Она лишь пожимает плечами. Видимо, готова согласиться на все, только бы не наживать еще больше проблем. Выглядит так, будто силы вот-вот покинут ее. Где отец? Типичный мужчина. Сбежал и оставил все на женщину. Придурок.

Помогаю ей снять этот чудовищный рюкзак с плеч и чуть не ломаюсь пополам под его весом.

– Там камни? – прихожу я в ужас. – Как вам вообще удается носить его больше двух минут?

Она снова пожимает плечами, но теперь с облегчением.

– Приходится, – достает печенье из стоящего между ног рюкзака. Со словами «держи» вручает его маленькому Оскару. После этого проверяет, не проснулась ли Миа. Со вздохом облегчения женщина откидывается на сиденье. Через три секунды вновь выпрямляется.

– Спасибо. Кстати, меня зовут Изабель.

– Очень приятно. Я Бетти.

Мне жаль эту женщину. И в то же время я рада, что смогла помочь ей. На мгновение воцаряется неловкая тишина. Я не понимаю, стоит ли начать вежливую светскую беседу. Или можно просто ехать дальше. Но, видимо, усталость взяла свое. Слышу, как на соседнем сиденье сопят, и это не ребенок. Пусть немного поспит. И хорошо, что ребенок плотно завернут в слип. Не упадет. Женщина, должно быть, смертельно устала. Что у нее за жизнь? В любом случае не позавидуешь. Мальчик хорошо себя ведет. Сидит на месте и ест печенье, чертовски вкусное на вид. С шоколадом. Я все же решила поискать вендинговый аппарат. Но безопасно ли теперь оставить спящую женщину с детьми одну?

– Хочешь печенье? – Оскар протягивает мне одно.

Первая реакция – отказаться. Детские руки могли трогать, что угодно. Но перспектива съесть сладкого и безумие всей ситуации заставляют принять его предложение.

– Спасибо, – шепчу я в ответ.

Он кивает и погружается обратно в свой мир. Эта семья вызывает у меня любопытство. Хотелось бы знать, почему здесь сидит женщина с двумя маленькими детьми и огромным рюкзаком. Куда они едут? Могу ли я ей чем-то помочь?

Как любит повторять моя мама, приятно отвлечься от собственных проблем.

О черт. Моя мать. Как только приеду, нужно срочно связаться с ней. К сожалению, ее номера я тоже не знаю наизусть. Ей не понравится, что я уехала на все выходные. А когда узнает об отсутствии связи, совсем взбесится. Уже чувствую ее беспокойство, которое она будет проецировать на меня. Пытаюсь отогнать эти мысли прочь. Получается плохо.

«Не все крутится вокруг тебя», – часто укоряет она. При этом никогда не дает мне, собственно, сосредоточиться на себе. Ведь внимания достойна только она.

Кроме того, она даже не представляет, как хорошо живется, когда игнорируешь интересы других. Такова моя стратегия выживания, иначе мой карточный домик рухнет. Мне в целом все нравится, хотя в глубине души я подозреваю, что несчастлива. Но все в порядке. У меня есть работа, я с ней отлично справляюсь и зарабатываю хорошие деньги. А отсутствие свободного времени не позволяет много тратить. Я прилично накопила. Это здорово, так ведь? Не то что мои друзья. Опять же, если их можно так назвать. Или, точнее сказать, я живу лучше, чем большинство людей старше 30. Те, кто покупает дома, берет кредиты на автомобили, путешествия, дачи и холодильники. Мой путь определенно успешнее. Ведь в старости я буду обеспечена и смогу не беспокоиться о долбанной пенсии.

Внезапно меня переполняет непреодолимое желание проверить телефон. Но, вспомнив, что забыла его дома, раздраженно вздыхаю.

Оскар смотрит на меня широко раскрытыми глазами:

– Что случилось?

– Я забыла, что оставила телефон дома, – послушно отвечаю я.

– У тебя Альтхаймер? – Он выглядит обеспокоенным.

– Ты имеешь в виду Альцгеймер? – уточняю я. Он яростно кивает.

– Нет. Не думаю.

– Тогда почему ты забывчивая?

Хороший вопрос. А почему ты бестактный? Не хочу думать над его вопросом, поэтому использую свою излюбленную стратегию. Отвлечение.

– Откуда знаешь про болезнь Альцгеймера?

– У дедушки Волле такая. Мы собираемся навестить его еще раз, прежде чем он отправится на небеса.

