Измена. Лжец, он (не) твой сын! (страница 3)
– Моей подруги Анны, – произношу первое пришедшее на ум женское имя.
Пусть я несу какой-то бред – неважно. Главное, чтобы Воронцов поверил, что тест чужой.
Ведь если Воронцов поймёт, что я в положении, то моя жизнь кратно усложнится. Я не смогу просто так собрать свои вещи и уйти.
Он не тот человек, которого не следует недооценивать. Я уже говорила и повторю ещё раз: я совершенно не знаю, чего можно ожидать от Воронцова, а чего нельзя. Я не знаю, способен Воронцов отобрать у матери ребёнка или нет…
– Да? – усмехается фирменной ухмылочкой. – А я не знал, что у тебя есть подруга Анна. И давно вы дружите?
Воронцов совершенно не тот человек, которого легко обвести вокруг пальца. Он во всём ищет скрытый подвох и обращает внимание на любые, казалось бы, незначительные мелочи.
Боюсь, что в моей неуверенной речи он сумел разглядеть крупицы лжи.
– Недавно, – невольно сглатываю. – Мы познакомились около месяца назад в женской консультации. Сейчас она то ли на шестой неделе беременности, то ли на восьмой. Не могу сказать точно.
– Занятно, – облокачивается на косяк и смотрит на меня с некоторым прищуром во взгляде. – Ты, кажется, не говорила, что к тебе ходит подруга, – крутит в своих пальцах бумажную полоску и, выдержав небольшую паузу, добавляет: – И делает в нашей ванной тесты на беременность.
– Ой, – отмахиваюсь, – ты не знаешь, что значит быть беременной женщиной. Девушки в положении, особенно на ранних сроках, постоянно носят с собой тесты и делают их при любой удобной возможности, – несу полный бред, только бы заговорить зубы предателю.
Я совершенно не умею врать. За все пять лет супружеской жизни ни разу не возникало такой ситуации, в которой мне бы приходилось обманывать Диму. Я всегда стараюсь говорить своему мужу исключительно правду. Я считала, что наш брак держится на доверии, и не хранила от мужа никаких тайн.
И вот сейчас я смотрю в глаза человеку, которого ещё только сегодня утром называла своим любимым, и нагло вру. Вру, что ко мне приходила какая-то фантомная подруга и делала тесты.
– Да? А я и не знал. Думал, одного теста и консультации гинеколога вполне достаточно, чтобы понять наверняка, – ухмыляется, одним лишь своим видом давая мне понять, что он не верит ни одному моему слову.
– А ещё беременные едят мороженое с копчёной рыбой и всё это хозяйство занюхивают кремом для обуви, – произношу на выдохе и невольно прикусываю губу.
Ну всё. Дальше можно не стараться. Воронцов не дурак и наверняка сумел распознать в моих словах приторные нотки лжи.
– Ну, в принципе, ты права, – соглашается, чем изрядно удивляет меня. – Когда моя прошлая секретарша была беременной, она ходила по коридору с канцелярским ножом и отколупывала побелку со стен. А один раз самостоятельно разобрала принтер, достала из него картридж и нюхала краску, – смеётся, погрузившись в свои воспоминания.
Предыдущая секретарша Воронцова и в самом деле ушла в декретный отпуск. Не удивлюсь, что к этому событию Воронцов приложил свою руку. Вернее сказать, не руку, а немного другой орган, который мужчины очень часто используют вместо мозгов.
– Ну вот. Ане приспичило в сотый раз сделать тест, – пожимаю плечами.
– Правильно говорят, что нельзя осуждать поступков беременной женщины, – смеётся. – Иной раз они могут быть, мягко сказать, нелогичными, а иной раз шокирующими.
Воронцов большой знаток в том, какими могут быть беременные женщины. У него большой опыт в общении. Вон уже вторая секретарша сбегает в декретный отпуск.
В следующее мгновение Воронцов подходит ко мне и ни с того ни с сего крепко обнимает.
Но его прикосновения больше не несут того тепла, что несли когда-то. Напротив, от них веет холодом.
В его объятиях я больше не чувствую ту магию, что чувствовала раньше. Я не чувствую себя защищённой. Напротив, мне максимально некомфортно…
От одной только мысли, что этими руками он прикасался к своей любовнице, что этими губами он ласкал её тело, хочется кричать во всё горло.
На протяжении бог знает какого времени мерзавец изменял мне, и всякий раз он возвращался в нашу супружескую постель, словно ничего и никогда не было. Словно так и должно быть…
Обжигающая болью слеза скатывается с моей щеки. Я заставляю себя не плакать и оставаться сильной, но у меня ничего не выходит.
Я делила своего мужчину с другой женщиной…
Мне больно, мне очень больно…
Воронцов предал меня, он вырвал из моей груди сердце и разбил его на тысячи осколков…
Сейчас мне больше всего на свете хочется разомкнуть его объятия, отстраниться на пару шагов назад и что есть силы ударить мерзавца по его наглой физиономии. Да так сильно, чтобы красный отпечаток моей ладони остался на его лице…
Но я не буду так делать. Я не буду идти на поводу своих навязчивых мыслей и своих желаний.
Кажется, секретарша не рассказала своему боссу, что я застала их за непотребством.
Пока Воронцов ничего не знает и не догадывается о том, что мне открывалась правда, мне будет легче собрать свои вещи и покинуть дом предателя.
