Досада от того, что в один день я лишилась всего, грызла меня и доедала. Кто виноват, что женщина в наследстве – существо бесправное. И только при наличии завещания и отсутствии родственников по мужской линии она может на что-то претендовать.

Но в моем случае такое не прокатило.

Завещание отец составить не успел. А невесть откуда объявился его сын от первой большой любви, некий Фредерик Гордон. И закон тут же обрадовался, что в деле появились яйца, и перешел на их сторону единогласно.

Согласно решению суда была проведена магическая экспертиза. Родство было установлено. А самый гуманный суд вынес постановление, что наследник обязан в течение месяца выдать меня замуж. К тому же жених имелся в наличии. Что, собственно, новоявленный братец и сделал, бесцеремонно, в чем была, затолкав меня в карету.

Вот так жизнь завертела меня на метафорическом писле. Мне оставалось только улыбаться и делать “Йую-ху!”. Ибо ситуация была безвыходной.

В душе поселилась горькая обида на Аскеля, который так нелепо умудрился жениться! “К тому же он еще и картежник!” – пронеслось грустное в голове. Да ладно бы, если бы он был удачливым картежником! Кто бы ему слово сказал. Люди вон выигрывают целые поместья! Но, как выяснилось, это не наш случай.

И все равно, где в душе, по остаточным рельсам несся локомотив любви.

Я с трудом вылезла из ванной, вытерла волосы маленьким полотенчиком. Стала искать второе, но не нашла.

Сейчас я чувствовала себя, как в не самой лучшей гостинице.

Придется выйти и закутаться в плед, высохнуть и снова надеть пыльное платье. При мысли об этом я поежилась. Но выбора не было. Другие платья зажал братец. Что-то подсказывало, что ему с его моральной ориентацией они очень нужны.

Я решила обмотать полотенчико вокруг бедер. Оно, разумеется, не сошлось. Поэтому я придержала его рукой.

Я вышла из ванной, как вдруг увидела своего будущего мужа. Он стоял в моей комнате, а потом повернулся в мою сторону.

Глава 6

Ситуация была неловкой.

Наглые глаза уставились на меня, а потом скользнули по полотенцу туда, где пряталась Донна Труссарди без тех самых “труссарди”, разумеется!

Так, все на месте? Стыд, отчаяние, возмущение? Где писец? А, вот ты где! Уже бежишь, мой хороший!

Вот и отлично! Все в сборе! Можно начинать!

– А что вы здесь делаете? – спросила я, изображая леди Годиву.

Некогда одна прекрасная леди, чтобы доказать мужу, что крестьян угнетать надо, но не сильно, согласилась ради этого проехать в полном “ню” через все земли супруга. Технически она была обнаженной. Но все самое интересное умудрились прикрыть длинные волосы. Так что получилось скучно и вовсе не так интересно, как если бы волосы были собраны в прическу.

– Садитесь, я хочу с вами поговорить, – заметил дракон спокойным голосом.

Он не был смущен. Не выглядел растерянно. И уж тем более не имел ни малейшего желания выходить из комнаты.

– Может, я оденусь? – спросила я, покрепче ухватив набедренную повязку.

– Не вижу в этом смысла, – заметил будущий муж, спокойно усаживаясь в кресло. – Все равно я скоро ознакомлюсь с тем, что вы так интригующе прячете. К тому же я не теряю дар речи при виде обнаженной женщины.

Проскользила мысль о том, что, увидев меня, ничуть не смущенную, развратную и вовсе не леди, дракон вдруг откажется от женитьбы. Ведь в приличных семьях для исполнения супружеского долга существует даже отдельная рубашка с дыркой. И горе той, которая впопыхах наденет эту “рубашку для утех” задом наперед.

Нет, а что? Это мысль!

И тут же я передумала. Если я сейчас поведу себя провокационно, то рискую остаться ни с чем. Ведь в брачном кодексе королевства есть отдельная статья “Распутное поведение”. И под нее подходит даже лишняя улыбка в сторону соседа.

Я снова стыдливо прикрыла грудь волосами.

– Вы меня очень обижаете мыслью, что я вижу обнаженную женщину впервые, – заметил дракон, ничуть не смущаясь. – Вы так прячетесь, что если у вас там не врата в другие миры, не пещера чудес, усыпанная золотом, если оттуда мне не будут кричать приветствие, я негодую!

