Талия последовала за ним, чтобы застирать платье. Ночью она не заметила, что бока были в пятнах крови. «Сзади, наверное, еще хуже» – подумала она, развязала шнуровку и принялась стаскивать его с себя. Оставшись в рубашке, она осмотрела свою единственную одежду. Нашла пятна, которые благодаря глубокому вишневому цвету сзади и спереди были почти незаметны. Более светлые вставки по бокам пришлось тереть камнем.

– В мокром поедешь? – Векс отвел глаза и пошел вперед.

– Поеду, – ответила Талия, которой было не по себе оттого, что брат не задает ей самого важного вопроса.

К ночи они миновали земли лордов, о которых знали хоть что-то. Дальше можно было назваться кем угодно, но ее дорогое платье выдавало либо леди, либо ту, которая украла платье у леди. Судя по тому, что они были грязными, во второй вариант стражники поверят скорее.

– В деревне я обменяю твое платье на что-нибудь попроще, – указав на дома за лесом, через который пришлось пробираться пешком, осторожно ведя лошадей за собой.

– Кому нужно платье леди? – хмыкнула Талия.

– Кому надо, – коротко ответил Векс и шагнул в сторону незаметной среди высокой травы тропинки.

Талию с лошадьми он оставил под кустами влежевики – ягоды, которая могла насытить, но вкуса не имела. Вокруг деревень таких кустов было огромное количество. Птицы разносили ее семена. А у вырубщиков, следящих за тем, чтобы поля не зарастали кустами, рука не поднималась вырубить ихэ. Ведь в голодные годы эта ягода, высушенная в печи, становилась единственной целебной пищей.

Талия, сидя под кустом, обирала нижние ягоды и, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, жевала, стараясь набить живот, что урчал всю дорогу после двух кубков вина, выпитых на голодный желудок.

Кроме серого платья, Векс принес легкую телогрейку, похожую на ту, что носил сам, сшитые из грубой кожи чуни на веревках и отрез какой-то тряпки.

– Я думала, за платье дадут побольше. Купил бы за деньги.

– Не должны они знать, что у нас есть деньги, Талия. Я сказал, что нашел его в реке.

– А тряпка эта зачем? – Талия попыталась свернуть ее так, чтобы можно было пристроить на голову вместо платка, но потом решила порвать ее на три части.

– Твоя рубашка, – он, не поворачиваясь, указал на сорочку Талии, и та чуть не провалилась от стыда – ткань сзади была сплошь в засохших уже пятнах крови. Это то, из-за чего Шита была так весела вчера вечером.

Сняв сорочку, Талия надела серое платье, телогрейку, повязала на голову платок. Туго свернула сорочку, и засунула за пазуху.

До утра они не сходили с лошадей. Боясь нарваться на стражей, которые могли ехать впереди какого-нибудь лорда, проверяя дорогу, ехали медленно, останавливаясь каждые полчаса, чтобы прислушаться.

Рано утром Векс свернул с дороги, направляя лошадь к ручью, вдоль которого они ехали еще час.

– Поспим здесь, лошади попьют и тоже отдохнут.

– Куда мы едем, Векс? – наконец спросила Талия, которой, казалось, было совершенно наплевать, в какую сторону везет ее брат, лишь бы подальше от замка лорда Норстарм.

– Мы едем в Дималь, Талия. Это единственное место, где тебя не достанет виселица, – Векс ответил так спокойно, что по телу Талии холодной колонной прошли мурашки.

Часть 2. Виселица

– Виселица? – переспросила Лия.

– Да, за то, что ты попыталась, а тем более, если убила младшего лорда Норстарм…

– Я убила бы его еще раз, Векс, и твое право бросить меня…

– Значит, убила. Это хорошо. Потому что если бы он остался жив, то сделал бы все, чтобы найти тебя. У старого лорда меньше сил, да и горе просто заставит его больше пить. А вот младший…

– Почему ты молчал, что понял это?

– Потому что «мертвые не говорят», Талия. Меня считают мертвым, и нам это на руку. До Дималя лучше бы нам не встретить никого.

– Но до Дималя очень долго, Векс, – Талия присела на плащ, который брат расстелил для нее.

