его лице, – например, почему Тэрин ездит на лошади, а остальные эльфы нет?

Он собирался спросить это у Алеа, но ему только сейчас почти удалось вернуть прежние хорошие отношения с ней. Так что пока стоит сохранять осторожность.

– Ты выглядишь встревоженным, – сказал Тэрин, приподняв бровь.

– Ну мне совсем не хочется сюда возвращаться. В прошлый раз мне тут не слишком повезло, не так ли? – Данн, нахмурившись, посмотрел в сторону своего плеча.

– Как плечо?

– Неплохо, – со слабой улыбкой ответил Данн, постукивая пальцами по куртке. – Я ничего не чувствую в том месте, где прежде находились шрамы, но плечо полностью меня слушается.

Тэрин выставил вперед нижнюю губу.

– Хорошо. Тебе повезло. Лишь немногим удается выжить после попадания молнии Тени.

– Знаешь, в последнее время я искал слово, которое лучше всего могло бы меня описать, и «везучий» – это самое то.

Данн и Тэрин рассмеялись. Эльф покачал головой, глядя на Темнолесье, раскинувшееся перед ними. Данн редко слышал смех Тэрина – гораздо больше ему нравилось его дразнить.

– А ты в порядке? – Данн не мог не заметить, что в настроении эльфа что-то изменилось, когда тот посмотрел в сторону леса.

В отряде возникло напряжение после того, как возле Аргоны Эйсон и Алеа поссорились. Тэрин, со своей стороны, стал еще более молчаливым, чем обычно. А Лирей и вовсе не произнесла ни единого слова. Тэрин кивнул и слабо улыбнулся.

– Я всегда хотел только одного – правильно поступать со своим народом. Но это крайне редко бывает легко. – Тэрин посмотрел в сторону Алеа и Лирей, которые молча шагали в двадцати футах впереди, надев капюшоны, ветер трепал их зеленые плащи, за плечами виднелись белые луки. Эйсон ехал рядом с двумя эльфийками, с другой стороны шагал Балдон. Гибкие, покрытые мехом руки ангана раскачивались, ноги делали широкие шаги. Данн никак не мог решить, как он относится к необычному существу. Каждое слово, которое произносил Балдон, звучало так, словно было для него чужим. Но в одном Данн точно не сомневался: он никогда не привыкнет к тому, что утром, просыпаясь, он видит сидящего у костра волка размером с боевую лошадь.

– Тэрин, – позвал Данн, отрывая взгляд от оборотня. – В тот вечер, когда Лирей и Эйсон поссорились, Лирей назвала тебя… Астир… как там дальше?

– Астирлина, – со вздохом сказал Тэрин, не отводя взгляда от Алеа и Лирей. – Такое имя дают тем, кто ушел в Линалион, оставив континент на произвол судьбы. Оно означает «лишенный веры».

Данн кивнул, глядя в сторону Эйсона, который молча сидел в седле. Деревья Темнолесья впереди становились все более высокими, по мере того как они приближались, и отбрасывали громадные тени на землю перед ними.

– И что сказал Эйсон? Что он имел в виду? С тех пор Лирей молчит.

– Эйсону не следовало это говорить. – Тэрин вздохнул. Эльф вертел в руке маленький нож с круглой рукоятью. – Дин хэйдриа эр фирир. Он сказал ей, что она утратила честь.

– И все? – Данн с недоумением посмотрел на Тэрина. – Она молчит почти две недели из-за того, что он сказал, будто она лишилась чести? Если бы я так себя вел, мне пришлось бы замолчать навсегда. Я бы стал немым. Как утонувшая лягушка.

Тэрин приподнял бровь.

– Ты уверен, что всем не стало бы только лучше? – По его губам промелькнула быстрая улыбка. – У эльфов честь имеет особое значение и является краеугольным камнем нашей жизни. Если тебе говорят, что ты ее лишился, это почти то же самое, как если бы про тебя сказали, будто ты не существуешь. Если Лирей услышит нечто подобное от Алеа, ей будет больно, но она сможет отбросить ее обвинение и не обращать на него внимания. Но из уст Эйсона, ракины, чья честь, по мнению Лирей, гораздо выше ее собственной, эти слова явились страшным ударом. Ведь такой человек, как Эйсон, никогда не скажет ничего подобного, если это не правда.

– Но… почему она молчит? Что это дает? – спросил Данн.

Тэрин рассмеялся и потрепал гриву лошади.

