Да, шеф! (страница 8)
– Просто для того, чтобы прояснить ситуацию… – Димитрий переводит взгляд с одного человека на другого. – Нет никаких гарантий, что «Золотую ложку» вообще вручат. Для нее блюда должны быть особенными – лучшими из лучших.
– Статистически шанс получить «Золотую ложку» – одна целая девяносто восемь сотых, – усмехается Хардж. – Мой отец провел расчеты.
– Что и делает приз таким желанным! – хлопает в ладоши Димитрий.
У Фрейи дергается глаз. Неужели шанс осуществить мечту всей своей жизни и правда меньше двух процентов? Нельзя вернуться домой с пустыми руками. Она грезила о «Золотой ложке» с девяти лет и всю свою подростковую жизнь едва не молилась на Талию Дракос, свою героиню, чье журнальное фото Фрейя прикрепила к тонкой стене фургона в своей спальне. Вот бы уметь готовить, как Талия, говорить, как Талия, одеваться, как Талия. Быть Талией. Черт, Фрейя даже садилась на диету, чтобы влезть в комбинезон на два размера меньше, который добытыла с огромной скидкой на барахолке. Обманывала себя, что тоже может быть энергичным, беспечным, обласканным критиками шеф-поваром, в то время как все другие девочки в классе сохли по Бритни и понятия не имели, кто такая Талия Дракос. Это было не просто мимолетное желание. Фрейя всегда относилась к увлечениям серьезно. Она училась, экспериментировала, импровизировала и усердно шлифовала свои рецепты. Даже заработала ожоги, когда готовила обед из трех блюд в одной кастрюле на дешевой фургонной печи. Господи, она так сильно мечтает о призе, что готова из кожи выпрыгнуть.
– Я ради «Ложки» готова на что угодно, – заявляет Леандра-Луиза, облизываясь и глядя на Димитрия.
– Думаю, как и все мы, – вступает Кваме. – Я уже третий раз приезжаю, а до финала так ни разу и не добрался.
Димитрий откашливается.
– Нет легких путей. Единственный шанс – готовить как можно лучше. Концентрация, концентрация и еще раз концентрация.
Фрейя оценивает своих конкурентов. Кваме кажется серьезным соперником и, очевидно, имеет звезду «Мишлен», раз уж водит дружбу со знаменитыми шеф-поварами и держит гастрономическую деревню в Глазго. Он уже приезжал сюда, то есть знает, чего ожидать, и его не застать врасплох. Хейзел явно возлагает большие надежды на конкурс и, кажется, провела целую кучу исследований, чего Фрейя не сделала. Еще остаются Мишель и Стефан, которые ради участия даже перенесли дату свадьбы. Мишель явно относится к конкурсу очень серьезно. И не стоит забывать о Леандре-Луизе, которая определенно может оказаться темной лошадкой. Как говорила миссис К.: «Никогда не суди о торте по его глазури». И наконец Хардж, который уже доказал, что умеет делать классную пахлаву и так же предан делу. Фрейя невольно грызет ногти. Слишком рано предсказывать победителя, но ясно, что все сюда приехали не просто так.
– Все может быть против вас, но надежда есть всегда. Другие уже не раз это доказали. Одно скажу точно: «Золотую ложку» вручают в редчайших случаях. Наш конкурс не для слабонервных. – Димитрий шлет гостям ослепительную улыбку, его глаза сияют. – А теперь пора передать вас в надежные руки Кристоса, превосходного повара из материковой части Греции. Он вырос в Афинах и обладает богатым набором кулинарных приемов. Мы с братом очень рады, что Кристос согласился присоединиться к нашей команде. Он научит вас готовить несколько лучших кипрских блюд. – Он вновь опускает темные очки на переносицу. – Пожалуйста, пройдите сюда, и я провожу вас в таверну Базигу.
Итак, что в сухом остатке. Шансы могут быть не в ее пользу, конкуренция жесткая, но «Золотую ложку» все-таки можно выиграть.
Глава 7
Таверна Базигу
Хади
Погуглила я эту твою таверну. НИЧЕГО. Вообще. А по запросу «Золотая ложка» выпадает сайт знакомств для тех, кому за восемьдесят. Ты вообще куда поехала?
