Она потерла переносицу и продолжила:

– Как-то в нашем городе проходил семинар библиотечных работников, на котором выступал известный библиофил и коллекционер Лев Николаевич Разумовский. Так вот, он показывал нам редкие книги из своей замечательной библиотеки, и на одной, которую он особенно ценил, стоял именно такой экслибрис…

Берта Альбертовна взяла в руки карандаш и набросала на странице блокнота рисунок: две книги лежат одна на другой, а сверху – третья, открытая…

Старушка закрыла блокнот и закончила фразу:

– Лев Николаевич умер через несколько лет после того семинара. Его замечательная коллекция досталась племяннику. Крайне неприятный молодой человек. Совершенно не в дядю. Боюсь, что от дядиной коллекции уже ничего не осталось.

Честно говоря, я слушала ее в основном из вежливости.

Старые книги меня никогда не интересовали, а про экслибрис я вообще впервые услышала.

А Берта Альбертовна приняла мое вежливое молчание за интерес и продолжила:

– Вот еще что я сейчас вспомнила… прошло буквально несколько дней после пожара, и ко мне вдруг пришел незнакомый человек и спрашивал об этой книге… такой неприятный человек, насквозь фальшивый…

Она сделала небольшую паузу, чуть заметно поморщилась и продолжила:

– На первый взгляд очень приличный мужчина. Хорошая стрижка, очки в позолоченной оправе, пальто дорогое и очень хорошо на нем сидит… можно сказать, подлинный джентльмен, но стоит приглядеться – чувствуется, что это все не настоящее. Знаете, как поддельная картина. Вроде все такое же, но – подделка…

Тут я насторожилась.

Человек, которого так подробно описала Берта Альбертовна, удивительно напоминал того типа, который пытался вернуть мне украденный телефон.

Дорогое, немного старомодное пальто, хорошая стрижка, очки в позолоченной оправе…

И ощущение какой-то фальши. Хорошо как Берта Альбертовна его описала, похож, очень похож!

– Так вот, – продолжала старушка задумчиво, – тот человек расспрашивал меня о «Настольной книге благородного охотника». Очень настойчиво расспрашивал. Мол, его дядя, очень уважаемый человек, всю жизнь увлекался охотой, а тут приближается его юбилей, так вот он очень хотел бы сделать ему подарок. Но он мне очень не понравился, и я сказала ему, что эта книга сгорела во время пожара.

– И он поверил?

– А что еще ему оставалось? Библиотека ведь действительно сгорела, и большая часть книг погибла…

Я переварила полученную информацию и задала старушке еще один вопрос:

– Вы сказали, что коллекцию Разумовского унаследовал его племянник. А у него такая же фамилия – Разумовский?

– Нет, его зовут Виктор Кузнецов, он – сын сестры покойного Льва Николаевича. Кажется, он владелец художественной галереи.

– А как эта галерея называется?

– Ну, девочка, ты слишком многого от меня хочешь! Удивительно уже, что я вспомнила его фамилию. Хотя… чего проще? Можно ведь поискать его в интернете!

Да уж, чего проще… беда только в том, что мне интернетом запрещено пользоваться. Как я уже говорила, Октавиан категорически это запретил. Да я и сама не хочу, чтобы меня вычислили…

И тут старушка проявила неожиданную отзывчивость:

– Хочешь, мы прямо сейчас его поищем?

Я посмотрела на нее с удивлением. Как-то поиск в интернете не вязался с этим божьим одуванчиком.

Она перехватила мой взгляд и рассмеялась:

– Ты что, думаешь, если мне много лет, то у меня нет интернета или я не умею им пользоваться? А как, по-твоему, могла работать без интернета библиотека? Как я могла готовить мероприятия и сообщать о них посетителям библиотеки? И вообще, как, по-твоему, я заказываю питание для Симы? И тяжелые продукты для себя? Как вызываю мастера, если нужно прочистить водостоки?

С этими словами она вышла в соседнюю комнату и принесла оттуда вполне приличный новенький компьютер, поставила его на стол и подключила к сети.

