Последнее высказывание вырвалось у него невольно, когда сообразил, что лишился всего, кроме футболки и штанов. Даже сапоги с него сняли. Кто это сделал, сейчас было не так важно. Важнее было как можно быстрее прийти в себя и вырваться из этой ловушки. Недолгий осмотр показал, что, оглушив его и связав, захватчики сунули парня в какую-то землянку. Почему землянку? Так стены у этого сооружения были земляными. А кривоватые продухи находились под самой крышей. За ними, даже из его положения, было видно, как на ветру покачиваются пучки свежей травы.

Стены землянки были забраны чем-то вроде плетня. То есть заплетены были так же, как обычно на юге делают плетень для огородки вместо забора. Впрочем, тут все было понятно. Толстые прутья найти в степи гораздо проще, чем деловую древесину. Вот местные и извращались, как получится, используя то, что под руку подвернулось. Постанывая от боли в затылке, а точнее, в точке чуть ниже макушки сзади, парень кое-как поднялся на ноги и, медленно обходя землянку по периметру, принялся искать что-то, с помощью чего можно было бы развязать или перетереть веревку на руках.

Торчащий из плетня кусок высохшего прута вселил в него некоторую надежду.

Развернувшись к стене спиной, Беломир согнул ноги в коленях и, пальцами нащупав выступающий прут, принялся тереть веревку о его срез. Древесина прута уже крепко высохла, так что с веревкой должна была справиться. А если вспомнить, что тут все материалы только природные, то много времени это действо не должно было занять.

Беломир чувствовал, как цепляются и рвутся о прут волокна, и тихо шипел сквозь зубы, мечтая добраться до глотки Ждана. Ведь он поверил мужику, решил, что, помогая выбраться из передряги, сможет заручиться хоть какой-то его поддержкой, пока сумеет определиться, где находится и что делать дальше. А эта сволочь, едва увидев с гребня очередного холма свою весь, треснул его по затылку древком пики и обобрал до нитки.

И ведь до последнего изображал из себя эдакого добрячка, у которого лишь одна забота – спасти детишек. А Беломир и уши развесил. Болван! Произнеся это слово с особой яростью, парень рванул веревку резче, чем прежде, и ощутил, что руки обретают свободу. Быстро скинув путы, он принялся старательно растирать кисти, чтобы вернуть им подвижность. Вот теперь, даже без оружия, он был по-настоящему опасен. А главное, очень зол.

Подхватив сброшенную веревку, Беломир поднес ее к свету и, осмотрев, бросил, презрительно скривившись. Местные сплели ее из какой-то травы, просто высушив длинные стебли. Быстро осмотревшись, парень подобрался к ближайшему продуху и, ухватившись за плетень, подтянулся, пытаясь выглянуть наружу. Но судя по открывшемуся пейзажу, землянка находилась на самом краю веси, так что ничего, кроме уже привычной степи, он не увидел.

Зато приметил кое-что другое. Прут, на котором он висел, больше походил на нетолстую жердь. А жердь в его положении – это уже оружие. Зависнув на одной руке, Беломир второй выдернул ее из плетня и, спрыгнув на пол, зло усмехнулся. Вот теперь любому вошедшему не поздоровится. И пусть эта палка длиной всего метра полтора и изогнута, словно бык поссал, главное, что она неплохо высушена и при этом еще не пересохла. То есть после крепкого удара не сломается.

Тихое шебуршание у двери заставило парня подобраться и скользнуть в угол справа от входа. От резких движений голова разболелась еще сильнее, но Беломир усилием воли отрешился от всех чувств, вогнав себя в состояние, чем-то напоминающее боевой транс. Этому он научился еще в армии, у разведчиков, стоявших рядом с их расположением. Парни регулярно устраивали тренировки по рукопашному бою, чем Беломир и пользовался.

Именно они и научили его входить в это состояние, чтобы не изводить себя разными мыслями и держать свой организм под жестким контролем. Вот и сейчас он стоял в самом углу, готовый зубами глотки грызть, лишь бы вырваться из этой западни. Плетеная дверь, обшитая какой-то шкурой, отворилась, и в световом пятне на полу землянки пленник отчетливо увидел силуэт человека, начавшего спускаться в этот зиндан.

