– Я не хочу, – сказал трион, и его слова прозвучали как шорох новой листвы. – Я не стану этого делать.

– Твои желания здесь не имеют значения, – сказал Ванху, – ты рожден, чтобы стать Рэем. Ты должен обрести силу. Она необходима. Капюшону требуется смерть, чтобы пробудиться. Чем больше боли вы причините, тем более могущественным он окажется.

– Не делайте этого, – тихо сказал Кахан.

Они не обратили на него внимания. Снадобье все еще действовало на его тело, лес перед глазами стал размытым, словно пришел в движение.

Ты во мне нуждаешься.

Нет.

– Пора, трион, – сказал Ванху. – Огонь – это самый простой и быстрый способ.

– И самый впечатляющий, – добавила Сорха.

– Но, Венн, – продолжал Ванху, – если тебя тревожит, что ты окажешься слабым перед лицом боли, что запах горящей плоти может сделать твои кости мягкими, вода убьет их быстро, не оставив следов.

– Это труднее контролировать, – сказала Сорха, – они не кричат.

За ее спиной, в тени, стоял третий Рэй, Кийк, теперь он шагнул вперед и улыбнулся.

– Не делайте этого, – громче сказал Кахан.

– Когда ты станешь более сильным, – сказал Ванху, – появится множество вещей, которые ты сможешь делать, например приказать капюшону разорвать человека на части, и я слышал, что Капюшон-Рэи даже способны возвращать своих мертвых воинов к жизни. Я знаю, что они способны уложить всех врагов на поле сражения. Я видел.

– Нет, – сказал трион.

– Но чтобы обуздать такую силу, Венн, – продолжал Ванху, – ты должен накормить капюшона. Это просто: положи руку на эту бесполезную плоть, причини ей боль, чтобы жизнь пробудила того, кто находится у тебя внутри. – Он указал на мужчину. – Это можно сделать только при помощи прикосновения: ты должен поделиться опытом с капюшоном, или он останется голодным, не вырастет и не увеличит свои возможности.

Трион не шевелился, он стоял, застыв в неподвижности на россыпи листьев. Требуется сделать очень большой шаг, чтобы забрать жизнь.

– Это просто, – сказала Сорха. – Прикоснись к нему и направь свой капюшон на него. Тебе даже не нужно выбирать метод, капюшон сам все сделает. Но не позволяй ему устроить пир, пусть он немного поголодает, заставь повиноваться. – Она сделала шаг и приблизилась, и огонь отразился от ее доспехов. – Это хороший способ узнать своего капюшона, а потом овладеть им и подчинить себе.

– Слушай, дитя, – холодно заговорил Ванху. – Эти мужчины уже мертвы. Они лишь бремя для других. Ты окажешь синим севера услугу.

– Я не хочу причинять им боль, – сказал трион, не отрывая взгляда от земли; его голос был полон боли и тоски.

Ванху улыбнулся.

– Не делайте этого, – сказал Кахан.

Ванху посмотрел на остальных Рэев.

– Сорха, – сказал он женщине с копьем. – Венн явно хочет избежать боли, он заботится о других. Используй первого из мужчин. Покажи Венну, как это делается.

– Не делай этого! – Теперь Кахан закричал.

На этот раз Рэи повернулись к нему. Они его увидели.

Ты нуждаешься во мне.

– Бесклановый глупец думает, что может отдавать приказы тем, кто лучше него, – сказал Ванху, обращаясь к Венну. – Видишь, что происходит, когда ты недостаточно силен, трион? Они думают, что ты слаб, и ты можешь не сомневаться, что если они считают тебя слабым, то обязательно попытаются забрать то, что тебе принадлежит.

– Я не стану причинять им вред, – сказал трион.

– Этот трион сильнее, чем все вы! – крикнул Кахан.

Ванху подошел к нему, сучки ломались у него под ногами. Вокруг потрескивал огонь. Он посмотрел в лицо лесничего.

– Мы посмотрим, будет ли он нравиться тебе и дальше, – Ванху указал на триона, – когда он сожжет кожу на твоем теле. Ты большой, у тебя много кожи. – Ванху улыбнулся. – Венн убьет второго мужчину, чтобы избавить его от боли, такова его слабость. – Он приблизил лицо к Кахану. – Но потом капюшон его получит, и тогда он не станет больше переживать из-за боли. Я использую тебя, чтобы научить его контролю. – Он склонил голову набок. – Ты будешь долго кричать сегодня ночью.

