– Ах вот оно что! – поднял бровь Кикоть. – А чего же не передал?

Я не сдержался и громко рассмеялся. Затем показал ему мою же фотографию без сознания и спокойно добавил:

– Ну, наверное, потому, что здоровье не позволило! Знаете, сложно контролировать свои действия и уж тем более намерения, когда ты лежишь без сознания! Свидетелей на вертолетной площадке в Асадабаде было достаточно, в госпитале тоже подтвердят, что я четверо суток был прикован к кровати. Капитан Игнатьев был в курсе. Но тут уже у меня к вам вопрос, товарищ майор… А суть этой телеграммы вам ясна?

– Да, тут сказано про диверсию, которая была запланирована на Чернобыльской Атомной Электростанции в Украинской ССР. Двадцать шестого апреля, ночью.

– И что вы сделали, чтобы проверить эту информацию и предотвратить ее?

И вот при этих словах чекист растерялся. А я продолжил:

– Вместо того, чтобы воспользоваться бесценной уликой, которую я потом и кровью добыл в бою с многократно превосходящим нас противником, вы первым делом решили перекинуть все подозрения на того, кто вам уже девять месяцев покоя не дает? Так, что ли? А диверсия ‒ хрен с ней? Рванет и ладно, главное ‒ Громова схватить?!

– Аварии не было! Я проверял! – надменно процедил майор.

– Да, не было. Потому что ночью, двадцать шестого апреля, некий товарищ Савельев, кем бы он ни был, уже ее предотвратил! Не кажется странным, как так получилось? Откуда он узнал? Вдруг этот Савельев тоже изменник Родины и его тоже нужно подозревать, а? Вы бы, товарищ майор, проверили. А то как-то странно получается, мной заинтересовались, а им нет. Личный интерес, что ли?

Тут уже сам Кикоть застыл, словно охотничья сторожевая. Нюх у него был наметан, главное ‒ след дать. А ведь верно, кем бы ни был этот Савельев, он, возможно, сам того не понимая, изменил судьбу целого региона. А возможно, и всего СССР. Ведь авария на ЧАЭС и ликвидация последствий были серьезным экономическим ударом, который пошатнул эту мощную государственную машину.

– Я проверю. Но, позже. Вернемся к этому документу… Значит, ты утверждаешь, что нашел его в лагере душманов, где располагался штаб американцев?

– Верно. Потому и прихватил с собой. Странно, что вам эта мысль не пришла в голову.

– Не язви, Громов! – нахмурился Кикоть. Он принялся собирать документы.

– Не хотите поговорить о том, как ранее я попал в плен к душманам? Как сбежал оттуда?

– Нет. Не хочу. Куда интереснее другое. Как вы с Игнатьевым умудрились отпустить того американца? Да-да, я говорю про агента ЦРУ, который выпал из мотоцикла… Почему ты не вернулся и не проверил, жив ли он?

Такого вопроса я не ожидал. Вот же шнырь, уже где-то раскопал информацию. Ну, что тут скажешь, чекист, он и в Африке чекист. С одной стороны, молодец, свою работу знает и выполняет ее на сто десять процентов. С другой стороны, своей паранойей он мне только мешает.

– Очень просто. В него попало не меньше трех пуль. Все вокруг так и свистело. Если бы я вернулся, то скорее всего, меня бы тут уже не было.

– Почему вы с Игнатьевым об этом умолчали? Почему этого не было в официальном рапорте?

– Товарищ майор, а сами-то как думаете?

– Не знаю. Меня там не было.

– Вся та операция пошла не по плану. Потеряв агента ЦРУ, которого я ценой своей жизни пытался оттуда вытащить, мы не сделали ничего достойного. Да, проще говоря, обосрались. Человеческий фактор.

– Ну, судить не мне…

Я тяжко вздохнул.

Мне надоело с ним бодаться – я заметил, что его пыл уже заметно поутих. Не за что мне было предъявлять подозрение в измене Родине. Просто не за что. Но и Кикоть так просто сдаваться не собирался.

– Товарищ майор, давайте без званий! – твердо произнес я. – Не туда вы копаете!

– Да ну? – поднял бровь тот.

– Именно так! – решительно произнес я. – Я патриот своей страны! Я присягу давал! Я за свою землю врагов зубами грызть буду! Впрочем, ты, делаешь то же самое, но другими методами! Разве нет?