– Не дольше жизни. Не бойся, я ни за что не открою твою тайну, – он присел рядом, обнял ее и прижал к себе так крепко, что Талия выдохнула и заплакала. Никогда она не плакала раньше, и это заставило Векса отпустить ее, отстраниться и посмотреть ей в глаза. Потом он снова прижал девушку к себе и, раскачиваясь, словно баюкая младенца, принялся бормотать под нос известную им обоим детскую песенку. Она пока не должна знать, что хранить ему придется целых две тайны.

Мельницу они заметили издали. Лия увидела, как брат сощурил глаза и прикусил губу. Его лошадь пошла медленнее, и Лия подстроила свою, чтобы не опережать его. С самого рассвета сыпал мелкий дождь, которого с вечера невозможно было предсказать – закат был красным у горизонта, а облака над ним были подсвечены розовым, будто краска растекалась от границы неба и земли, а к центру неба становилась все светлее и светлее.

– Ты молчи, я скажу, что стесняешься. Глаза не поднимай. У нас еды осталось на день. Что-нибудь купим, только заедем сначала в тот лесок, – Векс указал на небольшую рёлку из деревьев, оставленную после выкорчевывания или специально высаженную рачительным хозяином вдоль поля, чтобы зимой снег не выдувало и посевы не вымерзало.

Кожаный мешок с монетами Векс спрятал под торчащим из земли корнем дерева. Весенние воды размывали край зеленого островка вдоль желтого от спеющих колосьев, и словно море, движущегося на ветру поля.

– Запомни, вдруг что-то пойдет не так, – он запрыгнул на лошадь, посмотрел на Лию внимательно и теперь уже уверенно поскакал к мельнице. Лия поспешила за ним. Дождь становился все плотнее, и теперь он уже не окутывал серым туманом из воды, а превратился в крупные тяжелые капли.

Возле мельницы бродили три лошади, в открытом загоне, завидев подъезжающих путников, замычала корова. Две собаки виляли хвостами в загоне с ними. Лия знала, что как только чужой ступит за ограду они станут не такими дружелюбными. В замке ее отца было четыре пса, и они знали всех, кто жил и работал в замке. Если заезжали гости, их закрывали на псарне. Ночами невозможно было войти во двор чужим, потому что как только закрывались ворота, эти исчадия Двух разбегались по двору, и как только одна схватит чужака за голень, трое валят бедолагу на землю и впиваются зубами в горло. Только мужик из псарни мог отдать приказ, после которого они бросали жертву и садились возле его ног, помахивая хвостами, будто щенки.

– Эй, хозяин, – Векс тоже знал это правило и испытывать защиту Двух он не хотел. Лия посмотрела на Векса и поняла, что он храбрится, кусает губу изнутри, чтобы она не заметила его неуверенности.

– Чего надо? – из боковой двери мельницы вышел коренастый полный мужчина. Лет сорок, не больше, и, скорее всего, не хозяин. Больно бедно одет для зажиточного крестьянина.

– Еды хотели в дорогу купить, а если можно, то переночевать. Ехать еще сутки, а дождь, похоже, на всю ночь. Дорогу ночью не разберешь, а спать под водой не больно охота. Был бы один, так ничего, да со мной жена на сносях, – он указал на Талию, и та опустила глаза, но уже не потому, что так велел брат. Ей стало неудобно за такие подробности, да еще и слышать это от брата…

– Хозяин уехал, будет через пару дней, – мужик явно был не прочь заработать лишнюю монету, но что-то его останавливало. Он косился на хлев, но его дверной проем сейчас был темным. Никто не стоял под навесом у амбара. Векс заметно занервничал, будто опасался чего-то.

Лия молча бесилась оттого, что он не позволил ей говорить. Она уговорила бы того мужика. Они оставили с собой хорошую сумму для покупки еды и платы за ночлег. Почему Векс так долго тянул и не предлагал ему всей суммы?

– Мы ночуем в амбаре или в конюшне. Выход из амбара есть прямо на поле, так что, можешь выпустить собак на ночь, коли боишься, что обидим, – теперь Векс говорил уверенно. – Даже если будет дождь с самого утра, мы все равно уйдем на рассвете. Вот, держи. Дай еды на сутки, остальное твое, – он затянул монеты в тряпку и перебросил через ограду. Собаки отреагировали на то, что Векс замахнулся, но мужик цыкнул на них, и те присели рядом.

