– Добыча, – кивнул парень, решив не вдаваться в подробности, чтобы окончательно не запутаться. И без того хватало недопониманий из-за языкового барьера.

– А здесь ты как? – зашел Ждан на следующий круг.

– Самому бы знать, – вздохнул Беломир, решив не множить сущностей и на этот вопрос ответить правду. – Не знаю, как тут это называется, но мы говорим – шаровая молния.

– Чего?! Какая молонья?! – подскочил мужик, впившись в него настороженным взглядом.

– Шаровая. Ну, вот примерно такой шар, – показал он руками, – светится, трещит и сам по себе летит непонятно куда. Слыхал про такое?

– Слыхал. И видать даже довелось однажды, – осторожно кивнул Ждан.

– Вот таким шариком меня и приложило. Очнулся уже возле той рощи, – вздохнул Беломир, доставая из сумки обломок своего меча. – Вот, видишь. Так шандарахнуло, что даже железо доброе оплавилось, – закончил он, протягивая рукоять собеседнику.

– Счастлив твой бог, парень, – растерянно проворчал Ждан, внимательно рассматривая обломок, но при этом избегая брать его в руки. – Оно тебя живота лишить должно было.

– Обошлось, но шарахнуло крепко, – согласился парень, выразительно поглаживая себя по обгоревшей голове. – Вон, волосы все спалило да перекинуло непонятно куда.

– Мы ту молонью кличем Перунова оса, – негромко пояснил Ждан, не сводя взгляда с лица парня. – Бают, он, коль осерчает на кого иль решит, что сей муж ему в особом деле потребен, то посылает за ним осу. А та уж его и шлет, куда Перуну потребно.

– Перуну, значит… – задумчиво протянул Беломир, прикидывая, чем ему может грозить его же откровенность. – А вы, значит, еще за старых богов стоите?

– А ты что же, греческие требы правишь? – угрюмо поинтересовался вместо ответа Ждан.

– У меня свой бог, – отмахнулся Беломир, умудрившись даже не покривить душой.

Ведь на самом деле он и сам не знал, к какой конфессии относится и к какой вере относились его предки. Сам он никогда не был крещен и потому к религии относился с некоторым скепсисом, хоть и поминал иной раз имя божье. Особенно во время службы в армии. Как известно, в окопах атеистов нет. По большому счету ему, что старые боги, что новые, без разницы. Главное, чтобы жить не мешали. Особенно их прислужники.

– И как его у вас кличут? – не сдержал Ждан любопытства.

– Не поминай всуе, – вяло огрызнулся парень. – Это тебя кличут, а он бог. Всему роду заступник, – на всякий случай добавил он, чтобы хоть как-то объяснить свою резкость.

– Ну, тоже верно, – включил Ждан заднюю, сообразив, что влезает не в свое дело.

Из своих не самых обширных познаний славянской истории Беломир знал, что до пришествия христианства многие славяне носили два имени. Одно, что называется, для широкого пользования. И личное, или родовое, которое знали только близкие или члены рода. На этом он и решил сыграть. Оскорбить род – кровная обида, за которую можно было и живота лишиться. Насколько это было правдой, ему еще предстояло выяснить, но в книжках писалось именно так.

– И чего теперь делать станешь? – сменил Ждан тему.

– Думаю, – в который уже раз вздохнул Беломир. – Обратно ехать… это почитай год пути. И непонятно, доедешь ли. В такую дорогу одного припасу воз нужен. Или серебра мешок. А главное, толком не понимаю, куда меня занесло, чтобы сообразить, куда именно ехать.

– Так сказано ж тебе, степь это хазарская. Ежели вон туда ехать, то через седмицу пути к хазарскому морю и выйдешь, – словно бестолковому, принялся пояснять Ждан, размахивая руками во все стороны сразу.

– А там, выходит, горы начинаются? – уточнил парень, ткнув пальцем в сторону, где по его прикидкам должен находиться Кавказский хребет.

– Верно, – обрадованно закивал собеседник.

«Твою ж мать! Похоже, я к этим местам пожизненно привязан», – мысленно проворчал Беломир, невольно вспоминая службу.