Хади
P. S. Да, вылить красивому мужику на ногу кофе не слишком круто, прям какой-то фут-фетиш, но ты делала вещи и похуже.
Фрейя
Это какие?
Хади
В Сталина влюблялась.
Фрейя
В молодого Сталина! Откуда я знала, что это он? Думала, просто модель для обложки подобрали. Да и школьная любовь не считается. Ты вон тоже считала двадцатилетнего Байдена потрясным.
Хади
Туше, сучка.
Может, в сети таверна и не существует, зато в реальности очень даже. Невероятно захватывающее место, одно из лучших на острове. Таверна примостилась на вершине скалы, и оттуда открывается вид на бесконечные просторы чистой изумрудной воды – идеальная точка, чтобы есть и наблюдать, как солнце садится за море, а луна восходит из-за гор. Димитрий ведет их через обеденную зону, усеянную кашпо с яркими цветами, прямиком к кулинарной школе.
Внутри таверны нет ни мансардных окон, как в «Лучшем поваре Америки», ни прямого доступа к свежему воздуху, как в шатре «Лучшего пекаря Британии», но недостаток солнечного света компенсируется атмосферой: в помещении темно и прохладно, а на стенах мешанина из рыболовных сетей и антиквариата. Когда глаза привыкают к темноте, Фрейя видит древнюю швейную машинку, гигантскую карту острова, веревочные качели и старинную камеру на штативе. Нет ни единого кусочка свободного пространства, но тут Димитрий открывает всю дальнюю стену: деревянные панели на петлях с лязгом щелкают друг о друга, и ослепительный дневной свет льется внутрь. Таверна предстает перед гостями во всей своей красе. Солнечный свет играет на мозаичном полу. Желтое золото оттеняет яркую бирюзу. Лозы вылезают из корзин и переползают на винные бутылки, их листья вьются вокруг фотографий в рамках, транзисторных радиоприемников и раскрашенных стульев, прибитых на середине стены. С потолка свисают грозди пластиковых воронок, медных кувшинов и металлических дуршлагов, которые звенят на морском ветру.
– Развлекайтесь, ребята! – напутствует Димитрий, берет мотоциклетный шлем и шагает на выход. – Позже приеду, угощусь вашими шедеврами, – добавляет он уже на пороге.
Фрейя улыбается. Ладно, бог с ним, с грызуном, она не против чем-нибудь угостить Димитрия.
– Идите сюда, посмотрите какой вид! – Из кухни появляется мужчина в поварской одежде, на лбу у него капельки пота. Глаза остекленевшие и запавшие, а темные круги под ними говорят о душевных терзаниях и бессонных ночах. Толстые белые бакенбарды торчат из подбородка, будто корешки картофеля, только это не стиль такой, а простая небрежность. С вишнево-красными щеками и очками в проволочной оправе на кончике носа он мог бы прекрасно изображать Санту, если бы не худощавое тело и похмельный перегар. Шерри? Виски? Ром? Что бы это ни было, пьет незнакомец регулярно – об этом красноречиво говорят лопнувшие кровеносные сосуды вокруг носа.
Он шаркает по комнате, его отекшие ноги сунуты в мягкие кожаные тапочки, которые шлепают по лоскутной плитке с замысловатым узором. Остальные следуют за ним, Фрейя пробивается вперед и понимает, почему соперники охают и ахают. Заведение примостилось на самом краю обрыва, но назвать его таверной – то же самое, что сравнить роскошный бассейн с «лягушатником». За стеклянными панелями южной террасы – отвесный спуск и бирюзовое море. Фрейя делает кадр на телефон, но невозможно запечатлеть ни волшебство вида, ни пьянящее чувство головокружения, когда смотришь вниз на волны, разбивающиеся о скалы.
– Так, ладно. Проходите, садитесь. Садитесь, пожалуйста. – Шаркая, будто ему на несколько десятков лет больше, чем есть, он ведет гостей обратно в таверну, цепляясь на ходу за мебель, и, наконец, указывает на высокие табуреты, притаившиеся под длинным деревянным столом.