Тот молчал. Смотрел на меня холодным взглядом и внимательно слушал.

– Я уже говорил подобное, только другими словами. Остановись! Ты меня никогда не подловишь, потому что ловить не на чем! Я могу казаться тебе сколько угодно странным, но это к делу не пришьешь. Сколько ты уже мной интересуешься? Полгода точно? Ну и как, многое, кроме подозрений и несостыковок удалось раскопать?

Вдруг в коридоре раздались шаги. Через несколько секунд дверь распахнулась и внутрь вошел капитан Игнатьев, а с ним человек в гражданской форме, которого Кикоть не знал.

– В чем дело?

– Майор! – произнес гражданский, раскрыв ксиву перед чекистом. Судя по всему, это было кто-то важный. – Разрешите вас на пару слов?

Глава 2. Новые горизонты

– Сержант Громов, за мной! – приказал Игнатьев, затем указал на дверь.

Я поднялся, взял свою трость и, прихрамывая, двинулся к выходу.

Мельком успел рассмотреть незнакомца. Гражданский, что прибыл с моим командиром, был возрастом за сорок. Одет в какую-то странную одежду, похожую на комбинезон, на ногах кроссовки. Жесткое выражение лица, твердый взгляд. Скорее всего, это какой-то серьезный начальник. А учитывая тот факт, что он с ходу показал ксиву майору, то, скорее всего, это тоже представитель КГБ СССР.

Когда мы с капитаном вышли за дверь, то я сразу же увидел двух вооруженных солдат в коридоре. Скорее всего, Кикоть прихватил их с собой на тот случай, если я окажу сопротивление и попытаюсь сбежать… Вот же коварный хрен, заранее их проинструктировал, чтобы меня не спугнуть. Выглядело так, будто он пришел меня брать в одиночку. Те подошли уже после того, как мы вошли в ординаторскую. Да-а, майор явно перегибает палку – как далеко я смогу убежать с недавно простреленной ногой?

Оба солдата посмотрели на меня с неким подозрением – руки потянулись к оружию, но Игнатьев тут же среагировал на опережение.

– Бойцы, отбой! Сержант Громов со мной! А вы ждите товарища майора, он даст вам дальнейшие инструкции!

– Есть!

– Так точно!

– Громов, за мной! – Кэп двинулся по коридору, я за ним, постукивая тростью по деревянному полу.

Мы вошли в третью дверь слева. Внутри было пусто.

– Кэп? – спросил я, когда он закрыл дверь. – Откуда ты здесь?

– Я никуда не улетал! – тот повернулся ко мне. – Меня твоя медсестра оповестила. Короче, каша заварилась и пока неясно, каков масштаб. Из Москвы прилетел некий полковник Черненко, как ты уже догадался, он из комитетских. Важная птица. Сфабрикованному тобой компромату где-то на здешнем уровне приделали ноги и отправили в Москву. Исходя из настроения этого полковника, Виктор никому об этом не доложил и решил действовать самостоятельно. Мне ничего не толком объясняли, просто поставили перед фактом, что раз ты мой подчиненный, то мне нужно быть рядом, если будут вопросы.

– Я это уже понял. Вероятно, в Москве уже вовсю ведется расследование по несостоявшейся диверсии на Чернобыльской АЭС, а когда пришла моя «самоделка», они еще больше переполошились. Решили проверить.

– И прибыл один из самых важных!

– Ну… сейчас майору прилетит, за самодеятельность!

Несколько секунд было тихо.

– Макс! – Игнатьев посмотрел на меня предельно серьезно. – Ты затеял очень странную игру, и я начинаю сомневаться, что помогать тебе было хорошей мыслью. Ты должен мне сказать, откуда ты знаешь про диверсию?

– Это никакая не игра, Кэп! – тяжко вздохнув, отозвался я, при этом сев на лавку. – Ладно, не буду темнить. Когда я брал того американца, ну во время нашей разведывательной операции в ущелье, то видел там их планы. И дату запомнил. Сначала не придал этому значения, но спустя несколько месяцев, я вдруг понял. Мне еще на глаза газета попалась. И как видишь, они действительно, пытались это сделать, но не получилось. Случайно или кто-то намеренно, но аварии не случилось. Полагаю, что этот Савельев ‒ глубоко законспирированный сотрудник КГБ, который вник во все, только с другой стороны. И прибыл на ЧАЭС заранее, чтобы все сорвать. Ведь такие диверсии не случаются просто так, их планируют заранее. Месяцами.