Перевернув почти готовый шашлык, Ждан приподнялся, высматривая детей. Пользуясь тем, что взрослые были заняты заготовкой мяса, они, набрав хвороста, сбежали к ручью, где мальчишка, явно красуясь перед сестрой, пытался наловить рыбы голыми руками. Благо вели они себя тихо, так что отрывать ребят от этого увлекательного занятия мужчины не стали. Потянувшись, Беломир откинулся на спину, укладываясь на снятую с коня попону.

Повернув голову набок, парень уже собирался прикрыть глаза, чтобы немного подремать перед ужином, когда странный, но очень знакомый звук заставил его насторожиться. Ждан уже собрался что-то спросить, но вскинутая открытая ладонь заставила его замереть с открытым ртом. А спустя несколько секунд Беломир, сообразив, что именно услышал, вскочил и, подхватывая с седла оружие, тихо скомандовал:

– К бою!.. Ждан, детей прикрой.

– Ты чего всполошился? Чего стряслось? – суетливо спрашивал мужик, при этом не забывая хозяйственно снимать с углей прутья с мясом.

– Кони. Едет сюда кто-то. Детей укрой, – как мог, объяснил Беломир и, подхватив колчан, кинулся к урезу берега.

Берег ручья, где они устроились, протекал в распадке, так что увидеть их со стороны можно было, только подъехав к самому спуску. Но у этой позиции была и плохая сторона. Увидеть противника они могли бы, лишь когда тот окажется в десятке метров, на краю распадка. Подбежав к самому краю, парень бросил на землю пику и, упав на живот, осторожно выглянул. В их сторону, явно по следам лошадей, двигались три всадника.

С первого взгляда стало понятно, что это соплеменники тех бандитов, что он умудрился положить в перелеске.

«Да чтоб тебя, баран! – мысленно выругался Беломир. – Трудно было догадаться, что за теми степняками другие придут? Расслабился, кретин…»

Не теряя времени, он быстро натягивал на лук тетиву, сплетенную из каких-то жил. Негромко заскрипев, лук принял петельку и, натянув тетиву, еле слышно загудел, словно радуясь предстоящему бою.

Помня, что стрелок он не особо ловкий, парень присел так, чтобы, встав в полный рост, сразу оказаться выше уреза склона, и, наложив на лук стрелу, плавно потянул.

Стук копыт раздавался все ближе. Степняки, не желая морить коней, двигались неспешной рысью, стараясь не потерять след. А самое главное, пики они держали вертикально, что давало Беломиру возможность заметить всадников прежде, чем те окажутся на самом краю распадка.

Заметив наконечники, он понял, что тянуть больше нельзя, и плавно выпрямился, одновременно наводя лук на противника. Удерживать сложный составной лук в натянутом состоянии было очень тяжело, но иного выхода он не видел. Натяжка и прицеливание требовали времени, к тому же при натяжении лук начинал негромко скрипеть, что сразу бы выдало его. Поэтому пришлось собраться с силой.

Но едва только наконечник стрелы практически уперся в грудь шедшего первым всадника, парень отпустил тетиву. Короткий свист, глухой удар, и степняк, захрипев, начал заваливаться на круп лошади. Выстрелив, Беломир тут же нырнул обратно под урез распадка. Наложив вторую стрелу, он сделал пару шагов в сторону и, снова натянув лук, выпрямился. Но степняки недаром всегда считались грозой этих земель. Едва только над урезом появилась его голова, как два воина его заметили и тут же попытались прикрыться щитами.

Но Беломир не просто так отскочил в сторону. От своей первой позиции он сдвинулся влево, чтобы оказаться правее стоящих лицом к нему всадников. На этот раз пущенная стрела ударила степняка в правое плечо, и, судя по его ругани, рана была не особо тяжелая. Реакция у степняка оказалась выше всяческих похвал. Не успев полностью прикрыться щитом, он тем не менее умудрился его краем отклонить стрелу так, что она ударила его в плечо, не причинив особого вреда.