Ты нуждаешься во мне.

– Ты об этом пожалеешь, – сказал Кахан сквозь стиснутые зубы. – Уходи.

Иней паники сковал его внутренние органы, щупальца ярости скользнули вокруг легких, затрудняя дыхание. И он вновь услышал голос.

Ты во мне нуждаешься.

Лицо Рэя дернулось. Быть может, он почувствовал капюшон, – Рэи обладали такой способностью. Но он наверняка подумал, что это ошибка. Бесклановый с капюшоном?

Для такого, как он, это представлялось немыслимым. Он отвернулся от Кахана к женщине с копьем.

– Сорха, покажи Венну путь, – приказал Ванху.

Она кивнула и потянулась к первому мужчине. Сначала он молчал.

Едва ли он понимал, что с ним происходило. Рэй положила руку ему на плечо, а потом повернулась к триону.

– Прикоснись к нему, Венн, как сказал Ванху, только так ты сможешь накормить твоего капюшона. – Она коротко кивнула Венну. – Этот момент между ним, тобой и твоим капюшоном, непосредственная общность с Тарл-ан-Гигом, священен, дитя. Ты говоришь с богом через страдание человека. Ты приносишь жертву, чтобы привести нас к их могуществу. Мы Рэи. Ифтал разрушил свое тело, чтобы Осере не мог контролировать его могущество. Но дал нам капюшоны, чтобы мы могли исполнить волю бога. Ты направишь своего капюшона в тех, кто сможет его накормить. И в этот момент станешь богом. Ты держишь жизнь в своей руке.

Кахан услышал, как лес пошевелился, а ветер стих.

Постоянное движение деревьев прекратилось, нечто закричало и начало бушевать в задней части его разума – и он не мог его остановить.

– Это подобно толчку внутри вашей головы, – добавила Сорха.

Буря превратилась в вой, но он доносился откуда-то издалека, был подобен эху охотничьего клича дикого существа, услышанного горожанином в центре тихого города. Нечто, забытое и оставшееся в прошлом, нечто, холодившее кровь. Память о древнем ужасе, который не могут заставить замолчать никакие стены.

Зазвучал крик. Вместе с ним появилась вонь горящей плоти. Мужчина на шесте начал сопротивляться, извиваться и выть – огонь Сорхи его пожирал.

– Я направляю огонь в те части его тела, какие сама выбираю, – сказала Сорха с тем же голодом, с тем же воем, какой Кахан ощущал в своем разуме. – Его плечи. – Дым начал подниматься над руками несчастного, загорелись волосы, и он закричал еще громче, умоляя остановиться, – огонь теперь растекался по его венам, пытаясь покинуть тело.

Боль была такой сильной, что она пробила действие снадобья. Трион смотрел, тряс головой, снова и снова повторяя «нет». Он попытался отступить на шаг, но за его спиной оказалась Кийк. Она сжала плечи Венна и заставила его смотреть, как мужчина горел и умолял о пощаде.

– Тебе не нравятся крики его боли, дитя? – спросила Сорха, и ее бледные глаза заглянули в глаза мужчины. – Я их остановлю.

Огонь вырвался изо рта жертвы, пламя опалило губы, крики прекратились, но не агония. Его тело дергалось, его сотрясали судороги, – Сорха изменяла горевший у него внутри огонь.

Плач, голод и вой росли в сознании лесничего. Он пытался разорвать веревки.

– Просто убейте его! – крикнул Кахан, продолжая сражаться с веревками. – Убейте его быстро, трусы! Просто убейте!

Кулак ударил его в лицо, и на миг мир вокруг потемнел, его губы были разбиты, как и вены внутри носа. Теплая кровь потекла по лицу.

– Молчать, падаль.

Однако он не собирался молчать, с каждым словом выплевывая кровь и ярость.

– Прекратите, возьмите меня, если должны. – Он испытал ужас, когда услышал собственные слова.

Он был недостаточно силен, чтобы сдаться. Знал, чем это может закончиться.

– Прекратите!

Они не остановились, для них не имело значения, что думал или говорил бесклановый бродяга. Женщина продолжала жечь мужчину, обращалась к триону сквозь боль жертвы, управляла своим капюшоном, позволяя ему питаться чужой агонией и ужасом умирающего.