Он цинично рассмеялся.

– Итак, что вы хотели? – спросила я, глядя на него. Крабиком я добралась до пледа и закуталась.

– Надеюсь, что у нас будут в меру теплые отношения, которые периодически будут заканчиваться вашей беременностью. Но я не об этом. Я хотел поговорить о ваших светлых чувствах к моему брату. Я прекрасно понимаю, что вы согласились стать моей женой из-за отчаяния и обиды на него. Но обида имеет свойство проходить, – начал будущий муж спокойным и ровным голосом. – Итак, я даже не спрашиваю вас, любите ли вы его. Сейчас, разумеется, вы скажете, что нет. Но это будет говорить обида, а не вы.

Разговор мне уже не очень нравился. Я пыталась понять, к чему он клонит. Кажется, я уже начинала понимать.

– Итак, я – не мой брат. И никогда им не стану. Я сразу вам сказал, что от меня душевного тепла, широких жестов в виде “выложить цветами ваше имя” и восторженных, полных любви взглядов вы не дождетесь. Так же можете не ждать комплиментов, которые мой брат так любит рассыпать. И прочих милых сердцу женщины вещей, – произнес Розельрад. – Я говорю это, чтобы не было потом надутых губок, хлюпающего носа и полного трагизма взгляда. Я не имею ни малейшего желания быть таким, как мой брат.

Я стиснула зубы. Вот если бы не обстоятельства, я бы с удовольствием послала бы его дремучим лесом.

– И сделать из меня его копию у вас не получится. Однако сейчас, когда все поуляжется, обида утихнет, уйдет на задний план, может возникнуть неприятная ситуация, – глаза дракона внимательно смотрели на меня.

Я сидела на кровати, глядя на то, как дракон вальяжно расположился в кресле.

– Ещё раз повторяю. Я – не мой брат. И если я вдруг узнаю, что ты, о моя будущая прекрасная жена, решила наставить мне рога со своим несостоявшимся женихом, я за себя не ручаюсь… Если у меня будет хорошее настроение, то вы полетите отсюда оба. Ну и леди Кэтрин туда же. Я лишу вас всего, что причитается вам по праву герцогини.

Глаза дракона все еще смотрели на меня.

– Это в лучшем случае, – добавил дракон. И взгляд его стал ледяным. – В худшем, можете представить, чем это закончится. Ещё раз повторяю. Я – ревнив. Очень ревнив. А зная вашу ситуацию, ревность обоснована.

– Я вас услышала, – произнесла я. Обида все еще стояла перед глазами.

– Надеюсь, что вы будете верной супругой. Но сначала потренируйтесь быть верной невестой, – произнес дракон, вставая с кресла. – Я посмотрю, как у вас это получится сегодня на ужине.

– На ужин я сегодня не пойду, – произнесла я, хотя есть хотелось зверски.

– Ну, не настолько верной, – рассмеялся дракон.

– У меня нет ни одного приличного платья. Только дорожное. И то, оно куда-то пропало, – ответила я.

– Его унесла служанка, чтобы почистить. Ладно, я подумаю, как вам можно помочь, – заметил Розель.

Интересно, откуда он возьмет платье? Что-то мне подсказывает, что он попросит леди Кэтрин выделить мне какое-нибудь захудалое платье на то время, пока мне не купят новое. Мысль о том, что я буду ходить в обносках леди Кэтрин, меня крайне возмутила.

– Если вы вдруг решили позаимствовать нарядное платье у леди Кэтрин, – произнесла я. – То я отказываюсь сразу!

– У меня платьев нет, у брата тоже… Хотя, судя по тому, как он с вами поступил, там должен быть целый гардероб из дамских нарядов, – рассмеялся дракон.

Я быстро поняла шутку. Никто еще так завуалировано не обозвал “папуаса” “папусом”.

– Прикажите мне вернуть мое дорожное платье! – произнесла я.

Дракон вышел, а через две минуты в комнату вошла служанка с темным платьем. Оно было чистым и свежим, но напоминало вдовий наряд.