Третий всадник, гортанно что-то выкрикнув, пришпорил коня и, прикрывшись щитом, ринулся в атаку, наводя наконечник копья в грудь противнику. Понимая, что выстрелить еще раз ему просто не дадут, Беломир бросил лук и, прыгнув к своей первой позиции, подхватил пику. Вторым толчком вымахнув из распадка, он пробежал пару шагов вперед и приготовился к драке. Выставив перед собой копье, он ждал противника, мысленно прикидывая свои дальнейшие действия.

Свесившись с седла, степняк примерился и резко ударил пикой, одновременно уводя коня в поворот. Беломир, заметив начало движения и уже будучи готовым к нему, сделал кувырок вправо, уходя от удара и оказываясь слева от противника. Вскочив, парень не раздумывая перехватил свою пику и, размахнувшись, метнул ее в спину степняку. Не до благородных жестов сейчас. Их и так слишком много на него одного.

Лошадь степняка, резко сбросив на повороте скорость, еще не успела разогнаться, так что до противника было не больше полутора десятков шагов. В общем, Беломиру в очередной раз повезло. Пика, пробив кожаный доспех, вошла степняку между лопаток, бросив его на шею лошади. Но парню было не до любования результатом. Раненный его стрелой степняк, громко что-то проорав, бросил пику и, выхватив саблю, ударил коня каблуками.

Выхватив трофейную саблю, Беломир сделал еще пару шагов вперед, плавно прокручивая оружие в руке, чтобы как следует размять кисть. Похоже, на этот раз ему придется сдать самый главный экзамен на владение оружием. И оценкой в случае победы будет его собственная жизнь. Но как ни странно, страха не было. Возникло волнение, злость, растерянность, но не было того отвратительного чувства, которое заставляет человека зажмуриться и свернуться калачиком.

Подскакав, степняк с ходу рубанул своим клинком, словно ожидая, что парень будет тупо стоять на месте. Сделав шаг в сторону, Беломир пропустил удар противника и тут же рубанул его по бедру. Степняк, вскрикнув, нанес обратный удар, даже не пытаясь развернуть клинок, но парень, присев, пропустил удар над головой и тут же ударил в ответ. На этот раз по колену.

Очевидно сообразив, что проигрывает, степняк попытался развернуть коня, натягивая правый повод и таким образом заставляя парня отступить, но Беломир понимал, что отпускать в степь его нельзя. Удрав, он приведет целый отряд, и тогда им придется плохо. Резко присев на корточки, Беломир с силой хлопнул коня по груди плашмя клинком, заставляя вскинуться на дыбы, и, тут же шагнув вправо, оказался слева от противника.

Натягивая повод, степняк пытался удержаться в седле, но раненая нога подвела. Не было упора в стремя, и потому он начал заваливаться влево, прямо на своего пешего противника. Этим Беломир и воспользовался. Один сильный, резкий удар по шее, и все закончилось. Хрипя и булькая кровью из разрубленного горла, степняк упал на землю. Перехватив повод вставшего на передние ноги коня, парень заставил его остановиться и, оглядевшись, тихо вздохнул:

– Расскажи кому – не поверят.

В себя его привел голос выглянувшего из-за уреза Ждана.

– Никак управился, – восхитился мужик, настороженно оглядывая поле боя.

– Нет, блин. Тебя ждать стану, – фыркнул Беломир в ответ и, повысив голос, велел: – Коней лови. Я пока тела осмотрю. Нам еще долго ехать, в дороге все пригодится.

* * *

Глухо застонав, Беломир осторожно пошевелил головой и, вздрогнув, гулко сглотнул. В башке, пусть и пустой, словно куча бильярдных шаров перекатывалась. Медленно перевернувшись на бок, он попытался пошевелить руками, но сразу понял, что они связаны. Обведя все окружающее мутным взглядом, парень мрачно хмыкнул и, попытавшись облизать сухим языком потрескавшиеся от жажды губы, тихо проворчал:

– Расслабился, идиот. Забыл, что любой чужак – это всегда враг. Ладно, мужик. Земля, она круглая. Придет время, сочтемся. Твою мать!