«Шелет и Оташа», – вспомнила я, находя взглядом говорящих. Оба одинаково белобрысые, девочка – так и вовсе хороша, словно куколка, со своими льняными локонами. За змеями она наблюдала с искренним любопытством и совсем без страха, это обнадеживало. А оглядевшись, я поняла, что Оташа не одинока в своих симпатиях: напуганными казались только несколько детей помладше, остальные наблюдали за происходящим с жадным любопытством или даже восхищением.

Неплохое начало: как минимум большинство учеников не боится змеев во второй ипостаси. Глядишь, и с оборотом проблем не возникнет.

Да я и сама не могла смотреть на них без восхищения. Даже Кергал, хотя почти не отличался от обычных пресмыкающихся, был красив, а уж Аспис…

Яркий, с двумя серебристыми и одной голубой полоской вдоль спины, крупной головой необычной формы – словно граненой. Посередине между глазами начинается хохолок из коротких серебристых перышек, которые на затылке становятся длиной в две ладони, до половины окрашены лазурью и образуют роскошную корону. Дальше на длине в пару ладоней перья собираются в постепенно сходящий на нет гребешок, чтобы опять появиться ближе к хвосту тремя полосками и создать на его конце причудливую трехгранную кисточку.

Интересно, а как выглядит черный? Если следовать контрасту дальше, у него должны быть именно шипы.

Наконец змеи о чем‑то договорились и одновременно перетекли в человеческий облик. Поза изменилась соответственно: Аспис стоял на одном колене, заломив полулежащему парню руку за спину и удерживая шею в захвате. Отпустил, поднялся, подал руку. Кергал хмуро зыркнул в ответ, но помощь принял.

– Это юное дарование я возьму себе, в группе с ним вряд ли удастся справиться, – сообщил чем‑то ужасно недовольный блондин.

Я только кивнула, принимая к сведению, и обернулась к смущенным и встревоженным стражникам. Когда змеи обратились, у этих троих сработали рефлексы, они все схватились за оружие. Хорошо еще, ринуться в бой не успели, Создатель знает, что бы из этого вышло!

– Это все? В таком случае спасибо, можете быть свободны.

– Госпожа… Неро, – Старший стражник, который вел Кергала, запнулся, но выводы с первого раза сделал правильные и вовремя исправился: – У нас приказ остаться здесь на случай каких‑то проблем и конфликтов.

Я смерила троих оценивающим взглядом. Капитан – крепкий седеющий мужчина без лишних нажитых выпуклостей, на котором синяя форма сидела на удивление ладно. На лице – приметный шрам через щеку. Лишнее напоминание о том, что без змеев с целительством все было плохо: средней руки маг мог бы свести это безобразие за пару раз. Раньше, свежий, а сейчас – уже не знаю. Поначалу я не обратила внимания, но теперь привлек внимание взгляд капитана – ни опаски, ни подобострастия, только любопытство и легкая ирония.

С ним – двое молодых парней. Повыше – русоволосый, немного нескладный, зато по сторонам осматривается с явным интересом и без малейшего опасения. Пониже – крепко сбитый, с тяжелым и недобрым взглядом исподлобья. Все трое – с вещмешками.

– Ладно, Создатель с вами, – не стала спорить я. Приказ – это приказ, тут не поспоришь. – По коридору направо, там у лестницы найдете план здания. Идите в учительскую и ждите меня. И… пожалуйста, капитан, постарайтесь не ссориться со змеями, ладно?

– Не волнуйтесь об этом, – коротко дернул головой мужчина. – Госпожа Неро, по поводу ошейника… Мы же понимаем, что он не от хорошей жизни. Но…

– Забудьте, – поморщилась я. – Я была не права, накинулась, не разобравшись. Идите. Сейчас поселим детей и подумаем, чем вас занять.

Где кого размещать, в основном решали змеи, а я шла рядом просто для успокоения новоприбывших. Уже заселившихся соседей новенькие воспринимали настороженно, но без страха: вместе устраивали одногодок или около того, бояться особо нечего.

Пока мы разговаривали в учительской, Мрон Таврик работал. Не знаю, как он успел, но всем прибывшим раньше ученикам выдали форму, и те даже переоделись.

