– Ладно. – Он сосредоточенно нахмурился. – Ты замечала, что сосны тоже качаются на ветру?

– Что?

– Сосны. – Нейт взглянул на часы. – Не только пальмы качаются на ветру, но и сосны. Качающиеся сосны очень успокаивают.

– Сосны, – задумчиво проговорила я. – Никогда не обращала внимания.

– А вот. Какой у тебя любимый фильм?

– «Титаник», – автоматически ответила я.

Самолет начал резко набирать высоту. В животе ухнуло.

– Серьезно?

– Серьезно, – закивала я. – Не считая того, что на двери хватило бы места обоим^[9], фильм мне понравился.

Нейт тихо рассмеялся и покачал головой:

– Осталось две минуты.

– Две минуты, – повторила я, пытаясь успокоить дыхание и избавиться от комка в горле.

Шансы попасть в авиакатастрофу были ничтожно малы, а я сидела, вцепившись в руку симпатичного незнакомца, который наверняка решил, что у меня не все дома.

– А твое любимое время суток? – спросил он. – Я просто пытаюсь тебя отвлечь.

– Закат. А у тебя?

– Рассвет. Люблю начало нового дня, когда еще не знаешь, что может случиться.

Нейт выглянул наружу, где раскинулось бесконечное серое небо. Я тоже повернулась взглянуть. В густом тумане виднелся край крыла, но больше я ничего не рассмотрела. Может, оно и к лучшему.

Завизжали моторы.

– Что проис… – заговорил Нейт.

Раздался скрежет металла о металл, и у меня замерло сердце.

А потом крыло взорвалось и превратилось в огненный шар за иллюминатором.

Глава третья

НАТАНИЭЛЬ

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

– Кажется, все прошло хорошо.

Голос Торреса сочился сарказмом. Иззи ушла с остальной делегацией. Она не топала ногами, не хмурилась, даже не посмотрела на меня, а просто зашагала вслед за Уэббом к кортежу бронированных автомобилей, поджидавших чиновников на краю взлетно-посадочной полосы. Она вела себя так, будто мы не были знакомы десять лет.

Я хотел презрительно усмехнуться, но губы сами расползлись в одобрительной улыбке. Отлично пошутил.

– Это она, да? – спросил Торрес. Мы двинулись следом за делегацией. – А ее не узнать.

Политик, значит. А ведь она ненавидела политику, по крайней мере раньше. И так старалась попасть в некоммерческий сектор, не поддаваясь давлению родителей, которые стремились реализовать через нее собственные амбиции. Видимо, не получилось.

Значит, в тот день она все-таки сделала выбор.

И поступила, как поступил бы любой другой Астор.

Во мне закипел гнев, стремительный и жаркий, но я усилием воли его подавил. Умом я всегда понимал, что она выберет родителей, но видеть перед собой результаты этого выбора было невыносимо.

– Сержант Грин. – Со мной поравнялся Грэм. – Не хочешь объяснить, что это было?

– Нечего объяснять, – буркнул я, оторвался от созерцания ее волос на ветру и оглядел периметр, надев тактические очки, чтобы солнце не било в глаза.

Как же ее занесло сюда?

– Как знаешь. А то со стороны все выглядело так, словно ты только что встретил бывшую, – язвительно ответил Грэм.

– Она не моя бывшая. Между нами ничего не было, так что хватит ухмыляться.

– Она хуже, чем бывшая, – пробормотал Торрес. – Та, с которой не сложилось.

– Ой, какие мы ранимые. – Улыбка Грэма померкла. – А где «чинук»^[10]? Неужели решили без него?

Я недовольно заворчал. Еще утром меня совершенно не тревожило, что политики отказались лететь из аэропорта в посольство на бронированном «чинуке». Мы называли его вертолетом «Посольских авиалиний». Семикилометровый маршрут до посольства был относительно безопасен, и я не волновался ровно до того момента, как узнал, что с нами поедет Иззи. Будь моя воля, я посадил бы ее в пуленепробиваемый ящик. Хотя нет: будь моя воля, я заставил бы ее улететь отсюда немедленно.

