Свидание наконец стало таким, каким должно было быть. Непринужденная беседа, вкусная еда и полное отключение от реальности. Итан продолжал держать меня за руку, рассказывая о сестре. Ее звали Кайли. Оказалось, что родители развелись, когда девочке было всего два года. Она, в отличие от Итана, не поддерживала общение с отцом. И ее можно понять. Вырасти без папы – не самая хорошая вещь в мире. Но десять лет разницы между братом и сестрой сделали свое дело. Итан заменил малышке отца. Когда он говорил об этом, я поняла, как сильно он любит сестру.

В этот момент мне стало нестерпимо больно на душе. Я никогда больше не смогу увидеть своего брата. Не смогу прикоснуться к нему. Не смогу поговорить с ним и рассказать о своих успехах. Не смогу познакомить его со своим бойфрендом.

– Изабель, все в порядке? – спросил Итан, нахмурившись.

– Прости, мне нужно отлучиться.

Я резко встала и пошла в уборную. Все это слишком. Мне нужна передышка. Воспоминания опять начали возвращать меня в прошлое. Это может закончиться плохо.

Закрывшись, я вытащила из сумки спасительную баночку, которую всегда носила с собой, высыпала на ладонь две таблетки и проглотила их. Давно я их не принимала. Только это поможет мне справиться с тревогой.

Почему именно сейчас? Что спровоцировало паническую атаку? Рассказ о сестре Итана? Или сам парень, который уже не казался таким подозрительным в моих глазах?

Когда сердцебиение пришло в норму, а руки перестали трястись, я вышла из уборной и вернулась к Итану.

– Все хорошо? – обеспокоенно осмотрел он меня.

– Да, просто закружилась голова, – солгала я.

Итан вряд ли в это поверил, но мне было все равно.

После ужина он подвез меня на своем Bugatti Centodieci. Увидев эту красотку на парковке, я едва не потеряла дар речи. Однажды мне уже приходилось сидеть в такой машине. Я писала материал про спортивные автомобили. Моя малышка Toyota Camry по сравнению с этой тачкой была настоящей черепахой. Стоит отдать должное Итану: водитель из него такой же потрясающий, как и он сам.

Когда мы подъехали к дому, я уже не торопилась уходить. Надо же, а ведь пару часов назад мне хотелось убежать от него как можно дальше. Его присутствие действовало на меня умиротворяюще. Мы сидели в темном салоне и, прислушиваясь к звукам ночного города, молчали.

Внезапно в моей сумке зазвонил телефон. Черт. Вот кому нужно было испортить такой момент? На дисплее высветился номер подруги.

– Это Молли. Мне пора, – грустно сказала я Итану и открыла дверь машины.

– Мы увидимся снова? – с надеждой в голосе спросил он.

– Прости, Итан, но, думаю, это плохая идея. Мне было приятно твое общество, правда, но…

– Не объясняй, – остановил меня парень. – Я все понял.

– Мне правда очень жаль.

Я вышла на улицу и остановилась, наблюдая за тем, как Итан дал по газам и скрылся за ближайшим поворотом.

Все к лучшему. Как бы меня ни тянуло к нему, я не могла так рисковать. Это опасно. Секрет должен был остаться секретом.

Но это так странно.

«Эндрю, с которым я прожила столько месяцев, даже не догадывался о другой моей личности, тогда как Итану для этого понадобилась всего одна ночь», – усмехнулась я про себя.

Черт, телефон. Пока я пыталась собрать мысли в кучу – и забыть красивое лицо Итана, – Молли продолжала терроризировать телефон.

– Детка, прости, – выпалила я, ответив на звонок.

– За что?

– За то, что долго не отвечала.

– Да брось. Как дела?

– Я только что была на свидании.

– С нашим миллионером? – Я услышала, как она поперхнулась.

– Да, – вздохнула я.

– А почему так грустно? Не произвел на тебя впечатления?

– Еще как произвел, но мы больше не встретимся.

– Почему?

– Это сложно объяснить, но так будет лучше для нас обоих.

– Только не говори, что это из-за Эндрю.

– Я только вчера выставила его за дверь, а теперь расплываюсь лужицей перед Итаном. Чувствую себя отвратительно, – с досадой проговорила я.