Когда она закончила, поляна наполнилась дымом и вонью горелой плоти, а мужчина превратился в почерневший труп, висевший на веревках – огонь их не коснулся.

– Теперь, – сказала Сорха, убирая руку, – Тарл-ан-Гиг доволен. Мы делаем это именем бога и восхождения Капюшон-Рэя, Венн. Того, о котором гласит пророчество, того, кто уничтожит зло правления Чайи; красные флаги исчезнут, и бог дарует нам благо. – Она говорила оживленно, в ней чувствовалось больше уверенности, чем в словах Ванху.

– Мы это делаем для них, Венн. Ради Капюшон-Рэев умер человек. Его жизнь дала мне силу. – Она протянула руку, щупальце огня сожгло веревку на запястьях трупа, и тело упало на усыпанную листвой землю. – Мой капюшон вырос, Венн, немного, но вырос. Он растет с каждой смертью и становится сильнее. Люди думают, что их жертвы нас питают, но они ничто по сравнению со смертью. Мы ведем вперед синих. Мы не можем сбиться с шага. Нам нельзя проявить слабость. Победа близка. – В ее глазах горела уверенность фанатика. Кахан знал таких монахов в монастыре. Они всегда оказывались самыми жестокими, хотя Кахан сомневался в верности Сорхи любому богу. Рэев интересовали только они сами. – Теперь, – она указала на второго мужчину, – твоя очередь. За Тарл-ан-Гига, избранного Сломанной Ифтал. Ради поднимающегося Тарл-ан-Гига. За Высокую Леорик из Харна. За всех нас.

– Мы сожжем каждого из них медленно, Венн, – сказал Ванху и шагнул вперед. – И вся их боль будет твоей. Из-за тебя. И если к тому моменту, когда последний из них умрет, ты не оживишь своего капюшона, – Рэй повернулся спиной к Кахану, лицом к триону, – я сожгу тебя за предательство. Ты меня понял? – спросил он. – Здесь тебя никто не защитит.

Трион стоял, тяжело дыша, глядя на жалкие останки человека на земле.

– Нет, – сказал он, – я не стану этого делать.

И хотя голос Венна дрожал, Кахан восхитился его мужеством.

Когда Кахану было столько же лет, он не обладал такой силой.

– Эти смерти – твоя вина, – сказал Ванху и отвернулся.

– Не слушай, дитя. – Дыхание Кахана стало прерывистым, разум был полон разных цветов, пятен, крови и смерти. – То, что они делают, на их совести. Ты не виноват, твоя совесть чиста.

– Молчать. – Ванху снова оказался перед ним, и Кахан получил новый удар кулаком в лицо. – Мое терпение закончилось. – Он плюнул лесничему в лицо. – Не тебе открывать рот в присутствии Рэев. Ты бесклановый, ты ничто. Следующий урок я преподам триону, занявшись тобой. И сделаю его долгим. – Его бледные глаза встретились с глазами Кахана.

– Не делай этого, – тихо сказал лесничий, – ты все еще можешь уйти. Я не так силен, как трион.

Рэй рассмеялся фальшивым смехом.

Холодный смех человека, довольного собой.

– У тебя совсем нет силы, бесклановый, – сказал Ванху и положил руку Кахану на грудь, глядя ему в глаза. – Ответь мне перед смертью. Плотогон рассказал мне о твоем преступлении. Зачем человек, у которого в кармане лежит значительная сумма денег, бесклановый, кому следует быть незаметным, все выбрасывает ради корнинга? – В его бледных жестоких глазах читалось недоумение.

Что он мог сказать, чтобы Рэй понял? Кахану было нечего ответить ему.

– Мне показалось, что это будет правильно.

– Правильно? – сказал Ванху. – Такой роскоши у тебя нет. – Давление его руки на грудь Кахана на миг ослабело.

На его лице появилось недоумение, которое тут же исчезло.

– Но теперь, когда ты знаешь, что тебя ждет, ты жалеешь о своей глупости? – Он изучал Кахана, словно перед ним возникло странное, незнакомое существо, рожденное в лесу.

– Нет, – ответил Кахан и обнаружил, что это правда.

Он совершенно не жалел, что помог корнингу. Рэй склонил голову набок, и Кахан знал, что его слова оказались для Рэя выше его понимания, как и странный язык корнингов и боуреев в глубоких святилищах.

– Ну, – сказал Ванху, – ты пожалеешь.