Мое сердце разбивается на части. Малыш говорит так, будто это самая обычная ситуация. Мне хочется обнять его.

– Сочувствую.

– Почему? Наконец-то он отправится к папе и расскажет ему свои истории.

Мальчик пинает ногами по сиденью, от этого звука Изабель просыпается. Или, возможно, она из тех мам, которые спят начеку и слышат, о чем их дети разговаривают с совершенно незнакомыми людьми в поезде.

Поймав мой наполненный ужасом взгляд, женщина спрашивает:

– Что случилось?

Не уверена, стоит ли говорить ей правду. Может, она поверит, будто я не слушала болтовню ее ребенка.

– Ваш сын рассказал мне о своих дедушке и отце. Мне очень жаль.

Она смущенно пожимает плечами.

– Спасибо. Я справляюсь. Жизнь сейчас сложнее, чем раньше. Мы были счастливы. Поэтому не переживайте. К счастью, у меня достаточно отвлекающих факторов, чтобы не слишком зацикливаться на своих чувствах.

Женщина смотрит на часы.

– Черт, – кричит она, – я заснула. Нужно немедленно выходить. – Изабель яростно копается в рюкзаке, младенец просыпается. – Подержите ее, – она достает подгузник из рюкзака с таким торжеством, будто у нее в руке кубок или медаль. – Простите, нужно переодеть малышку, прежде чем мы сделаем пересадку, – и тут же начинает действовать.

На мгновение у меня перехватывает дыхание. Что за запахи исходят от такого милого ребенка? Мне плохо. Миа, кажется, совсем не беспокоится; радостно и тихо смеется. К счастью, она еще такая маленькая и не понимает, что ее ждет в этой жизни.

Изабель самостоятельно надевает чудовищный рюкзак, а затем снова крепит слинг с Мией вокруг себя.

– Давай, Оскар. Мы выходим.

Оскар вскакивает. И глядя на меня, протягивает еще одно печенье:

– Пока. Не грусти.

Изабель выглядит удивленной, но, похоже, у нее нет времени поразмыслить о странных словах сына. Поблагодарив меня еще раз, она прощается. Я остаюсь в компании пахнущего шоколадом печенья и листа бумаги, лежащего на полу. Поднимаю его и слышу, как кондуктор объявляет остановку.

На бумажке розового цвета чернеют буквы:

Люди, которые приходят в вашу жизнь, всегда имеют значение.

Ниже нарисовано зеркало.

Отражает ли оно то, что скрыто от нашего взгляда?

Глава 2
Джентльмен

Я смотрю на записку, и мои брови ползут вверх. Люди, которые приходят в вашу жизнь, всегда имеют значение?

В вагон заходит пожилой мужчина. На его голове редкие седые волосы. Тусклые глаза смотрят на меня в окружении морщинок. У меня мгновенно вспыхивает желание ему помочь. Рефлекторно. Как когда вы говорите «Будь здоров» чихнувшему. Но чем помочь, я не знаю. И пока думаю, он самостоятельно, пусть и медленно, садится напротив меня.

– Благослови вас Господь, – произносит мужчина.

О, это мило.

– Добрый вечер, – отвечаю я. С Богом мы на разных полюсах.

Мужчина вытирает лоб носовым платком. Вероятно, дорога утомила его. На коленях он держит сумку.

Если все люди в моей жизни имеют значение, то что должна сказать мне встреча с этим господином? Что время быстротечно? Стыжусь этой мысли. Понимаю, что снова пялюсь в ответ. Надо проработать эту привычку.

– Что ж, куда держите путь, юная леди?

– Я еду к друзьям. А вы?

– Навещал внуков. Возвращаюсь домой, – он выглядит воодушевленным, произнося эти слова.

– Видимо, вы отлично провели время, – отмечаю я.

Он кивает:

– Счастлив наблюдать, как они взрослеют. Анни и Йонас – близнецы, вот-вот пойдут в школу.

Кажется, мужчину сейчас разорвет от счастья. Как чересчур плотно надутый воздушный шар.

– Как чудесно, – не знаю, что еще на это ответить. Своих бабушку и дедушку я помню, к сожалению, плохо.