– Да брось, подруга. Это жизнь. Никогда не знаешь, в какой момент она подкинет того самого.

– Кстати об этом. Как там дела с Риком? Он звонил тебе? – решила я переменить тему.

– Звонил, – вздохнула Молли в трубку. – Боже, я такая дура. Мне очень стыдно. Он оказался хорошим парнем и не воспользовался девушкой в пьяном угаре.

– Тебе бы книжки писать, – засмеялась я. – Молли, почему ты плакала?

Мы никогда не обсуждали ее жизнь, за что сейчас я сильно винила себя. Она всегда была скрытной. Может, поэтому мы подружились? Правда, наше общение обычно всегда сводилось к работе. Я не знала о ее увлечениях, о парнях, с которыми она встречалась до нашего знакомства. Даже когда Молли было грустно, она отмахивалась от моих вопросов и говорила, что плохо себя чувствует. Я никогда не углублялась в причины ее состояния, и это было моей ошибкой.

– Рик сказал тебе? – грустно спросила она.

– Да. Я переживаю за тебя. Ты можешь довериться мне.

– У мамы проблемы со здоровьем. Недавно я узнала, что она уже несколько месяцев проходит курс химиотерапии. Это рак, Изи. Я так боюсь ее потерять.

На другом конце провода послышались тихие всхлипывания. Мое сердце сжалось. Поверить не могла, что она проходила через все это одна.

– Хочешь, я приеду?

– Не стоит. Рик согласился побыть моей нянькой, – усмехнулась подруга. – Встретимся завтра? Я все тебе расскажу.

Черт. Завтра. У меня же интервью. Я не могла его отменить. Еще два месяца назад мне пришло письмо от радиостанции. Я долго не отвечала на него, но в итоге согласилась, и теперь сотни тысяч людей ждали этого эфира. Я не могла подвести их. Но и Молли нельзя оставлять. Что же мне делать?

– Дорогая, прости. Завтра я поеду к родителям. Они не видели меня уже полгода. Я позвоню тебе, когда вернусь домой.

– Хорошо. Передавай им привет от меня.

– Обязательно. Я люблю тебя. Все будет хорошо. Твоя мама справится, я верю в это.

– Спасибо, Изи. И я люблю тебя.

Я обманула лучшую подругу. Угрызения совести теперь точно не дадут мне уснуть. Но в одном я была честна. Мы действительно не виделись с родителями полгода. Из-за загруженности на работе я не могла позволить себе проехать половину страны, чтобы погостить у них. От Нью-Йорка до Сент-Луиса шестнадцать часов на машине. Даже во время редких отпусков – если это вообще можно считать отпусками, учитывая, какая у меня работа, – я не могла потратить столько часов на дорогу. Мы часто созванивались, но это не отменяло того, что я плохая дочь. Мама с папой скучали по мне. Расстояние огорчало нас всех. Но я обязательно навещу их, как только закончится шумиха с Эндрю.

Глава 5

– Изабель, почему вы решили покончить жизни самоубийством?

Этот вопрос доктор Сток задает мне уже на протяжении пяти лет. Наша терапия каждый раз возвращается к одному и тому же. Когда я однажды спросила, в чем вообще смысл обсуждать это, он ответил, что только так ему удастся понять корень моих проблем. По-моему, это полнейший бред, но спорить с психиатром было бы глупо.

– Вы когда-нибудь теряли родных, доктор Сток?

Он, кажется, не удивился моему вопросу, но, поскольку я никогда не проявляла интереса к его жизни, все равно слегка напрягся.

– Я понимаю ваши чувства, Изабель. Девять лет назад на моих руках умерла жена, – ответил он, почесав подбородок.

– И вам не казалось, что жизнь больше не имеет смысла?

– Изабель, мы все живые люди, и у каждого есть свой срок. Да, тяжело терять близких, но это не повод убивать себя. Вернемся к моему вопросу. Почему вы, – он сделал акцент на этом слове, – решились на это?

– После аварии я закрылась в себе. Не говорила, не ела. Порой мне даже казалось, что я забывала дышать. Мне было все равно на то, что происходит вокруг. В нашем доме было полно народа каждый день. Все они приносили еду, говорили слова поддержки и что им жаль. Или делали вид. Это очень выматывало меня. Во время похорон моим единственным желанием было лечь в гроб и навсегда остаться с братом. В буквальном смысле. Не слышать и не видеть ничего. Конечно, родители остановили меня.

