Я не рассказываю ему о том, что решила превратить это занятие в свой личный вызов. Это только покажет, насколько жалкая у меня жизнь.

– Понимаю. Прочитаете вслух?

– Мать. Двое детей. Мертвый муж. Умирающий отец или тесть. Болезнь Альцгеймера. Грусть. Изнуренная. Несчастная? Тяжелый рюкзак/балласт. Шоколадное печенье.

Он смеется:

– Итак, теперь мне стало интересно, какое отношение эти темы имеют к вам?

– Так. Первые пункты меня точно не касаются. В остальном… мне не хватило времени, чтобы подумать. Нужно сосредоточиться на остальном.

– Могу я вам помочь? Спасите меня от скучной газеты, – подмигивает он.

– Есть идеи? – спрашиваю я. Пытаюсь представить, каким образом старик поможет мне разобраться, какое значение имеет незнакомка.

– Закройте ненадолго глаза.

Почему бы и нет, я подчиняюсь.

– Теперь еще раз вспомните встречу с этой женщиной. И скажите все, что придет на ум.

Почувствовав, как он забирает блокнот, не сопротивляюсь. Мысленно пожимаю плечами. Верно. Вспоминаю: Изабель тоже так делала.

– Ее зовут Изабель. А детей звали… эм… Миа и Оскар. И она всегда пожимала плечами. Как будто смирилась или просто делала то, что требуют, не задумываясь об этом.

Я практически захлебываюсь. Картинка такая четкая. Буквально вижу, как она стоит передо мной, пытаясь не разбудить Мию.

– Я помогла ей. Если бы не сделала этого, ее ребенок проснулся бы и заплакал. А тот, что постарше, устроил бы истерику из-за печенья.

– Шоколадное печенье, – я слышу улыбку в голосе собеседника.

– Шоколадное печенье, – повторяю я. – Он просто отдал мне его. Очень мило. Спросил, нет ли у меня болезни Альцгеймера, ведь я такая забывчивая. Сказал, будто ему не грустно от того, что дедушка присоединится к его отцу на небесах. От этого у меня наворачиваются слезы.

«Он был таким сильным». Уж это точно не отражает меня.

Немного помолчав, открываю глаза:

– Думаю, я закончила.

– Хорошо. Я записал: Изабель. Миа. Оскар. Пожимать плечами. Смириться. Делать то, что требуется, не задумываясь. Помощь. Безвозмездный подарок. Милый. Забывчивость. Смерть. Сила.

Забираю блокнот.

– Что-нибудь из этого напоминает вам о себе самой?

В этот момент из динамиков звучит объявление. Следующая остановка.

– О, мне надо выходить.

Мужчина медленно встает. Теперь вновь вижу в нем старика. А во время разговора он стал казаться мне намного моложе. Признаю, что недооценила его.

– Юная леди, – протягивает мне руку, прощаясь, – было приятно познакомиться. Вы найдете то, что ищете, если начнете слушать. По крайней мере, так написано на открытке, мне ее подарила внучка. Но, думаю, вам эта открытка нужнее.

Он подмигивает, протягивая квадратик картона. Затем идет на выход, а я с удивлением смотрю на открытку.

На фиолетовом фоне изображена женщина.

Она сидит на горе и медитирует.

Вы найдете то, что ищете, если начнете слушать.

Ну что за поездка? У меня нет мобильного телефона, но я все равно постоянно получаю сообщения. Не успела разобраться с первой, как возникла следующая загадка. Но хотя бы не надо думать, отражает ли этот мужчина меня.

А-а-а-а. Помогите. Нужно срочно поесть. Иначе голова пойдет кругом.

Глава 3
Ситуационная мудрость

– Добрый вечер, – приветствует меня официант вагона-ресторана. – Что желаете?

Дерьмо. Я не готова сделать заказ. Думала, здесь можно купить только булочки, чипсы и шоколад, но передо мной настоящее меню. Видите, как мало у меня опыта путешествий. На самом деле, это даже грустно. Здесь есть все, от чили кон карне^[2] до веганских фузилли^[3]. Просто мечта. Хочется запрыгать от счастья.

– Пожалуйста, рисовый пудинг, – заказываю я.

– К сожалению, закончился.

– Тогда вегетарианский болоньезе, – пробую снова.