– Щас загоню собак, выгоню к закату. Воды принесу сам, коров загоню под навес. Спите. Соломы там много. Огня не жгите, одёжа до вечера высохнет в доме, к ночи, как выпущу собак, принесу. Одеяла сейчас дам, – работник свистнул собак и повел их к конюшне.

Векс дождался, когда тот выйдет и закроет воротину снаружи, только тогда он направил лошадь к оглобле, что снималась с бревна и играла роль ворот. Можно было, не сходя с лошади открыть ее, пропустить стадо и закрыть.

Лия не поднимая головы ехала за Вексом, а глазами прощупывала каждый метр незнакомой земли. Она не заметила ничего, что привлекло бы ее внимание, если не считать нескольких женских платьев и теплых вязаных чулок, висящих под навесом. Если это вещи хозяйки, то почему та не вышла. Да и дети… Вернее, то, что здесь не было детей. Она знала всех мельников на землях отца. Они жили зажиточно, и детей было у каждого не меньше пятерых. Это большая мельница, огромные поля пшеницы вокруг, скотный двор на три десятка голов, не меньше. Чаще всего старшие сыновья пасут их вдали от дома, а младшие каждый вечер носят еду на пастбище.

В амбаре было сухо. Несколько коров, что остались под навесом, явно были стельными, именно поэтому их не водили на поле. Лия спешилась раньше Векса, и он посмотрел на нее резко и колюче, словно все еще чего-то боялся. Но через минуту спрыгнул с лошади сам и выставил руку перед ней. Молча дал ей понять, чтобы она не делала вперед и шага.

Тишину внутри разбивала лишь монотонно капающая в деревянную бадью вода – крыша текла лишь в одном месте, и хозяин не столько заботился сухостью, сколько отмечал место где крышу нужно проверить. Еще один знак того, что у него все по порядку.

– Тебе не кажется? – прошептал Векс.

– Что чего-то не хватает? – тихо, на выдохе ответила Лия.

– Да… много чего, – Векс скорее всего, как только глаза привыкли к темноте, рассмотрел на стене плашку со свечой, нашарил там же, на полке огниво, и не выпуская поводья из рук, поджег фитиль. Толстая, скорее всего, самодельная свеча сначала загорела неровно. Огонь дрожал, рисуя на стенах тревожные тени, потом загорелся ровно, освещая большой амбар. Пол застлан чистой сухой соломой, зимние поилки засыпаны прошлогодней трухой. Лия подняла голову. Низкий потолок в сером пыльном тянотнике служил полом для сарая, где хранилось сено зимой.

Векс прошел вперед к воротам, которые вели на улицу. Откинув засов, он открыл скрипучую воротину и вышел. Поводья он не отпускал ни на секунду. Лия следовала за ним и тоже не отпускала лошадь ни на секунду.

Небо было темным, будто поздним вечером, хотя, до заката было еще больше пяти часов. Тучи затянули все небо и словно опускались все ниже и ниже.

Векс вышел на улицу, осмотрел ворота снаружи и, убедившись, что их невозможно закрыть с улицы, если только не подпереть парой бревен, вернулся внутрь. По его лицу Лия поняла, что закрыть их так, чтобы они не услышали, просто невозможно.

Лошадей Векс привязал молча прямо возле этих ворот. Хозяин обещал воду для них, и Векс ходил из угла в угол. Лия, хоть и устала, мечтала быстрее снять с себя мокрые тряпки, не решалась присесть на кучу соломы. Она не сводила глаз с брата, который вдруг оказался умнее, сильнее ее. В голове последние несколько дней билась лишь одна мысль: «Векс лучше знает, что делать. Просто слушай его и не лезь первой, как ты привыкла это делать. Теперь это не замок отца, где ты была хоть и нежеланной дочерью, но все равно дочерью лорда».

Виселицу она видела много раз. И всегда, когда из-под очередного бедолаги, провинившегося в воровстве, вышибали колоду,  отворачивалась. Думала в эти моменты она только одно: «О чем бы вспоминала я в эти последние мгновения жизни». И перед глазами вспыхивал образ матери. Но она уже не была уверена, что это мать.