Никаких значков и шевронов не было. Черные штаны или юбка, удобные низкие ботинки, белая рубашка и серый, с искрой китель. Смотрелось строго и элегантно, красиво – если не задумываться, что это. Змееныши, конечно, не догадывались, во что их нарядили, почему‑то не проявляли беспокойства и змеи постарше. А вот я ученическую форму ордена Змееловов знала преотлично, сама в ней выросла, и потому испытывала сейчас очень странные чувства. Сарказм ситуации – змееныши в этой одежде будут учиться магии в родовом гнезде Великого Змеелова – зашкаливал, и я никак не могла определиться, смешно мне или жутко от таких перипетий судьбы.

Впрочем, его величество наверняка не думал о том, как это будет выглядеть. То есть не мог не понимать, но вряд ли эти мысли как‑то сказались на принятии решения. Просто у него осталось много ненужной формы, которую всегда запасали в достаточном количестве и не экономили на качестве, а с другой стороны – появилась новая школа и толпа оборванцев, которых надо одеть. Отличное изящное решение. А что Великого Змеелова от этого в Бездне корежит – так пожалеть его некому.

В мелкой бытовой суете прошел остаток дня, к концу которого я сделала приятный вывод: с учениками нам почти неприлично повезло. Те, что помладше, еще не успели до конца пропитаться ужасом своего положения. Да, все они приютские, и жизнь там – совсем не то же самое, что с любящими родителями. Но, нужно отдать змееловам должное, содержанию сирот уделялось достаточно внимания, и дети были сыты, одеты, обучены и находились в относительной безопасности. Несколько дней в застенках ордена хоть и напугали всех, но со змеенышами не успели сделать ничего по‑настоящему плохого. А все, что было, легко смоется новыми впечатлениями.

Те же, что постарше, хоть и хлебнули страха, но все они успели увидеть и другое отношение, потому что им помогли. Кому‑то я, кому‑то – другие люди, но в любом случае они не разучились совершенно доверять окружающим и способны верить в лучшее.

По‑настоящему тяжело будет только с Кергалом, но тут очень удачно вмешался Аспис. И, несмотря на мое к нему отношение, стоило поблагодарить его за это. Парню нужен хороший целитель душ или уж хотя бы опытный наставник, который знает, что делать в такой ситуации. То есть точно не я, несмотря на то что последние годы занималась именно преподавательской деятельностью.

Три с половиной года назад, вскоре после знакомства с близняшками, Великий Змеелов отстранил меня от полевой работы. Слишком часто мои отчеты, когда нужно было проверить информацию о змеях и змеенышах, сводились к короткому «уничтожен при попытке к бегству» и горстке пепла, по которой не понять, кого именно там сожгли. Так проще всего было оправдать исчезновение в неизвестном направлении очередного ребенка.

Старый коршун был слишком самоуверен, чтобы заподозрить истинное положение вещей, и считал вместе с остальными командирами ордена, что я проявляю слишком большое рвение и ненависть к змеям, а за такое не осуждали, в крайнем случае – мягко журили. Меня вот, опасаясь срыва слишком сильного боевика, просто посадили при штабе делиться опытом с подрастающим поколением.

В тот момент было очень обидно, что больше не получится никому помочь, но излишне настаивать на возвращении «в поля» я не рискнула – могли заподозрить неладное. Оставалось пытаться привить человечность воспитанникам, но без особой надежды на успех: в самом сердце ордена слишком мало пространства для маневра, не хотелось засыпаться на такой ерунде, как крамола.

К счастью, почти в то же время я узнала о появлении короля, нового врага Великого Змеелова, которого просто не могла не поддержать. И в этот момент постоянное пребывание в столице оказалось благом, а жизнь получила новую цель.

Прикрыв за собой дверь, Мангир неуверенно замер на пороге. В большой светлой комнате с зеркалами и дорогими гардинами на окнах по углам стояло четыре простых кровати, возле них – столь же простые тумбочки, вдоль стен – одинаковые шкафы, а середину занимал роскошный круглый стол на резных лапах с наборной столешницей. Возле него спиной к двери сидели двое парней, а чуть в стороне стоял еще один, рослый крепкий блондин с яркими, соломенного цвета волосами. До прихода новенького явно что‑то происходило, потому что при его появлении грянул взрыв хохота.