После яркого солнечного света вошедший еще явно не проморгался, чем Беломир и не преминул воспользоваться. Резкий удар, и неизвестный беззвучно повалился на пол. Бросив жердь, Беломир быстро обыскал мужика и разжившись паршивеньким ножом, снова подхватил свое оружие. Воспользоваться этим телом, как заложником, он не рискнул. Слишком много сил понадобится, чтобы вытащить его наружу. Бил-то парень от всей своей широкой души.

Выскользнув из землянки, Беломир присел на корточки у самого входа, старательно смаргивая набежавшие от яркого света слезы. Сейчас ему потребуются все его знания и умения. Из этой деревни нужно было уходить любым способом. Даже если придется кого-то прирезать. А еще неплохо было бы вернуть себе свое имущество. Не для того попаданец головой рисковал, выходя в одиночку против нескольких опытных воинов в степи.

Убедившись, что зрение полностью восстановилось, Беломир медленно двинулся к центру деревни. Первым делом надо найти воду. Дальше – того, кто знает, где его добро, и последним пунктом программы было добраться до коней. Месть может пока и подождать. Как не хотелось ему подержать Ждана за нежные места, причем желательно с летальным исходом, свобода все-таки важнее.

Прячась за всякими кустами и кое-как сваленным скарбом, парень добрался до точки, которую условно обозначил для себя как центр деревни.

Присев за перевернутой телегой, он осторожно выглянул из-за нее и едва сдержался, чтобы не испустить радостный вопль. На краю широкой утоптанной площадки на длинной лавке восседали три старика, перед которыми стоял Ждан, всем своим видом выражая почтение и покорность. Судя по композиции, это были старшины, или старейшины деревни. Хрен знает, как оно тут будет правильно.

А значит, за их жизнь местные вернут все, что посмели отобрать.

Чуть приподнявшись, Беломир принялся высматривать подходящий путь для незаметного приближения к старикам. Объявлять о своем освобождении на всю округу пленник не собирался. Что называется, сюрприз будет. Его футболка цвета хаки из прежней жизни неплохо сливалась с местной травой, так что, если не делать резких движений и не шуметь, все должно получиться. Тем более что по краю площадки часто росли какие-то кусты, очень напоминавшие шиповник.

Опираясь на кулаки и носки ног, Беломир медленно пополз в нужную сторону, двигаясь словно ящерица или крокодил. Этому способу его тоже научили разведчики. Так передвижение было гораздо тише, а главное, из такого упора проще было вскочить. Да, ползущий возвышался над травой, но передвижение по-пластунски ему сейчас не подходило. Ему нужна была тишина, так что двигался парень буквально по сантиметру. Что называется, медленно и печально.

Сколько он добирался до нужного куста, Беломир не знал. Да и не важно это было. Главное, что в конечном итоге парень оказался там, куда стремился. Устроившись за кустом, прямо за спиной у сидевшей троицы, он прислушался к разговору и в очередной раз зло усмехнулся.

Ждан получал от стариков крепкий втык. Сурово глядя на понурившегося мужика, старейшины выговаривали ему за что-то, напоминая, что тот имел дело с серьезным воем.

О чем именно шла речь, Беломира сейчас не интересовало. Прикинув всю дальнейшую партитуру, парень перехватил свою жердь поудобнее и, несколько раз глубоко вдохнув, одним резким движением взмыл на ноги, одновременно нанося удар Ждану. Жердь гулко свистнула в воздухе и с треском сошлась с головой коварного мужика. Отреагировать не успел никто. Следующим ударом Беломир отправил в нирвану одного из стариков и, треснув по спине второго, ударом ноги отшвырнул в пыль третьего.

Потом, перепрыгнув и куст, и лавку заодно, он вздернул получившего по хребту мужчину на ноги и, прижав к его шее нож, захрипел пересохшей глоткой:

– Эй, ты, вставай! Приведи сюда моих коней и принеси все, что эта паскуда у меня украла, – приказал он отброшенному ногой, кивая на Ждана.

– Ох, и ловок ты, – проскрипел мужчина, с кряхтением поднимаясь на колени. – Едва духу не лишил, изверг.

– Шевелись, старая мразь, а то я вас всех здесь порешу, – рявкнул Беломир, встряхивая своего заложника и еще крепче прижимая нож к его шее.

