В замке царил хаос: люди перевернули все: от личных покоев леди до хранилища с пшеницей и рожью. Отец Мериды был объявлен предателем. Когда он въехал во двор, на него налетела стража. Его повесили на огромном дубе, под которым семья каждое лето отдыхала в тени, росли дети, смеялись и строили планы.

Мерида смотрела из окна своей комнаты на его тело и не могла поверить, что все закончилось. Крик матери не смог вывести ее из оцепенения. Ненависть ко всем, кто сейчас хозяйничал в замке, пересиливала страх и жалость к родным. Отец был стеной, за которой им позволено было жить так, как им хотелось. Его висящее на дубе тело делало эту стену прозрачной, открывая горизонты в бушующем огне.

Леди Ленуа – мать Мериды, отправили в монастырь, брата в услужение новому воеводе короля, а Мериде именем этого глупого ребенка на троне было приказано выйти замуж за лорда Керни – советника короля и первого предателя.

Мерида горевала молча, понимая, что месть – самое важное и самое вкусное в ее новой жизни. Не было ничего, что радовало бы сильнее, чем увидеть смерть тех, кто сделал их дуб точкой отсчета новой беспросветной и серой жизни.

Ее служанки были верны ее отцу, ее дому и ей. Каждая готова была умереть за Мериду, за прежнего короля и герцога, которого прятали теперь простолюдины, надеясь на возвращение прошлой жизни. В той жизни у народа были низкие налоги, в год неурожая или падежа – поддержка от королевства, которое имело запасы. Народ стал глазами и ушами герцога, а Мерида стала главным вестником, который жил при дворе «Его Предательства» – так народ называл нового короля.

Редкие встречи с герцогом, когда новости нужно было передать лично, поддержка со стороны “тайных людей” и беременность делали жизнь Мериды сносной. Больше всего радовало то, что простой народ готов выйти и сместить с трона шайку стервятников, ждущих момента, когда королевство можно будет разорвать на клочки и продать.

Рождение дочери разгневало лорда Керни. Он, не стесняясь, привел в дом баронессу, представив ее как советницу и напарницу для леди Мериды. Через семь месяцев баронесса родила сына. Мерида радовалась, что внимание мужа теперь снова на разрешившейся от бремени любовнице. Лорда расстраивало, что бастарда нельзя было назвать наследником, выйти с ним в свет, а тем более, передать ему свое имя и титул. Злость он вымещал на Мериде и маленькой Талии.

Часть 2 Лия и Векс

Испуганное лицо матери Талия не помнила, но во сне часто видела испуганную зеленоглазую женщину с копной растрепанных каштановых волос. Ее няня в будущем подтвердит, что это ее мать, и Талия, закрывая глаза, всю жизнь будет представлять, как эти волосы плавно колышутся в воде то открывая белое мертвое лицо, то окутывая его, словно тончайшим платком.

Мериду схватили в момент, когда она, получив письма от герцога подъезжала в карете к замку лорда и леди Бироз. Талия сидела на коленях матери, довольная поездкой. Няня, поняв, что хорошего ожидать не стоит, в суматохе забрала девочку и, дождавшись, когда леди Мериду вытащат из кареты, велела гнать домой, в замок лорда Керни. Тогда Талия цепляясь слабыми ручками за мать и увидела ее глаза, полные слез. Ребенок, будто назло, запомнил именно этот момент.

Больше месяца леди Мериду Керни и чету Бироз пытали. Лорд Керни предстал перед своим юным сюзереном и бывшим учеником с повинной головой. Спасло его тогда малодушие и привязанность мальчишки. Принцу нравилось, что советник Керни поддерживал его во всем, учил слушать вполуха тех, кто противится воле короля-отца, ведь эти люди должны были стать его вассалами.

Чтобы укрепить союз с юным королем, лорд Керни пожелал сочетаться браком с незаконнорожденной сестрой сюзерена. Он как никто знал привязанность мальчишки к этой юной и нежной девочке. Король с радостью согласился, дав ей негромкий титул и отправив с ней в замок Керни ее родную мать – любовницу короля Асмея Мудрого.