– Ну, дальше уж ты сама…

…Фамилия Кузнецов – одна из самых распространенных в нашей стране, даже в сочетании с именем Виктор она дала многие сотни упоминаний. Но когда я ввела в поисковую систему вместе с этими личными данными слова «Художественная галерея», мне повезло больше, и умная программа сообщила, что Виктор Анатольевич Кузнецов владеет галереей «Вита Нуова», расположенной в Кирпичном переулке.

У этой галереи был даже собственный сайт, однако сайт этот давно не обновлялся и, судя по всему, даже не был доделан.

Ну, хотя бы адрес галереи там был…

Я записала этот адрес на тот же самый листочек бумаги, где Берта Альбертовна нарисовала тот самый экслибрис.

После этого пора было прощаться. Я поблагодарила хозяйку за помощь и угощение и позвала Берри.

Он расстроился – видимо, хотел еще немного пообщаться с хозяйской Симой.

Но он пес послушный, и вскоре мы покинули гостеприимный дом Берты Альбертовны и отправились домой.

Возле дома встретили мы жену того самого соседа сверху, который очень любит собак, и она между делом сообщила мне, что эта выжига Рогнеда все-таки вызвала мастеров, чтобы хоть как-то отремонтировать квартиру.

Вспомнив слова ее мужа, я взяла Берри на короткий поводок, но он держался любезно, не боялся и не рвался укусить. Хотя, кажется, Берри вообще никого никогда не кусал.

В квартире было шумно, на кухне вообще невозможно находиться, так что мы закрылись в комнате и работали до вечера. Точнее, я работала, а Берри просто так лежал на полу.

Утром, оставив Берри дома после прогулки, я поехала на поиски племянника, который унаследовал коллекцию Разумовского. Зачем мне это было нужно, я и сама не знала. Просто это была единственная ниточка, которая тянулась к Максиму.

Галерея с красивым названием «Вита Нуова» располагалась в той части нашего города, неподалеку от Загородного проспекта и площади Пять Углов, которую принято называть Петербургом Достоевского. Такое название хоть как-то облагораживает это беспорядочное скопление унылых кирпичных домов дореволюционной постройки с бесчисленными проходными дворами, в которых запросто можно встретить современную Сонечку Мармеладову или Родиона Раскольникова.

Вот не подумайте, что это я такая умная, то есть я, конечно, знаю, кто такой Достоевский, но все остальное – это слова нашей учительницы по литературе, вот не поверите, но фамилия ее была Мармеладова, поэтому роман «Преступление и наказание» был у нее пунктиком. Сама признавалась, фамилия, говорила, обязывает.

Мы ее звали мадам Мармеладова, она не обижалась.

Вообще-то тетка была неплохая, с юмором, так что на уроках ее было не скучно, даже когда Достоевского проходили, хоть Раскольников – зануда, старухе-процентщице так и надо, а вот мне было жалко бессловесную Лизавету. Ее-то за что?

Ну ладно, это все далекое прошлое, как и наша безумная любовь в последнем классе с Лешкой Матрениным. Давно это было, больше десяти лет назад, он небось и забыл про меня совсем.

И вообще, Октавиан велел мне забыть о прошлой жизни. Никаких воспоминаний, оборвать все связи, выбросить старую записную книжку с телефонами, про мобильник я уже говорила.

Тут он прав, только так я смогу выпутаться из того кошмара, который устроила мне злодейка-судьба.

Ладно, вернемся к нашим баранам, как говаривала, помнится, наша мадам Мармеладова, поглядывая в сторону Вовки Козлова. Жутко тупой был парень, сидел на последней парте и даже вида не делал, что слушает. Какой-то папаша у него был склочный и со связями, так что еле додержали его в школе до выпускного, тройки натягивали.

На этот раз я не взяла с собой Берри: все же художественная галерея – не самое подходящее место для собаки.

Как я уже говорила не раз, пользоваться интернетом мне запрещено, а значит, навигатор мне тоже недоступен.

Еще у Берты Альбертовны я посмотрела, где находится Кирпичный переулок, и теперь пыталась его найти.