А может быть, наоборот, выплеснуть свои эмоции и заявить, что между нами всё кончено? Может быть, Воронцов раскается в содеянном и согласится решить взаимные претензии к друг другу миром?
Нет!
Я своими ушами слышала, что Воронцов работает над тем, чтобы лишить меня всего совместно нажитого имущества. Если он не пришёл ко мне и не поговорил, как человек с человеком, значит, он этого не хочет.
Значит, в его глазах я рисуюсь врагом, с которым надо воевать…
– Завтра у нас пятая годовщина свадьбы. Деревянная, кажется. Я приготовил для себя сюрприз, от которого ты, мягко сказать, будешь в восторге, – произносит Воронцов, наконец-то избавил меня от своих объятий.
Ещё один сюрприз? Сюрприз, от которого я буду в восторге? То есть беременная любовница, развод и раздел имущества были всего-навсего цветочками и сейчас пойдут ягодки?
Глава 5
Медленно выдыхаю, приготовившись слушать мужа.
Честно признаться, сейчас мне немного страшно. От одной только мысли, что Воронцов скажет, что уже завтра, после того как мы вернёмся из ресторана, мне надо будет собрать свои вещи и покинуть наш дом, сердце с болью ударяется об рёбра.
– Для тебя, родная моя, я приготовил что-то поистине особенное, но раньше времени я всё-таки тебе ничего не расскажу, – мотает головой из стороны в сторону и расплывается в широкой улыбке на пол лица.
Невольно сглатываю.
Вот зачем он издевается надо мной? Зачем выдумывает какую-то ерунду? Набрался бы храбрости и, глядя мне в глаза, сказал, что у него уже давно другая женщина, что она ждёт от него ребёнка и что он подаёт на развод.
Но нет. Воронцов боится взять на себя ответственность. Ему проще водить меня за нос, делать вид, что всё хорошо, и за моей спиной плести интриги.
– А ты чего такая нелюдимая сегодня? – спрашивает мерзавец, разглядев в моём лице изменения, которые сложно не заметить.
По своей натуре я очень жизнерадостный человек. На моём лице всегда сияет широкая улыбка. Всегда, но не сегодня. Сейчас на моих губах нет ни единого намёка на улыбку, напротив, края моих губ опущены вниз.
Последнее, что мне хочется делать, так это радоваться и смеяться. Чёрт возьми, я прилагаю невероятное количество усилий, чтобы сохранить спокойствие и не разреветься.
Слёзы комом стоят посреди горла, но я не даю им хода и не позволяю выплёскиваться наружу. Я на корню душа острое желание разреветься горючими слезами на глазах у мерзавца.
Я не позволю себе быть слабой! Я не позволю слезам стекать по моим щекам. Я дала сама себе слово, что предатель ни за что на свете не увидит в моих глазах ни единого намёка на слёзы. Я не предоставлю изменщику такого удовольствия.
Немало слёз я успела выплакать из-за Воронцова! Хватит! Ни одна слезинка больше не скатится с моей щеки из-за мерзавца и его измен!
– Тебе кажется, – произношу в ответ, натянув притворную улыбку на свои губы, и едва заметно мотаю головой из стороны в сторону. – С самого утра я чувствую себя, мягко сказать, неважно. Голова болит. Я в новостях читала, что на Землю надвигается сильная магнитная буря. А я метеозависимая, ну ты знаешь.
– Выпей что-нибудь от головы. Может быть, станет легче, – пожимает плечами. – Моя секретарша, кстати, точно такая же. Любая, даже слабая магнитная буря или же низкое давление отрицательно сказываются на её самочувствии.
«Моя секретарша, кстати, точно такая же…» – слова мерзавца, словно на перемотке, проносятся у меня в сознании.
Какой Воронцов заботливый босс. Знает про все недуги своих подчинённых.
Главное, за пять лет супружеской жизни он не выучил, что стульчак за собой надо опускать, а про мигрень своей ненаглядной любовницы сразу запомнил.
– Что ещё не переносит твоя секретарша? Какой кофе она предпочитает, а какие цветы любит? Может быть, розы или мимозы? – не выдержав, в сердцах бросаю я.
– Кажется, розы, – отвечает он, задумавшись на мгновение.
Сердце с болью ударяется об ребра. Обида накрывает меня с головой и слезами подкрадывается к моим векам.
На вопрос, какие цветы предпочитает секретарша Воронцов, моментально нашёл ответ. А какие цветы люблю я, он не знает.
За пять лет брака и годы дружбы до этого предатель не сумел запомнить, что я не люблю розы с их пьянящим ароматом. Я ему триста раз говорила, что мои любимые цветы – это хризантемы. Но мерзавцу хоть кол на голове теши. Из раза в раз он тащит мне одни и те же алые розы. Словно издевается.
– Здорово. У твоей секретарши отличный вкус. А что ещё любит твоя секретарша? – произношу на выдохе и так сильно прикусываю нижнюю губу, что во рту проступает металлический привкус губы.
– Надя, ты что, ревнуешь? – ухмылка пробегает по его лицу. – Да брось. С Марией нас связывают исключительно деловые отношения.
Замечаю, как в его глазах пробегают искры.
Да-да, исключительно деловые отношения. Я своими глазами видела, как секретарша, избавившись от лишней одежды, разложилась на столе своего босса и ждала, когда он закончит курить на балконе и вернётся к ней. Я своими ушами слышала его голос…