Вновь возвращаюсь к листку, лежащему в руках. Почему предыдущая женщина – зеркало для меня? У нее двое маленьких детей, мертвый муж и умирающий дедушка с болезнью Альцгеймера. У меня ничего из этого нет. Любовь слишком опасна. Вокруг одни идиоты, хорошие мужчины моего возраста давно в отношениях. Не то чтобы я не пробовала найти пару, но опыт, мягко говоря, оказался разочаровывающим. Поэтому о детях не может быть и речи. Хотя биологические часы тикают.

– Уф-ф-ф, – произношу я вслух. Это заставляет пожилого джентльмена оторваться от газеты. На кончике его носа очки. Наши взгляды встречаются.

– С вами все в порядке, юная леди? – спрашивает он меня. Втягиваю воздух со свистом. Юная леди. Так меня не называли уже очень давно. Последний раз в детстве моя мать, когда ругала.

– Не подскажете, который час? – спрашиваю я.

Он поднимает куртку, которая ему слишком велика, и говорит:

– Без четверти восемь.

Благодарю. У меня полно времени, чтобы обдумать информацию с клочка бумаги. Поезд прибудет в Штутгарт только в четверть двенадцатого.

Джентльмен возвращается к своей газете, а я смотрю в окно. Поскольку делать все равно нечего, можно и поразмыслить. Использую освободившееся время как возможность задержаться хоть на чем-то и довести хотя бы одну мысль до конца. Буду относиться к этому как к работе. Моя учительница немецкого всегда говорила: если у тебя есть проблемы, создай в уме карту. До сих пор пользуюсь этим советом. Поэтому достаю блокнот и ручку, посередине пишу:

Кто эта женщина?

Подчеркиваю вопрос.

Мать. Двое детей. Мертвый муж. Умирающий отец или тесть. Болезнь Альцгеймера.

Ставлю точки вокруг вопроса в произвольном порядке и обвожу их кругами. Грусть – первое что приходит на ум.

Изнуренная. Несчастная?

Не имею ни малейшего понятия, так ли это на самом деле, но именно такой я ее увидела. «Тяжелый рюкзак», – пишу я. В голову приходит слово «балласт».

Пожилой мужчина обращает на меня внимание, в то время как я пишу «шоколадное печенье».

– Выглядит любопытно, – говорит он, когда я поднимаю взгляд. Его глаза тусклые. Стараюсь не обращать внимания на то, как дрожат его пальцы.

– Это трудотерапия, – отвечаю, – ваша газета определенно интересней. Случилось ли что-нибудь в мире, о чем следует знать?

Удивляюсь своей открытости. Может, это очередная попытка увильнуть от размышлений? Может, я не хочу сосредотачиваться на чем-то одном? Хм-м.

Он пожимает плечами.

– На самом деле, там всегда пишут одно и то же.

– А зачем тогда читаете? – удивляюсь я. Он кладет газету на колени поверх сумки и ненадолго замирает: – Привычка.

Киваю, потому что слишком хорошо его понимаю.

– Приятно видеть, когда кто-то не поглощен смартфоном. Расскажете о своем рисунке? – интересуется он.

Почему бы и нет.

– Я нашла одну бумагу на полу.

– Что за бумага? – переспрашивает старик, пока я обдумываю дальнейшие слова.

– Перед вами со мной сидела женщина с двумя маленькими детьми. Когда она выходила, то обронила лист бумаги, – протягиваю ему розовую записку. Он задумчиво поправляет очки и читает.

– Думаете, она намеренно оставила это? – мужчина пригладил редеющие волосы.

– Нет, наверное, выронила. А мне стало любопытно понять, что же значат эти слова.

– Почему вы думаете, будто они обязательно что-то значат?

Он возвращает мне листок.

– Не знаю, – отвечаю. Может быть, я мечтаю, чтобы хоть что-то в моей жизни снова обрело смысл? Кажется, это можно прочесть по моему взгляду.

– Вы в поиске, – заявляет он, откидываясь назад. Это выглядит забавно.

– Что?

– Вы ищете, – повторяет мужчина.

– Ищу что? – недоумеваю я в ответ.

– Может быть, в этом весь смысл?

Теперь и я откидываюсь назад.

– Ищу смысл, – повторяю я. Звучит разумно. И глупо одновременно.

Мужчина прерывает молчание:

– И что же вы там нарисовали?

– Да так, – я уже забыла начало нашего разговора, – это ментальная карта. Записываю все, что приходит в голову об этой женщине. Возможно, тогда я пойму, есть ли в ней что-то, скрытое от беглого взгляда. То, что она на самом деле отражает… если, конечно, этот листок бумаги что-то значит.