– Поэтому вы бросились под машину после церемонии погребения? Хотелось завершить начатое?

– Да.

Всю ночь перед эфиром я ворочалась и не могла уснуть. Меня ждал тяжелый и напряженный день. Совсем скоро весь мир должен был услышать голос Сирены. Это интервью уже ознаменовали событием года.

На самом деле мне было очень страшно.

Еще и мысли об Итане.

Я не могла выбросить парня из головы. Его проницательность, красота, улыбка, крепкие и такие теплые руки, взгляд, прожигающий насквозь. Я думала о нем даже больше, чем о предстоящем разговоре. С Эндрю я не испытывала и половины тех эмоций, что вызывал во мне Итан. Это безумие. Как ему удалось так зацепить меня? Может, об этом говорил доктор Сток? Может, это и была та самая любовь? Но я никогда не узнаю правды, потому что уже оттолкнула парня, заботясь о своей безопасности.

Набрав ванну, я с головой погрузилась в обжигающую воду. Меня не пугало отсутствие кислорода. Нужно просто считать про себя и не думать о том, что в любую секунду жизнь может оборваться. На протяжении пяти лет я только и делала, что боролась со страхами. Мне уже не хотелось умирать, но и жить с грузом вины из-за своего обмана тоже было тяжело.

Один. Я не могу забыть о смерти брата. Его окровавленное лицо не дает мне покоя по ночам.

Два. Он был единственным, кто искренне любил меня.

Три. Я не знаю, что такое любовь, и никогда не смогу испытать это чувство.

Четыре. Мне казалось, что Эндрю был тем самым. Я хотела полюбить его, но так и не смогла.

Пять. Он предал меня. Теперь я никогда не смогу доверять мужчинам.

Шесть. Итан.

Семь. Мое тело покрывается мурашками от одного лишь взгляда на него.

Восемь. Он успокаивает меня. С ним мне не страшно.

Девять. Мое сердце тянется к нему, но разум кричит об опасности.

Десять. А что, если не следовало отвергать его?

Одиннадцать. Мне плохо от одной лишь мысли, что я больше не увижу Итана.

Двенадцать. У меня слишком много секретов, о которых нужно молчать.

Тринадцать. Я обманываю слишком много людей, чтобы добавлять в этот список еще и Итана.

Четырнадцать. Он слишком хороший для такой психопатки, как я.

Пятнадцать. Но что, если завтра уже не настанет?

Вынырнув из воды, я распахнула глаза и начала хватать ртом воздух. Сколько прошло времени? Кожа на руках уже успела покрыться морщинками.

Из кабинета послышался звонок телефона. Я быстро вылезла из ванны, обмоталась полотенцем и побежала на звук. Часы в коридоре показывали одиннадцать утра. Вот черт, интервью.

В трубке голос оператора предупредил, что эфир начнется через пару минут. Блеск, буду разговаривать с ведущим в одном лишь полотенце.

Тревога начала охватывать каждую клеточку моего тела.

А ведь я никогда ничего не боялась. В моей жизни было много испытаний: потеря бабушки, а затем и брата, тяжелая учеба, кризис на работе, презрение окружающих. Но я всегда проходила через все с высоко поднятой головой. Лишь однажды моя психика не выдержала, и я едва не лишила себя жизни, из-за чего родители отправили меня к мозгоправу, и вот уже на протяжении пяти лет я каждую неделю являлась гостьей в его кабинете. Это утомляло, но и помогало выговориться. И просто не сойти с ума.

А сейчас меня накрыла настоящая паника. Впервые за столько лет люди должны были услышать настоящую Сирену. Не через песни, а через живое общение. Это пугало до потери сознания. Хотелось отменить интервью, укутаться в одеяло и забыть все, как страшный сон.

Да, это было бы по-детски.

Я знала, что теперь нельзя отступать назад, но как же сложно собраться с силами. Через несколько секунд моя жизнь могла измениться. Я не знала, какие вопросы мне зададут, – что, кстати, было довольно странно, ведь я, будучи журналисткой, знала, что в большинстве своем вопросы высылались заранее, – но надеялась, что не растеряюсь и найду, что сказать.