– У тебя когда-нибудь закончатся вопросы? – осведомился эльф.

– Гадит ли медведь в лесу?

– Да, – кивнул эльф.

– Ну, тогда ладно. – Только после того, как Данн произнес эти слова, он понял, что его аналогия не имела особого смысла, но деваться было уже некуда. Теперь лучше придержать вопросы при себе.

Тэрин вздохнул и покачал головой.

– Лирей… размышляет. В вашем языке нет более подходящего слова. Наши люди называют это «холмдур». Оно означает поиски внутри самого себя. Она должна обдумать слова Эйсона и решить, действительно ли она вела себя, как эльф, лишенный чести, и если так, то найти способ ее восстановить.

Данн кивнул, его желание продолжать разговор исчезло, когда тень Темнолесья их накрыла, а солнечный свет отступил. Юноша выпрямился в седле и вздрогнул.

– Ненавижу это место…

Ничто не изменилось с тех пор, как Данн впервые оказался в Темнолесье. Потребовалось всего несколько минут, чтобы слабое сияние солнца исчезло окончательно, и наступила полная темнота. А с ней пришли звуки и запахи древнего леса. Тяжелый аромат земли и сырости, в котором угадывалась вонь испражнений животных. Потрескивание и тихие стоны ветвей мешались с шумом ветра, резким щелканьем сучков, шелестом листвы. Данн обрадовался, когда впереди возникли две сферы белого огня, одна из них плыла перед Эйсоном впереди их отряда, а вторая появилась слева от Данна и Тэрина.

Чистый белый свет сфер – балдир, Данн не сомневался, что он назывался именно так – придавал лесу таинственный и какой-то сверхъестественный вид, отбрасывал тени во всех направлениях, выхватывал глаза-пуговки, которые возникали в темноте. Хотя сейчас этот эффект потусторонности совсем не радовал.

По мере того как лес становился гуще, подлесок поднимался все выше, а из земли тут и там стали вылезать кривые корни, отряду пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Алеа и Лирей передвигались по лесу с поразительной легкостью, и у Данна создалось впечатление, что две эльфийки нашли бы дорогу, даже если им завязать глаза. Их грациозные движения восхищали Данна, они ни мгновения не колебались, выбирая, куда шагнуть в следующий раз.

Данн почти постоянно слышал треск ломавшихся сучков, шуршание веток и листвы в темноте, тихое ворчание существ, которых он не видел, но знал, что их следует бояться. Правду рассказывали истории про Темнолесье или нет, но Данн не сомневался, что араки были далеко не самыми страшными существами, рыщущими в темноте.

– Как далеко до Аравелла? – спросил Эйсон, дождавшись Данна и Тэрина.

– Не меньше двух дней пешком, – ответил Тэрин, в свете балдира его серебристые волосы сияли, точно блестящая кольчуга. – Скоро мы остановимся, чтобы отдохнуть. Алеа, Лирей и я будем по очереди стоять на страже. Мы успеем добраться до первой линии Нитрандира к тому времени, когда устанем завтра. Будет неразумно углубляться дальше в Аравелл без их защиты.

– Согласен, – кивнул Эйсон и вздохнул.

Он провел языком по зубам, а потом зашагал вперед, призывая Алеа и Лирей.

– А я хочу это знать? – спросил Данн, и вздрогнул, когда подумал о том, что способно вселить страх в сердца Тэрина и Эйсона – эльфийского мага и воина, чей возраст превышал несколько столетий и который когда-то был связан с драконом.

Тэрин покачал головой.

– Если я скажу бежать, просто беги.

– Тэрин, от твоих слов мне легче не стало.

– Так и должно быть.

* * *

Данн сидел на торчавшем из земли толстом корне, упираясь локтями в колени и закрыв глаза. Пот катился с его лба по щекам и капал с кончика носа.

Прошло несколько часов, прежде чем отряд остановился, чтобы разбить лагерь на ночь. Сколько, Данн не знал.

Следить за временем невозможно, когда ты перестаешь видеть восход и заход солнца. Если бы он полагался на свою интуицию, то предположил бы, что прошло пять или шесть часов, но с тем же успехом их могло быть три или десять. Поспевать за Эйсоном, Балдоном и тремя эльфами оказалось совсем непростым делом, и у Данна появилось ощущение, будто его легкие охвачены пламенем. Тяжело вздохнув, он оторвал локти от коленей и отклонился назад, пытаясь расслабить напряженные мышцы спины.