Мы подошли к кортежу. Чиновники сели в два черных джипа посередине; всего машин было четыре. Хольт, подопечный Келлмана, забрался на заднее сиденье второго джипа; Иззи устроилась рядом.

Ее рюкзак соскользнул с плеча, и я поймал его за лямку, не дав упасть на землю. Оливково-зеленый брезент истерся и за долгие годы носки стал совсем мягким, подкладка примялась, но прожженное пятно в форме цилиндра около молнии было на месте.

Мне стало трудно дышать; я горько усмехнулся, подняв рюкзак. Хотел посмотреть ей в глаза, но те скрывались за темными очками. Я не мог понять, что она чувствует. Судя по языку тела, она пыталась сохранять спокойствие и держать себя в руках, но глаза всегда выдавали ее мысли. Испытывала ли она такое же смятение, как я, или три года разлуки приглушили в ней все чувства?

– Ваш рюкзак, мисс Астор, – медленно проговорил я. В лицо ударил поток холодного воздуха: в машине работал кондиционер.

Она разомкнула губы, судорожно сглотнула, взяла у меня рюкзак и положила его на колени.

– Спасибо.

– Включи кондиционер посильнее, – попросил Хольт водителя и ослабил галстук. По его свекольно-красной шее катился пот.

Грэм оглянулся через плечо и тихо усмехнулся:

– Простите, сэр, кондиционер уже на максимуме. Такой уж тут климат.

Хольт откинулся на сиденье; лицо у него было такое, словно кто-то только что застрелил его собаку.

– Неженки, мать их, – пробормотал Келлман, уже устремившись к задним рядам, где располагалась охрана.

Оглядев кортеж, я убедился, что багаж погрузили в замыкающий автомобиль, а чиновники заняли самые безопасные места. Я снова изучил периметр, хотя шестеро моих коллег уже сделали то же самое, и дождался кивка Уэбба. Он сел в первый автомобиль.

Настало время выдвигаться.

– Пристегнись, – сказал я Иззи и закрыл за ней дверь, не дожидаясь ответа.

Ну вот и все. Теперь она хотя бы за пуленепробиваемым стеклом.

Я сел на пассажирское сиденье спереди и захлопнул дверь.

– Поехали. – Я указал на тронувшуюся первую машину во главе кортежа. Телохранители распахнули перед нами ворота.

В нос ударил сладкий запах лимонов и духов «Шанель № 5». Сердце сжалось сильнее, кольнуло под наплывом воспоминаний, предаваться которым не было времени. Кольцо на пальце Иззи казалось новым, но кое-что не изменилось. Пахло от нее, как прежде, – долгими летними ночами.

Грэм переключил передачу и двинулся вслед за Уэббом. Мы въехали в Кабул. Все мои чувства обострились; ни одна деталь не укрывалась от моего внимания, я замечал всех – пешеходов, другие машины, – повсюду высматривая потенциальную угрозу.

– Долго ехать до посольства? – спросил Хольт и промокнул шею.

Не повезло Келлману с этим типом. За неделю он от него еще натерпится. Впрочем, мне было не до них.

Прямо за моей спиной на расстоянии вытянутой руки сидела Изабо Астор, будь она неладна. Я видел ее впервые с того дождливого вечера в Нью-Йорке, когда все пошло наперекосяк. Когда она успела уволиться из нью-йоркской компании? Когда решила устроиться в штаб сенатора? Родители наверняка обрадовались. Они всегда придавали огромное значение статусу. Что еще изменилось за последние пару лет?

Сосредоточься.

– Зависит от пробок и от того, пронюхали ли о вашем приезде ребята, которые любят делать политические заявления из гранатомета, – ответил Грэм, по-южному растягивая слова, особенно последнее.

У меня горела шея; я знал, что Иззи смотрит на меня, как смотрел бы я, сидя прямо у нее за спиной, и, если я сейчас повернусь, наши взгляды встретятся. Но я не отвлекался и продолжал сканировать местность. Мы проехали километровую отметку; автомобилей стало больше. Скоро въедем в зеленую зону^[11].

– И все же сколько? Пять минут? Десять? – Хольт принялся стягивать пиджак.

Я с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

– Взяли бы «чинук», были бы уже на месте, – заметил Келлман с заднего сиденья.