Пухлощекая, небольшого роста, с синими как васильки, глазами, Фасала стала новой леди Керни, и принялась по совету и научению матери рожать лорду… дочерей. Одну за другой, и каждый раз обещала, что следующим будет сын.

Если бы не «Великий разрыв Асмеи», как назвали делёж земель королевства простые люди, Фасала «умерла бы в родах», как планировал лорд Керни. Король не простил бы ему ссылку любимой сестры в монастырь. Но король был убит, а земли поделили между собой те, кто этого давно ждал.

Фасала и мать отправились в монастырь, а пятеро непризнанных внучек короля стали для лорда Керни великим подарком. Очередь за последней, которой не исполнилось еще и месяца состояла из пяти лордов и трех герцогов других королевств. Они стояли в очереди и на первых, но дети умирали так часто, что стоило записываться на всех. Все готовы были ждать, чтобы в их детях и внуках была кровь великого Асмея Мудрого.

Лорд Керни не растерялся, присягнув на верность новому сюзерену – королю Лескара – огромного и сильного королевства. Именно он забрал большую часть земель плодородной Асмеи. Именно он платил обещаниями добавить лорду три соседних замка в случае положительного исхода.

Получив обещанное, лорд Керни успокоился, и жизнь его потекла спокойной и глубоководной рекой, приносящей большие доходы, сытую, пьяную и размеренную жизнь. Он планировал вырастить дочерей и разводить породистых лошадей, хотя разницы между первыми и вторыми не делал. Их цена – все, что его интересовало.

Талия все свое детство и юность наблюдала за отцом, за тем, что происходит в их замке. Сестры чурались ее, даже принято было подшучивать – законнорожденная ли она, раз отец вовсе не обращает на нее внимания? Когда родилась последняя сестра, Талии было двенадцать. Через пару лет она должна была выйти замуж, но все помнили ее мать и боялись даже подумать о браке с ней как для себя, так и для своих сыновей. Да и внешность ее будто кричала, что Асмея жива в таких, как она: высоких, развитых физически, дерзких и злых.

Еще через пять лет, когда Талии исполнилось семнадцать, замуж вышла первая сестра – кровь великого короля ушла за трех племенных лошадей и сундук золотых, в который легко умещалась невеста. Лорд отдавал четырнадцатилетнюю Мэрим за герцога вовсе не дружественного королевства.

– Лия, я не могу дождаться, когда эти моли разъедутся из замка, – со вздохом заявил Векстор. Он водил соломинкой по лицу Талии и сдерживался, чтобы не рассмеяться, потому что та дремала с закрытыми глазами, и отгоняла «назойливую муху» с лица. Векстор называл «молями» всех пятерых сестер из-за белоснежной кожи, светлых волос и заметных только на солнце бровей.

– Они тебя вовсе не трогают, а Мэрим – вполне сносная. С ней даже можно поговорить, – ответила Талия. Сон, что дурманил после обеда, прошел, и она так и не узнала, что это не муха развеяла его.

Векстор жил при лорде Керни. И хоть и числился конюшим, свои знали, что отец любил бастарда больше признанных дочерей. Талия росла как сорняк у грядки, напитываясь тем, что преподавали юным носительницам королевской крови, но больше времени она проводила именно с Векстором.

– Не скажи, она вчера заявила, что, если я хочу обратиться к ней, должна просить ее разрешения. Ты никогда так не делала, хоть и первая дочь лорда, – парнишка хмыкнул и притянул к себе котенка. Они прятали здесь на конюшне весь выводок. Служанка бросила их уже было в ведро, накрыла деревянным кругом и ушла, но они успели, вынули их, и прижав к себе унесли в угол, где и жил Векс.

Кошку принесла Талия, и та теперь таскалась за ними, как жрецы таскаются за Двумя – богами, о которых было не принято шутить.

– Новых лошадей уже объездили? – Талия села и залюбовалась тремя пушистыми хвостами, торчащими из-под кошки. Четвертого – рыжего, как сам Векс, тискал брат.