Игнатьев слушал молча. Возразить ему было нечего, несмотря на то, что я исказил информацию касательного того, откуда у меня такая информация. Ложь во благо.

– Кстати! – добавил я, после небольшой паузы. – Кикоть как-то разнюхал, что мы не отразили в рапорте о том, что потеряли агента ЦРУ во время стремительного отступления из того кишлака!

– Ну, неудивительно! – выдохнул Кэп, отвернувшись к окну. – Это, конечно, хреново. Но некритично. Агент все равно был мертв, какой смысл рисковать жизнями, чтобы довести до базы труп…

– Тут тонкий момент. Почему мы не внесли это в рапорт?

– Я решу этот вопрос.

– А что, если тот американец выжил?

– Да ну, вряд ли. По тебе стреляли около десятка душманов, в агента попало несколько пуль. Даже если и выжил, кто ему там оказал бы помощь?! Не думаю, хотя все возможно. Ты хочешь обсудить это с ним?

– Думаю, он поймет. Майор Кикоть очень упрямый, настойчивый и самодовольный баран! И при всем этом, умный и расчетливый! Но явившись сюда для того, чтобы задержать меня, он серьезно просчитался. Зубы об меня сломает! И полномочий у него таких нет, хотел меня припугнуть, чтобы я выдал ему желаемое за действительное! Правда, пока я с ним беседовал, понял, что он основательно за меня взялся. Вернее, я давно это понял, еще там, в госпитале… Но оказывается, все это время он только и думал о том, как бы поймать меня на «горячем». Я, конечно, понимаю, что при такой серьезной и ответственной работе, как обеспечение безопасности государства, у такого человека как Кикоть, должна быть железная хватка и невероятное терпение… Острый ум, природная подозрительность и полное недоверие к людям. А еще проницательность, хорошо подвешенный язык и еще уйма разных качеств. Но сейчас у меня складывается впечатление, что его нездоровое стремление сделать из меня врага, перерастает в натуральную паранойю.

– Пожалуй, в этом ты прав! – Кэп кивнул, затем взглянул на часы. – Так, ладно… Сейчас возвращаемся обратно в коридор. Подождем, пока полковник Черненко побеседует с майором. Думаю, тебе он тоже захочет задать пару вопросов относительно того компромата. Будь наготове, не ляпни лишнего. Я-то понимаю, что все, что ты сделал, было на всеобщее благо, вот только в КГБ этого не поймут. А потому нужно продолжать утверждать одно и то же. Документ был найден в штабе у американцев.

Я кивнул. Мол, это само собой.

Вышли в коридор. Прождали совсем немного.

Дверь ординаторской с тихим скрипом открылась, оттуда показался Кикоть.

– Громов, зайди! – мрачно произнес он.

Я подчинился, прошел мимо майора. Тот весь вспотел.

Не сказав ни слова, я вошел в кабинет. Кикоть за мной.

Комитетский полковник сидел за столом и внимательно перебирал бумаги. Заметив мое появление, он кивнул на свободный стул.

– Садись! – полковник посмотрел на майора. – Пока подожди за дверью!

Кикоть нахмурился, но сделал, как велели, закрыв за собой дверь.

Несколько секунд мы сидели молча, был слышен лишь шелест документов и бумаг, который перебирал Черненко и перекладывал из одной стопки в другую.

– Сержант Громов, верно?

– Так точно.

– Я полковник Черненко, КГБ СССР. Отдел называть не стану, в этом нет никакого смысла. Для начала хочу сказать, что ты молодец. Еще и года не прошло, как ты в армии, а уже такие достижения. И награды, и звания… Еще и обучение в специальном центре ГРУ. Похвально. Кстати, слышал о вашей операции в Пакистане и о том, что большую часть плана придумал именно ты. Это хорошая черта. Инцидент с «Закатом», конечно, серьезный изъян… Уже все утрясли, последствий не будет. Впрочем, вряд ли тебя это беспокоит. Кгхм, так… Давай поговорим об этом бланке? – он показал мне «залипуху». – Где ты его взял?