– Мы не хотели, чтобы создалось впечатление, будто мы не верим в свою безопасность в период вывода войск, – сказала Иззи и поправила рюкзак на коленях.

– Вы в зоне военных действий. Кто думает о впечатлении, когда вокруг идет война? – Я покосился на Иззи через плечо. Она вздернула подбородок.

– Сенатор Лю, – ответил Хольт.

– Он прилетит на следующей неделе и будет передвигаться на бронированном вертолете, а вам велел ехать на джипах, – заметил Грэм, стараясь держаться на расстоянии от первого автомобиля в кортеже. – Политики такие политики.

Мы проехали двухкилометровую отметку; успевали вовремя.

– Впечатление очень важно, – возразила Иззи.

Что? Будь моя воля, я бы посадил ее на первый самолет и погнал прочь отсюда, а она думает о том, какое произведет впечатление?

– Тому, кто ставит имидж выше безопасности, здесь не место, – огрызнулся я через плечо и вскинул брови, чтобы она догадалась: я обращаюсь именно к ней.

Я успел заметить, что Иззи раскрыла рот. Сосредоточься.

– Мы просто делаем свою работу, – сказал Хольт.

– Не тебе решать, где мне место, а где не место, – рявкнула Иззи, прищурилась, и ее глаза гневно сверкнули.

Грэм многозначительно поднял бровь, но взгляда от дороги не отвел.

– Хочешь устроить разборки сейчас? – Хорошо, что я сел спереди, а она сзади: мне хотелось встряхнуть ее, чтобы это чертово кольцо слетело с ее пальца. Или поцеловать.

Кто этот парень? Мальчик с трастовым фондом, которого одобрил ее папочка? Кто-то с политическими связями и из хорошей семьи? Именно такого парня родные желали ей в мужья.

– Я этого хотела еще три года назад, – с вызовом бросила она и наклонилась вперед, натянув ремень безопасности до щелчка запорного механизма.

– Я что-то пропустил? – медленно проговорил Хольт и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Нет! – огрызнулась Иззи.

– Да, – одновременно ответил я.

– Хм… – Хольт взглянул на меня, перевел взгляд на Иззи, но благоразумно решил помалкивать.

– Я, конечно, всякого повидал в бою, но между вами перестрелка похлеще, – пробормотал Грэм.

– Заткнись. – Я стиснул зубы. Он был прав, но это меня только сильнее разозлило.

Следующие четыре километра мы ехали без разговоров и наконец пересекли границу зеленой зоны, но напряжение сохранилось, даже когда мы подкатили к посольству и оказались в относительной безопасности. На улицу выходили декоративные окна с зигзагообразным узором на стекле, но это был, как уже сказано, просто декор – за стеклом находилась взрывоустойчивая бетонная стена. Впрочем, я сомневался, что даже взрывоустойчивые стены выдержат нас с Иззи под одной крышей.

Грэм припарковался на стоянке, я вышел, поправил штурмовую винтовку, открыл дверь Иззи и обнаружил, что она возится с замком ремня безопасности.

– Дурацкий ремень. – Иззи дергала ремень и с силой жала большим пальцем на кнопку механизма.

Эта сцена смягчила мое жгучее раздражение, и я, к своему удивлению, даже улыбнулся. Это было так… похоже на Иззи. В неловких ситуациях она становилась неуклюжей и начинала нести чушь.

Боже, как я соскучился по ее болтовне.

– Дай помогу. – Я наклонился к ней.

– Сама справлюсь. – Она подняла темные очки на макушку и бросила на меня убийственный взгляд, который был хуже всяких грязных ругательств.

Я поднял ладони и попятился; она продолжила яростно дергать ремень. Я снова осмотрелся, сдвинув очки на лоб, – мы стояли в тени.

Уэбб уже вышел из первого автомобиля.

– «Тому, кто ставит имидж выше безопасности, здесь не место», – передразнила меня Иззи, все еще дергая ремень.

– Это правда. Это последнее место на Земле, где тебе нужно быть, Из.

Может, она решила покончить с собой?

– А ты так и остался придурком. Очень рада. – С каждым рывком ремень натягивался и сильнее впивался ей в кожу. – Да что такое с этой штуковиной?