– Нет, утром конюх ими займется, – ответил парнишка и хитро заулыбался. – Ты думаешь, тебе дозволят? Нам за первоездков попало, как за воровство, а за необъезженных и вовсе убьют. У меня все еще чешутся те рубцы на спине, – он поводил плечами, проверяя, не исчезли ли те неприятные ощущения.

– Не убьют. Как только рассветет, я приду. Мы не уведем их, а попробуем здесь, в загоне, – глаза Талии горели, как огоньки свечи. Векс никогда не видел таких глаз. Видимо, они достались ей от матери, потому что все остальные дети лорда были голубоглазыми, как он. Их цвет напоминал подсолнечное масло, когда жрецы наливали его в стеклянные сосуды и поджигали фитиль. Масло отражало огонь свечи и было желто-коричневым. Такими были глаза его сестры. Его любимой сестры.

– Дык, обещали утром их объезжать. Лорд сам хотел быть, – парнишка не боялся за себя, он и в прошлый раз готов был принять те плети, что предназначались сестре, но лорд был тверд, как гранит, и велел пороть обоих.

– Жрецы прибудут рано, Векс. Лорд даже и не знает об этом. Он только о лошадях и думает. Герцог прибудет со жрецами, и на пару часов в молельной комнате он точно задержится. Нам хватит этого времени, – Талия свела брови и продолжила уже совсем другим тоном: – Ну, можешь не приходить. Я и одна могу, – она встала и направилась к выходу. Векс остался лежать с котятами, а кошка, стряхнув с себя гроздь разномастных хвостов побежала за Талией.

Часть 3. Королевская кровь

Талия не питала иллюзий по поводу своей дальнейшей жизни. Радовало только то, что лорд не обращал на нее внимания, будто это она была бастардом, а не рыжий смешной Векс. Ему доставало и похвалы отца, и кнута, которым он щедро «воспитывал» случайное отродье. Талия не была исключением и делила с братом все «подарки» вечно пьяного родителя.

Сестры, кои открыто именовались «кровью короля» имели слуг, нянек, лекарей и учителей. Они пели, слагали глупые стишки, восхваляющие короля Лескара, вышивали и учились приседать в реверансах, потому что очередь на это племя выстроилась из самых верхов дружественных и не очень королевств.

Мэрим – первая после Талии дочь лорда Керни рано утром должна была прийти в молельную комнату для встречи с женихом, а уже после обеда они отбывали в Дальний замок. Лошади, которых привез с собой ее муж интересовали лорда Керни куда больше, чем вся эта суета, которая обязательно возникала везде, где появлялись жрецы Двух.

Талия весь вечер просидела с сестрами и их няньками, которые учили будущую герцогиню правилам поведения с мужем. Первую брачную ночь они должны были провести в Дальнем замке лорда Керни, который он получил за смерть короля и раздел Асмеи. После консумации брака, лорд Керни должен проводить молодоженов до границ своих земель.

Талия знала эти правила и поэтому была уверена, что отец не начнет объезжать двух черных, как вороново крыло, кобыл и белого, как сухой мел, жеребца. Она хотела быть первой, кто заставит непослушное животное прислушаться к ней, покориться и стать единым целым. Талии казалось, что мощь этих великолепных существ в тандеме с человеком – самое прекрасное, что существовало в природе. Она никогда не жалела времени и сил для поездок верхом. Широко раскинув руки, позволив гордому и сильному животному нести себя, она представляла, что летит над зеленью полей, над белоснежным, нетронутым еще, первым покрывалом снега.

– Не поднимай глаз на герцога, не говори, не молчи, когда он спрашивает. Закрывай глаза сразу, как окажешься в его постели, – давали советы те, кто слышал об «этом» только от старших нянек. Кормилицы не допускались к воспитанию детей лордов. Няньки знали «эту тяжелую участь», как все называли процесс соития, не больше, чем их подопечные, но говорили так уверенно, что девицы сидели перед ними открыв рты.