– Извините, у нас сейчас нет горячей еды, – с сожалением говорит он. – Все разобрали. Из вегетарианского могу предложить только цельнозерновой ржаной хлеб с маасдамом и салатом из капусты или итальянский бутерброд с овощами-гриль и майонезом. В противном случае остался только сэндвич с ветчиной.

Видимо, разочарование отразилось на моем лице.

– Простите, – повторяет он. Мой желудок громко урчит в ответ. К щекам приливает жар, мне некомфортно, урчание моего желудка смущает официанта.

– Бутерброд с овощами-гриль.

По крайней мере, сэкономлю. И у меня в кошельке было бы на пять евро больше, если бы я просто сделала себе сэндвич заранее. Снова злюсь на себя.

– Подогреть?

– Да, пожалуйста.

– Может быть, вина? – спрашивает он.

Вино? Пить алкоголь в поезде? Ну и ладно…

– Почему бы и нет, – слышу я свой голос, медленно задаваясь вопросом, станет ли это моим новым девизом на все выходные без мобильного телефона. Как будто нечего было делать, кроме как соглашаться на каждое предложение незнакомцев. Как насчет сосредоточиться на загадках, которые у меня уже есть. Этим и займусь до конца поездки. Сегодня социальных контактов у меня было больше, чем за последний месяц. Пожалуй, достаточно.

Пристально слежу, как официант ставит еду в микроволновку. У него короткие темные волосы. И он, кажется, на голову выше меня. Наверно, в поезде это мешает. Когда он приносит мне бокал вина, замечаю цвет его глаз – темно-карие. Он протягивает шоколадный батон-чик.

– Комплимент. В качестве компенсации.

Совершенно сбитая с толку, смотрю на конфету. Сегодня мне уже второй раз дарят сладости. Ух ты.

– Спасибо большое!

– Не за что. Не стесняйтесь, садитесь. Сейчас принесу еду.

– Останусь за стойкой. У меня…

Ой. Чуть не сказала, что у меня задница болит.

– Спина болит, когда долго сижу.

Это даже не ложь. Поскольку я только и делаю, что целыми днями сижу, боли в спине – дело привычное. Как, наверное, для каждого немца.

Стараюсь выглядеть убедительно. Вытягиваю левую руку высоко над головой вправо, будто разминаюсь, потом правую, но тянусь уже влево. Что я делаю? Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы не было видно моего красного лица. Наверное, выглядит грубо. Чувствую жар, исходящий от щек. Как только я встречаю мужчину-ровесника, милого и красивого, веду себя так, будто мне 14. Это раздражает. И я не могу понять, что со мной не так.

Слышу звуковой сигнал микроволновой печи. «Сохраняй спокойствие, дыши и просто пей вино», – говорю себе и делаю большой глоток. Аллилуйя. Когда я выпивала в последний раз? Возможно, все же стоит присесть. Решаю притормозить с вином, пока не съем бутерброд. Надо было взять кофе. Немного вина – и мне сразу ударило в ноги.

– Приятного аппетита, – официант протягивает мне бутерброд.

– Благодарю.

Мгновение он задерживается рядом, словно ждет, что я скажу еще что-нибудь. Но в голову ничего не приходит, а потому он просто исчезает из виду. Наверное, ушел за стойку. Чувствую себя глупо, ведь я все еще стою к нему спиной. Поворачиваюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, хотя мне крайне неловко есть под чужим взглядом. Не знаю, может ли ситуация стать еще глупее. Раздражаюсь. Почему? Уверена, другие не испытывают похожей неловкости. Так в чем, черт возьми, моя проблема?

Понимаю, что меня накрыл гнев. Быстро сделай еще глоток и успокойся. В голове расплывается туман. Вот так люди подсаживаются на алкоголь? Потому что он помогает заглушить чувства? Хочется швырнуть бокал об стену. Осознание пугает меня. Я стала агрессивной из-за одного бокала вина?

Я видела, что зависимость может сделать с людьми. Это вызывает во мне бурю эмоций. Гнев, разочарование, печаль, безнадежность, бессилие и еще раз гнев. Новые воспоминания выплескиваются из хорошо знакомого ящика.

Черт. Откуда это все взялось?