Глава 7

Я с грустью вспомнила роскошные наряды, вспомнила добряка-отца, который любил баловать сначала свою дочь, а потом меня. Изматывающая, странная, не поддающаяся лечению, внезапная лихорадка чуть не унесла у него дочь. Доктора разводили руками. Такой болезни они не знали. Я появилась ровно в тот момент, когда старый доктор в очках грустным голосом сказал: «Мужайтесь, господин! Ваша дочь покинула наш мир!». И тут я открыла глаза, видя седого, заплаканного мужчину.

Он бросился ко мне, обнял.

Ему было плевать на провалы в памяти, плевать на то, что я его не узнаю. И я была ему очень благодарна. «Знаешь, после болезни ты выросла! Да!» – повторял отец. А я настолько свыклась, что действительно считала его своим отцом.

«Не стану неволить с браком! Выйдет замуж за того, за кого сама захочет!» – строго произнес отец на одном из вечеров, отшивая похотливого старика, решившего жениться в шестой раз на молоденькой.

Я посмотрела на наряд, стиснула зубы… Мой папа был хорошим человеком. И та же самая молниеносная лихорадка убрала его буквально за ночь.

– Так, – произнесла я, опомнившись. – А у вас есть набор для шитья и какие-нибудь кружева? И манекен!

Немолодая служанка смотрела на меня с удивлением. Потом исчезла за дверью.

Я осталась с платьем наедине.

В коридоре послышался грохот, а в комнату вошла служанка, неся манекен и корзинку, откуда торчали белые ленты и кружево.

– Ура! – обрадовалась я, надевая платье на манекен.

Я стала бережно раскладывать содержимое корзиночки.

– Срам хоть прикройте! – подала голос старая ворчливая служанка. И положила мне простенькое платье. Оно было деревенским, но я была рада и ему! – Ходит босой, пипой светит! Тьфу! Тоже мне леди! Глядеть стыдно!

Платье было легким, простеньким, но приятно чистым. И я, не обращая внимания, тут же надела его.

В корзинке было много всякого. Бусины, отливающие перламутром, старинные брошки и кружева. Я рассматривала все это, раскладывая на столе.

– Дай сюда, кулема! – произнесла вредная старушка, когда я вдевала на свет нитку в иголку. – Гляди, че тут есть!

Она вытащила какую-то клизму. Приглядевшись, я увидела иголку, к которой был приделан огромный шар.

– К нитке прислоняешь, – бурчала старуха, а шарик, который до этого был черным, тут же принял цвет нитки и стал белым. – А потом вот так ведешь…

Ого! Невероятная штука!

– Пробуй сама! – засопела бабка, уходя. – Смотри, палец не пришей!

Я выпорола верх платья, напоминающий темную, полупрозрачную, кружевную водолазку. Платье стало открытым. Осторожно срезав нитки, я стала отмерять кружево.

– Ух ты! – обрадовалась я, видя, как магия делает ровную машинную строчку.

Через пять минут у платья появилось кружево сверху. Оно тут же стало нарядным и строгим. Я решила добавить кружева на рукава и на подол.

Отойдя, я полюбовалась работой, решив, что кружев маловато. Я из белой ленты я собрала красивый бант и пришила к нему брошь с камнем цвета павлиньего пера.

Потом меня понесло. Дремавший во мне кутюрье решил гулять, так гулять. После пары проб на лоскутке ткани я приловчилась пришивать бусинки в три касания.

Увлекшись работой, я забыла о времени, как вдруг в дверь постучали.

Я увидела ту же служанку, которая несла платье.

– Через двадцать минут ужин! – произнесла она, глядя на платье. – Ну, показывай, че с кулемала?

Я не без гордости продемонстрировала ей платье.

– Ишь ты! Ну, тут кривовато, тут не симметрично, но в целом… сойдет за третий сорт в темноте, если один глаз закрыть, а другой прищурить, – согласилась бабка, разглядывая меня. – Ты откуда такая взялась, рукодельница?

– Долгая история, – улыбнулась я, глядя на получившееся платье. – Как-нибудь расскажу!

– Потрепала тебя жизня, ой потрепала… – выдохнула старуха. – Небось, аристократы, а дома жрать нечего! Да?

Я смотрю, что когда где-то в небесной канцелярии орали: «Кому остатки вредности еще? Кому добавки?», бабка заорала: «Мне!». И гребла двумя руками.