Фрейя садится между Харджем и Кваме. Последний весьма ревниво оберегает свою кухонную утварь, отодвигает разделочную доску и ножи подальше и сгребает выделенную ему стопку виноградных листьев. Паранойя – разрушитель разума. Фрейя вздрагивает, вспоминая, как парень из соседнего трейлера говорил о ее маме. Она выбрасывает непрошеную мысль из головы и оглядывает расставленные для каждого участника пронумерованные блюдца с предварительно отвешенными ингредиентами.
– Меня зовут Кристос. – Их повар точит большой нож о стальной стержень, и от скрежета металла о металл у Фрейи пробегают мурашки. – Кристос, король кухни, – утробно смеется он, стуча себя в грудь, словно Тарзан. – Сегодня утром мы приготовим традиционное кипрское блюдо, купепью. Возможно, некоторые знают его как долму, но на Кипре мы не добавляем соус авголемоно – вместо этого приправляем блюдо смесью корицы, томатов и сезонных трав. А днем мы приготовим пастиччио купес с дзадзики. – Он выговаривает каждую гласную, и Фрейя понимает, что уже почти десять лет произносила эти названия неправильно.
Кристос плетется во главу стола и отпивает из кружки, на которой виднеется картинка полуобнаженной модели. Увы, многократное мытье не пощадило красавицу.
– Итак, купепья. Во-первых, нам понадобятся виноградные листья, их мы моем, бланшируем и обсушиваем. – Он показывает свежий зеленый лист, такой тонкий, что сквозь него можно газету читать. Рука дрожит, лист вместе с ней. – Скоро мы поведем вас на виноградники и покажем, как выбрать самые мягкие и нежные листья, но сегодня сосредоточимся на начинке. – Кристос снова отпивает из своей кружки и громко сглатывает, прямо как дедушка Фрейи, когда угощался чаем.
– Я полагаю, если брать виноградные листья из банки и они уже обработаны, их нужно просто промыть? – уточняет Хейзел с надменностью верблюда.
– Из банки? – хмурится Кристос. – Из банки свежего не бывает.
– Я о том, что, когда мы вернемся по домам, у нас не будет возможности просто сходить на ближайший виноградник, – сухо поясняет Хейзел.
Кристос массирует челюсть, словно в глубокой задумчивости, затем, наконец, поднимает глаза.
– Если нет виноградных листьев, берите мангольд. Если нет мангольда – листья капусты или слайсы кабачка. А то, что из банки, достойно свалки.
Фрейя удовлетворенно улыбается, наслаждаясь его стишками и тем, как он утер нос всезнайке Хейзел.
– Теперь самое главное, – хрипло говорит Кристос, подтягивая дрожащей рукой блюдце с мясным фаршем. – Почему здесь, в Греции, мы едим так много баранины?
– Потому что у вас много овец? – усмехается Хардж.
– Потому что тут нет коров? – присоединяется Кваме.
– Потому что баранина вкуснее, – рычит Кристос. – Баранина нежная. Баранина сочная. Баранина аппетитна, универсальна и богата цинком и витамином В, и поэтому я официальный баранбассадор! – Он широко улыбается, словно ожидая аплодисментов.
– Вот только она очень жирная. – Хейзел возится со своим фартуком.
Кристос склоняет голову набок и смотрит на нее.
– Как вас зовут?
– Хейзел Стивенсон, – гордо представляется она.
– Хейзел Стивенсон, вижу, вы дамочка упертая. Да, конечно, в баранине есть жир, но это хороший жир. Именно он делает мясо таким сочным и приятным на вкус!
Следующие десять минут Кристос описывает дюжину или около того деликатесов из баранины, периодически отхлебывая из кружки. Взяв большую миску, он показывает, как соединять все ингредиенты, из которых состоит начинка. Фрейя наблюдает за каждым его движением: как он берет сковороду и обжаривает мелко нарезанный лук до прозрачности, а затем подрумянивает бараний фарш, смешивает дикий рис, укроп, мяту и нарезанный сельдерей. Запах орегано наполняет комнату. Кристос растирает травы и свежеприготовленную томатную пасту, пока не образуется густая паста.