– Не ярись, – примирительно выставив перед собой ладони, попросил старик. – Ждан не хотел дурного. Он за весь нашу боялся. Воев-то почитай не осталось. Вот и решил прежде, чтобы мы с тебя спрос сняли, а уж после и оружье тебе вернуть.

– Мне плевать, что он хотел, а чего нет. Он вор, а значит, тут и сдохнет. Добро мое верните, – захрипел парень, судорожно сглатывая.

Очевидно, его хрип и короткая схватка привлекли внимание обитателей деревни. Люди начали собираться на противоположном краю площадки, угрюмо глядя на взбешенного парня. Старик оглянулся и, найдя кого-то взглядом, кивнул. Из собравшейся толпы выскочил подросток лет тринадцати и, сверкая босыми пятками, куда-то умчался. Спустя минут двадцать он вернулся обратно, ведя в поводу собранных в цуг коней, на которых было навьючено все добытое оружие и собственный Беломира доспех.

– Не ярись, вой. Тут все, что с тебя взято. Прости Ждана. Не хотел он дурного тебе… – устало произнес старик, все так же стоя на коленях.

– Дурак он, твой Ждан. Стал бы я детей спасать, коль чего плохое задумал, – фыркнул Беломир, чувствуя, как руки начинают дрожать, а перед глазами то и дело всплывает туман. Похоже, по голове ему прилетело крепче, чем он решил. – Одежду мою вынь и кольчугу, – скомандовал резко подростку, смотревшему на него с мрачной решимостью. – И не вздумай прыгать. Прирежу, пикнуть не успеешь, – добавил Беломир, наблюдая, как из сумок появляются его сапоги, портянки, поддоспешник и кольчуга. – Саблю тоже вынь и на лавку положи, – продолжал командовать он, не опуская руки с ножом. – А теперь пусть все отойдут подальше. Вели им, – встряхивая старика, потребовал парень.

Все еще стоявший на коленях старейшина повелительно взмахнул рукой, и жители деревни с явной неохотой отступили шагов на десять. Подбив старику ноги, Беломир усадил его на землю и, шагнув к лавке, принялся обуваться. Намотать портянки для опытного бойца дело пары секунд. Чуть притопнув сапогами, Беломир с облегчением вздохнул и тут же принялся натягивать на себя поддоспешник. Следом накинув кольчугу, он перетянул ее трофейным поясом и, подхватив саблю, сунул ее в ножны.

– Куда ты теперь? – тяжело поднявшись, осторожно поинтересовался старик.

– Подальше от подлецов неблагодарных, которые в спину бьют, – огрызнулся Беломир, усилием воли заставляя себя двигаться.

– Вижу, плохо тебе, вой. Останься. Передохни.

– Чтоб вы меня снова ограбили, но прежде зарезали, чтобы подобного не случилось? – презрительно усмехнулся парень.

– Не бывать тому. Слово даю, – гордо вскинувшись, твердо ответил старик.

– Нет. Вам поверить значит себя обмануть, – жестко отрезал парень, быстро проверяя трофеи в переметных сумах.

Местные и вправду вернули все, что взяли. До последнего ножа и до сломанной стрелы, где сохранился железный наконечник. Лошади явно были отдохнувшими и вычищенными. Значит, в той землянке Беломир провалялся не менее суток. Все это парень отмечал автоматически, борясь с дурнотой и регулярно накатывающим желанием лечь и не шевелиться. Сцепив зубы, он тяжело поднялся в седло и, покосившись на Ждана, одним плавным движением провернул в руках пику, направляя ее наконечником вниз.

– Не надо!! – раздался пронзительный детский крик, и перед Беломиром словно из-под земли возникла фигурка девочки. – Не убивай его, дяденька! – всхлипывая, попросила девочка, и парень, присмотревшись, сквозь туман признал одного из детей, которых спасал в перелеске.

– Повезло уроду, – прошипел Беломир, толкая каблуками коня.

Убить человека на глазах у его ребенка парень не мог. Даже война не настолько его изменила. Кречет вывел свой цуг на окраину веси и, припомнив, откуда они приехали, тряхнул поводом, поторапливая коня. Дурнота накатила с особой силой, а дальше словно кто-то выключил свет.