Если освободившееся время означает, что мой мозг хочет поразмыслить над этим, тогда торжественно решаю продолжать жить, как прежде. Это не так опасно и не так больно. Хотя бы точно знаю, кто я. Как бы рано я ни ложилась спать, встаю уставшей. Выбиваюсь из сил. Готовлю кофе с собой. И горжусь тем, что экономлю деньги на кафе, в отличие от остальных коллег. За это бросаю три евро в стакан-копилку, на котором уже много лет планирую записать свое желание. Не могу понять, чего именно хочу. Некогда об этом думать.

В офисе чувствую себя важной, ведь мою работу, в основном, ценят. К сожалению, только клиенты, а не начальник. И тем более не коллеги. Я не спасаю людей, но берегу им нервы. Так как забочусь об их налогах. И хотя многие коллеги сводят меня с ума, в основном я справляюсь хорошо. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Так что жаловаться не на что. Меня делает счастливой уверенность в цифрах, а вот жизнь такого предложить не может. Наверное, поэтому я так много работаю. Ну и еще потому, что коллеги любят уходить пораньше, заставляя клиентов бегать и искать их. Но это уже другая тема.

Может, я просто завидую, потому что всех моих коллег дома кто-то ждет. С другой стороны, они постоянно жалуются на этого кого-то.

Не знаю, чего я действительно хочу. Меня это не особо беспокоит. Но в глубине души понимаю, что несчастна.

– У вас все хорошо?

Симпатичный официант врывается в мои мысленные страдания. Черт, я опять полностью ушла в себя? Забыла обо всем вокруг. Половина бутерброда лежит на тарелке.

– Просто задумалась, – отвечаю, удивляясь непривычной фразе. Обычно я такого не говорю. Получилось ли у меня поразмыслить, когда удалось настроиться на нужную волну? Или это всегда будут тревожные и нежелательные мысли?

– Вы выглядите грустной.

Смотрю на него, обдумывая ответ. Мне грустно? Грусть. Слово из моей ментальной карты.

– А как узнать, грустно ли мне на самом деле? – за меня говорит вино. Зачем я задаю ему этот вопрос. Помогите.

На секунду он выглядит таким же ошеломленным, как и я.

– Я не психотерапевт или что-то в этом роде, но вы выглядите так, будто у вас плохое настроение, – его ответ нисколько не помогает. – Подождите, я погуглю.

Прежде чем успеваю успокоить его и сослаться на глупую шутку, он быстро подходит ко мне и читает с телефона:

– Подавленное настроение, чувство усталости, отсутствие радости и интереса к жизни, проблемы со сном, снижение аппетита. Похоже?

Поспешно впиваюсь зубами в бутерброд. Не все перечисленные симптомы ко мне относятся. Он улыбается, как будто понял мой ответ.

– Хочешь воспользоваться тем, что я совершенно чужой человек и мы больше никогда не увидимся? Я могу помочь тебе скоротать время. И мы поговорим об этом.

От его улыбки у меня теплеет в животе. Или это из-за разогретых овощей, приготовленных на гриле. Или от наспех выпитого вина. Мне нравится, как просто он перешел на ты. Видимо, результат моего депрессивного вопроса.

– Почему бы и нет.

Он смеется:

– То же самое ты сказала о вине.

– Кажется, это мой новый девиз.

– Я Патрик, – он протягивает руку.

– Бетти.

Приходит другой пассажир и заказывает кофе. Подаю сигнал Патрику сделать кофе и мне. Пока он занят, поспешно доедаю бутерброд и перевожу дух, разворачивая сладкий батончик.

– А остальные симптомы про тебя? – спрашивает Патрик, оказавшись рядом.

– Боюсь, что да. Но не знаю, грустно ли мне. Возможно, я недовольна, но испытываю ли грусть?

– А есть разница? И то и другое – отстой.

Смеюсь, соглашаясь с ним:

– На самом деле не знаю, что происходит в моей собственной голове. Почему у меня возникают такие странные мысли. У меня ведь отличная жизнь.

Угощаюсь теплым кофе и чувствую, как он стекает по горлу.

– Может быть, тебе просто скучно?

Сбитая с толку, смотрю на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты говоришь, жизнь отличная. Ты довольна. А это нередко значит, что мы просто смирились с повседневностью. Привыкли к рутине. Не испытываем ничего нового и упускаем приключения.