Мангир особенно остро ощутил себя здесь чужим. Он и раньше, до побега, не отличался общительностью, а уж в той деревне, где они с сестрами прятались последние годы, и вовсе отвык: самому молодому тамошнему обитателю, не считая их маленькой семьи, было уже под сотню.

– Привет! – дружелюбно улыбнулся блондин, естественно сразу заметив пришельца. – А вот и наш четвертый. Я Барес, это – Лейм и Рагрор. Раз ты последний – извини, выбора нет. Вон та кровать. – Он кивнул в угол у окна.

– Мангир, – неуверенно назвался парень и прошел к указанному месту.

Вещей у него было – тощий мешок со сменной одеждой. Форма, которую выдали в столице, кое‑что из грубого домотканого полотна, прихваченное в деревне, – и, пожалуй, все. Если не считать спрятанной в вещах маленькой деревянной лошадки, вырезанной с большим тщанием и мастерством. Подарок от деда, который умер очень давно, еще до побега. Единственное напоминание о прошлой, почти спокойной и счастливой жизни. Мангир стеснялся своей привязанности к этой детской игрушке и даже от сестер ее прятал. Ну как можно? Он мужчина, ответственный за двух безалаберных девиц, и вдруг – деревянная лошадка в мешке.

– Ты откуда? – Барес, кажется, проявлял участие вполне искренне, но Мангиру все равно было неспокойно, юноша ждал подвоха.

– Из Чумных болот. Почти.

– И как там? – восхищенно присвистнул блондин. Такую реакцию можно было понять: про вторую родину Мангира ходило много слухов один другого страшнее. Только к действительности они, насколько он мог видеть, не имели никакого отношения.

– Болото, – неопределенно пожал плечами новенький. Положил мешок с вещами, осторожно сел на край кровати, настороженно рассматривая соседей.

Все трое казались ровесниками самого Мангира. Русоволосый Рагрор, несмотря на грозное имя, был очень худым и маленьким, с живой мимикой и бьющим во все стороны неукротимым фонтаном энергии. Он сидел, задрав ногу на край стула и обнимая ее одной рукой, и постоянно вертелся. Лейм же напоминал медведя – огромный, с буро‑коричневыми волосами, собранными в небрежный хвост. Но он, как ни странно, производил наиболее приятное впечатление – казался самым спокойным и добродушным, что ли. Наверное, потому, что походил на дядьку Тредо, у которого Мангир с сестрами жил все эти годы.

– Давай с нами, – предложил Рагрор. – Мы в пантомиму играем. Тут на карточках написаны фразы, надо объяснять их жестами. Пока Барес отдувается, посмотришь.

– Давайте, – решил Мангир.

Играть ему не хотелось, но на ровном месте ссориться с соседями, которые явно настроены мирно, не хотелось еще больше. Да и время чем‑то надо занять, не таскаться же за сестрами целый день. Нет, он бы с радостью, так было бы спокойней и не приходилось поминутно задаваться вопросом, не влезли ли близняшки в неприятности. Но Дори точно возмутится. А с ней не хотелось ссориться тем более.

Неожиданно для себя Мангир быстро втянулся в игру. Правила несложные, задания – смешные и разные, да и новые знакомые приняли четвертого в свой круг на удивление хорошо. Он все ждал и ждал неприятностей, каких‑то проверок для новичка в сложившейся компании, но почему‑то так и не дождался.

Он же не знал, что на этот счет всех отправляющихся к людям змеенышей основательно проинструктировали, даром что намеренно выбирали самых дружелюбных, общительных и неконфликтных. И те трое, к кому его поселили, изначально были готовы взять на себя опеку над новым соседом, независимо от того, насколько он окажется плохим или хорошим.

– А ты тоже будешь учиться с младшими? – спросил Лейм, когда атмосфера в комнате разрядилась и новенький немного расслабился. – То есть ты силу пока не освоил?

– Вряд ли с ними, но как именно – не знаю, – честно пожал плечами Мангир. – Пару лет я проучился, так что кое‑что знаю и многое помню, а теперь… Может, Норика сама возьмется учить, я бы с радостью.