Одно дело – найти место на карте, и совсем другое – на местности, особенно если нет навигатора…

Свои поиски я начала от Разъезжей улицы. Свернула один раз, второй… и вскоре поняла, что заблудилась.

К счастью, мне попались навстречу две озабоченные тетки средних лет с хозяйственными сумками.

– Извините, женщины, – спросила я жалобно, – не подскажете, где тут Кирпичный переулок?

– Кирпичный? – переспросила одна, с коротко стриженными темными волосами. – Это, что ли, тот, где рыбный магазин, в котором Аркадий работает?

– Да нет, – возразила ее рыжеволосая спутница. – Где рыбный – это Жестяной переулок, а Кирпичный – это где овощи… овощной – в котором Ованес…

– Все вы путаете, женщины! – вмешался в разговор появившийся рядом дедок в поношенной куртке с воротником из непонятного меха, от которого даже на улице пахло нафталином. – Где овощной – это Скобяной переулок, а вовсе не Кирпичный!

– А тебе вообще какой магазин нужен? – осведомилась брюнетка.

– А мне не магазин, мне галерея нужна. Картинная.

– Галерея?! – переспросила рыжая с непередаваемой интонацией. – Это ты у него спроси! – и она кивнула на нафталинового старичка.

– Точно. – Дед приосанился. – Где галерея, я точно знаю. Пойдем провожу! Все равно гуляю!

Он провел меня несколькими проходными дворами и вскоре вывел в тихий переулок.

– Вот тут и есть та галерея!

Действительно, я увидела перед собой ведущую в полуподвал лестницу, возле которой была прикреплена выцветшая вывеска с названием галереи.

Правда, в первом слове – Вита – последняя буква была замазана, и поверх прежней буквы была написана буква «я», так что название звучало теперь «Витя Нуово».

– Ну, дальше уж ты сама! – напутствовал меня старичок и испарился, я не успела и спасибо ему сказать.

Я спустилась по лестнице, толкнула дверь и вошла.

У меня над головой звякнул колокольчик, и откуда-то из глубины помещения донесся тоненький, почти детский голосок:

– Сей-час!

Оглядевшись, я увидела, что нахожусь в просторном, слабо освещенном помещении со сводчатыми потолками.

Вдоль стен этого помещения стояли застекленные витрины, на самих стенах были развешаны старинные гравюры в простых рамках.

Я подошла к одной из витрин и заглянула в нее.

В витрине лежали несколько старинных книг, открытых на страницах с иллюстрациями. Одна иллюстрация изображала волка в длинном халате и старушечьем чепце. Он с аппетитом поглядывал на девочку в платье с передником и круглой шапочке.

Ну ясно – Красная Шапочка…

– Иллюстрации Густава Доре! – неожиданно прозвучал рядом со мной тот же, что прежде, тоненький голосок.

Я обернулась.

Рядом со мной стояла худенькая девчушка лет пятнадцати в облегающих джинсах и длинном свитере ручной вязки.

– Первоиздание! – сообщила девчушка с придыханием. – Большой раритет!

Потом она пригляделась ко мне и проговорила с сомнением:

– Ты ведь не покупательница…

– Нет, конечно!

– А, так что я зря распинаюсь… – Она потянулась всем телом, как кошка, и отступила на полшага. – Так ты, наверное, от Изабеллы… она обещала кого-нибудь прислать… хотя бы временно…

Я замешкалась с ответом, приглядываясь к собеседнице.

При более внимательном взгляде она показалась мне гораздо старше. Ей, скорее всего, было уже к тридцати. Просто такая уж мелкая и тщедушная… Волосики вокруг головы колечками, и уже седина просматривается, косметики никакой, руки неухоженные из длинных рукавов торчат. Впрочем, не мне бы говорить, сама хожу как чушка. Но Октавиан сказал, что чем незаметнее, тем лучше.

Девица расценила мое молчание как положительный ответ и достала из кармана джинсов пачку сигарет, протянула мне:

– Будешь?

– Не курю, – ответила я честно.

– И правильно! Курить вредно. Тогда я тоже не буду. Пойдем, покажу тебе, что делать.

Она направилась к арке, ведущей в соседнее помещение.